– Там… что-то есть. Нужно проверить.
– Нет, пожалуйста! – взмолился я. – Мы спасли пленников. Нашли Фестуса. Забрали себе симпатичