– Полдень, – положив на стол небольшой желтоватый свиток, развел руками вельможный пан. – Что ж, рад, рад, что пани Гурджина в добром здравии, рад. Правда, достославный муж ее служит нашему недругу – герцогу Конраду, но… – пан Краян неожиданно улыбнулся. – Сейчас такие времена, что и не разберешь – кто друг, а кто враг. Пейте вино, панове! За здравие… и за нашу победу!
Все трое, дружно подняв наполненные проворным слугою кубки, выпили до дна. Красное сухое вино показалось Павлу кислым, почти что уксусом, и этот кисловатый запах не могли до конца перебить даже щедро добавленные в напиток пряности – корица, кориандр, перец.
– Я порекомендую вам одну харчевню, здесь рядом, близ Гродской улицы. Переулочек называется – Мытный, там хорошо, тихо, да и хозяин – пан Бельчак – дорого не возьмет, тем более – в такое время. Может, несколько немецких грошей…
– У нас, пане, нисколько нет, – услышав про гроши, по-простецки заявил Петр. – Поиздержались в пути, честно сказать.
– Ничего, – воевода сдержанно улыбнулся. – Друзья пани Гурджины Валевской – мои друзья. Когда-то ее супруг оказал мне услугу… Ладно! Вы же сейчас, как я понимаю, явились искать службы? Так вы ее, смею вас уверить, нашли. А к службе обычно прилагается еще и жалованье.
– Ой! – «деревенская простота» пан Петр по-детски радостно хлопнул в ладоши. – Вот то-то и славно бы – жалованье! А, пан Павло?
– Получите, получите, – успокоил радушный хозяин. – Много, правда, городская казна вам не заплатит, хоть вы и умелые ратники, а нам такие очень нужны… Но кое-что дадим – на житье хватит, а уж на большее – извините. Удастся – так захватите богатые трофеи у татар, эти нехристи уже много успели награбить… Впрочем, что я вам говорю? Вы ж из Сандомежа! Вот эти ворота и башню – Сандомирские – и будете охранять, тем более что прежние тамошние воины почти все ушли с князем. Остались лишь одни ополченцы – вот вы их кой-чему и подучите.
– Пан воевода… нам бы какое-никакое оружие, – наконец, подал голос Ремезов. – А то ведь…
Петро ринулся было переводить, да пан Краян махнул рукой:
– Не надо, понял уже. Оружие – само собою – получите. За счет городской казня, и не в личное владение.
– Это как? – удивленно хлопнув ресницами, переспросил юный малозбыйовицкий шляхтич.
– А так – сломаете, скажем, копье или секиру – будете ремонтировать или откупать, – охотно пояснил воевода.
– А если…
– А если погибнете, то казна все в убытки спишет… Так что смерти искать не спешите – то славному городу Кракову очень невыгодно.
– Так оружье-то нам где…
– Там же, в башне. Сейчас же с вами и пойдем… заодно получите жалованье на неделю вперед. Раз уж пани Гурджина просила…
В отсутствие сбежавшего князя Краковом управлял городской совет из самых влиятельных горожан – богатых купцов да цеховых старост, тех, кто по каким-либо причинам не успел податься в бега. Большинству некуда было, а для кого-то и патриотизм играл немалую роль – лучше уж погибнуть с честью, чем…
Ранняя весна выдалась теплой, и лежащий еще кое-где по темным закоулкам снег чернел, таял, истекая ручьями и грязью. На рынке отчаянно гомонили торговцы, кто-то орал, кто-то дрался, а бегающие тут и сям мальчишки, поднимая тучи грязи, играли в «чижа».
Оп-па… подбросили битой палочки… разбежались, пока водящий собирал… Павел даже оглянулся – в детстве он тоже в такую игру играл. Оглянулся… и заметил, как метнулись в проулок рыжие вихры… Рыжий! Снова рыжий! Охрятко? Ага, как же – что ему тут делать? Этот хитрый и подлый холоп отнюдь не дурак и сам себе не враг. Рыжий… ну и что, что рыжий? Мало ли рыжих в Кракове?
Город вовсе не выглядел обреченным – прохожие на улицах весело раскланивались друг с другом, толпились у костелов, кормили крошками голубей… лишь у некоторых стояла в глазах озабоченность. Озабоченность, но вовсе не обреченность.
А Краков-то монголы возьмут – Ремезов это из истории помнил. А вот все эти веселые люди… их, очень может быть, через неделю-другую не будет. Кого-то убьют, кого-то угонят в рабство… Хотя… Верховный хан Угэдей уже умер, и на выборы нового хана, согласно Ясе, должны явиться все остальные. Явится и Бату – его непобедимые тумены просто уйдут, хотя могли бы захватить и немецкие земли, и Францию, Италию, Испанию – все! И очень даже легко, так же как справились с русскими княжествами – кого подчинив, кого сделав верными союзниками-вассалами – какой там к черту «Русь – щит Европы» – дурацкий, ничем не обоснованный тезис, признаваемый за истину лишь полными неучами. Все намного сложней было, просто – это у дураков только, а средневековые люди таковыми в массе своей не являлись – телевидения-то еще не было.
– Здрав будь, пане воевода! – вытянулся стоявший у входа в приземистую башню молодой парень в длинной, явно великоватой ему кольчуге и куполообразном шлеме, выкованном из нескольких сегментов так, что это было заметно издалека. Видать, кузнец на скорую руку ковал… или – пьяным.
С другой стороны – у шляхтичей и такого-то сейчас не имелось!
– И тебя да хранит Господь, Ян. Ваши все здесь?
Дернув копьем, часовой с гордостью выпятил грудь:
– Все, пане.
– И Дрызь?
– Пан Дрызь наверху – окрестности осматривает, выглядывает татаровей.
– Что, больше некому выглядывать? – нахмурился воевода. – Ты ж сказал – все ваши здесь.
– Все пять человек, пане!
– Тьфу ты, дьявол, забыл совсем, что вас всего пятеро, – пан Краян в сердцах сплюнул под ноги и тут же похвастал: – А я вам подмогу привел! Шляхтичей! Уж они-то воины – порядок тут наведут, покажут, что к чему. Да! Купцы ополченцев прислали?
– То пан Дрызь знает.
Воевода обернулся:
– Ну, забирайтесь, панове, на башню, скажете – от меня. Да пан Дрызь знает – я к нему слугу посылал.
Внутри сильно пахло какой-то затхлостью, а проникающий сквозь узкие оконца-бойницы свет казался узкими, воткнутыми в башню клинками. Кое-где по стенам стекала вода, а, как поднялись чуть выше, в бойницы задул ветер.
С верхней площадки башни открывался чудесный вид на окрестности Кракова, на Вислу, на Моравский и Крулевский шляхи, леса. Жаль, только этим видом любоваться было некогда – пан Дрызь, жизнерадостный толстячок с черными усами и небольшой бородкой, исполнявший, помимо всего прочего, еще и обязанности кастеляна, поклонившись воеводе, живенько повел шляхтичей вниз, в пыльное помещение с разложенным на деревянных полках оружием, в
