– Скатертью дорожка.
Миновав заводь, лодка свернула к излучине и минут через десять уже пробиралась сквозь густые заросли камышей к старому мосту, угрюмо нависавшему над водой почерневшими от времени бревнами.
– А вот и водичка, – обрадованно кивнул Вадик. – Ой, смотри – кувшинки!
– И правда. Давай, моряк, суши весла! Да – и подвинься, не барин.
Они уселись рядом, на среднюю скамеечку-банку. Вадим развязал брошюры, улыбнулся:
– С чего начнем?
– С «Анти-Дюринга». Ой, нет! «Шаг вперед – два шага назад» – я ее что-то плоховато знаю.
– Хорошо, – раскрывая брошюрку, согласно кивнул юноша. – Кто бы спорил? Вслух, по очереди читать будем?
– Угу, чур, ты первый.
Пожав плечами, молодой человек приступил к делу:
– Шаг вперед – два шага назад. Кризис в нашей партии…
– Ого, – тихонько изумилась Полинка. – Книга-то – толстая! За сегодня – и одну не осилим.
Вадик хохотнул:
– Осилим! Тут все, что надо – химическим карандашом подчеркнуто – книга-то библиотечная. Итак… Главным недостатком наличной литературы о нашем партийном кризисе является…
Прочитав пару абзацев, юноша передал книжку Полинке, и та с жаром продолжила:
– Существует изречение, что каждый имеет право в течение двадцати четырех часов проклинать своих судей…
Так вот, по очереди, и читали. Хорошо хоть – только то, что подчеркнуто, иначе б и за три дня не справились, а так потихоньку-полегоньку дело-то шло. Но солнышко-то как пекло, светило! И денек-то выдался этакий ясный да светлый, явно для любви предназначенный, а вовсе не для политпросвещения.
– Анализ прений и заседаний на съезде всего удобнее вести в порядке заседаний… Вадик!
Клевавший носом юноша встрепенулся.
– Ты спишь, что ли?
– Я? Нет. С чего ты взяла?
– А что так сопишь?
– Тобой любуюсь. Ты очень красивая, знаешь?
– Да ну тебя.
– Хочешь, я тебе во-он ту лилию сорву?
– Какую? – девушка заинтересованно обернулась. – Да это и не лилия вовсе, а, кажется, кувшинка… или купальница.
– Но ведь красиво?
– Да… Ты что делаешь-то?
– Раздеваюсь.
Быстро скинув рубашку, майку и брюки, молодой человек, не раздумывая, сиганул в воду – Полинка не успела и глазом моргнуть, лишь засмеялась да пальцем у виска покрутила:
– Во, больной-то!
В два счета доплыв до камышей, Вадик сорвал цветок и бросился обратно к лодке. Водичка-то была еще того, не очень-то для купания подходящая.
– Прошу вас, моя госпожа! – взобравшись на корму, молодой человек протянул девчонке цветок.
Полина опустила ресницы:
– Спасибо.
– Да ладно, я так… просто… – тоже смутился Вадик.
В ответ девушка вспыхнула, вскинула голову, окатив парня таким яростным взором, каким, наверное, награждают лишь самых заклятых врагов! И столько обиды было в ее взгляде, столько разочарования, что юноша едва не упал с лодки.
Впрочем, Полинка снова потупилась, отвернулась, произнесла вроде бы как безразлично:
– Просто так? Так дари Берцевой.
– Поль… – Вадик уже и не знал, куда деться. – Я же не это… я не то сказать хотел…
– Все! – рассерженно моргнула девчонка. – Поплыли обратно! Или – если так хочешь – оставайся здесь, загорай…
Решительно вскочив на ноги, она шагнула к веслам… лодка дернулась, колыхнулась… И девушка, нелепо взмахнув руками, полетела в воду…
Молодой человек бросился за ней тут же, подхватил на руки – да поздно уже было, платье-то вымокло враз… красивое было платье – синее, крепдешиновое, в белый горошек.
От всего произошедшего Полинка лишь глазами моргнула да сказала:
– Ой!
А Вадик все стоял, благо воды оказалось чуть выше пояса, держал на руках девчонку, смотрел… А потом прошептал тихо-тихо:
– Какие глаза у тебя, Поль! Как жемчуг.
– Как жемчуг? – девушка отозвалась так же тихо. – Скажешь тоже… Или – и это так просто?
– Да нет, не так.
Обняв девчонку покрепче, Вадим, наклоняясь, неумело поцеловал ее в губы. Полинка обняла его за плечи, прижалась… но тут же отпрянула. И снова окатила взглядом, только на этот раз не злым. Улыбнулась даже.
– Ну? И долго ты так стоять будешь?
– Я б – хоть всю жизнь. Если – с тобой. Честное комсомольское!
– Ла-адно… Давай-ка в лодку… Ой, не могу – ну до чего ж нелепо… ну, надо же… едва рукой успела махнуть – и только брызги кругом полетели.
Полина неожиданно засмеялась, и Вадик, сделав пару шагов, осторожно усадил ее в лодку, а потом забрался и сам.
Мокрое платье облегло девичью фигурку так, что явно обозначилась грудь, Полинка, перехватив восхищенный взгляд юноши, вспыхнула:
– А ну-ка, отвернись! Отвернись, кому сказала?
– Да ладно, – Вадик поспешно отвернулся. – Ты бы платье-то сняла, просушила.
– Ага… сняла… – Полинка уже чуть не плакала. – У меня под ним ничего и нет… почти.
– Так ты рубашку мою надень… или майку.
– Майку, говоришь? Ладно… не поворачивайся.
Проворно сняв платье, девушка натянула великоватую ей майку, завязала узлом на животике:
– Все, можешь повернуться.
Посмотрев на Полину, Вадик тут же сглотнул слюну – ничего эта маечка не скрывала, скорее, наоборот, подчеркивала. Ах, какая тонкая талия и…
Пушистые ресницы дернулись:
– Ну, что уставился? Где там твой «Анти-Дюринг»?
Юноша поспешно взял в руки брошюрку:
– Не так и намокла – вполне можно читать.
– Ну, так садись, чего стоишь-то? Только осторожно, не то опять свалимся. Нет, все-таки здорово мы! – девушка снова принялась смеяться. – А как я! А как ты за мной сиганул!
Улыбаясь, Вадик уселся на широкую кормовую банку рядом с девчонкой, раскрыл книжку… Бедра молодых людей соприкоснулись – словно проскочила искра. Оба вздрогнули, взглянули друг другу в глаза… Мокрый «Анти-Дюринг» упал на дно лодки. Вадик обнял Полинку за талию, поцеловал… Девушка не сопротивлялась, лишь закрыла глаза… а ресницы все так же подрагивали.
– Ты… – прошептал юноша. – Ты такая… такая…
Теперь уже Полинка накрыла его губы своими. Парня бросило в жар, руки его уже залезли под маечку, уже нащупали грудь… тяжело задышав, девушка принялась целоваться с еще большим жаром… А как заблестели ее жемчужно-серые глаза!
– Ты…
– Это что это вы тут делаете, а?!
Прозвучал – казалось, с самого неба – чей-то строгий голос. Влюбленные дружно обернулись, подняли головы. На старом мосту стоял какой-то рассерженный дед в соломенной шляпе и грозил молодым людям удочкой:
– Вот я вам! А еще комсомольцы, наверное! Ну и молодежь пошла – всякий стыд потеряла. Ужо, погодите, я на вас в райком жалобу напишу, ужо вам тогда будет! Все, все узнаю – и в какой школе учитесь, и кто родители… Ишь, сидят, обнимаются. Стыл, срам-то какой! Тьфу!
– Вот ведь вредный дед, – поспешно отодвигаясь, шепнула Полинка. – Давай-ка, Вадик, за весла, да погребем отсюда.
Девушка поднялась было, но Вадик положил руку ей на колено:
– Сиди, Поль, я сам.
Вскочил, вставил в уключины весла, погреб – да так, что лодка, пронзив камыши, полетела стрелою, оставив вредного старика далеко позади.
– Да отдохни уже, – смеялась на корме Полинка. – Никто за нами не гонится. Ой, и платье уже почти высохло… и день какой! Смотри, Вадик – солнышко, небо голубое, чистое… и цветок твой – красивый… и вообще – хорошо!
Сквозь запыленные окна мансарды било солнце.
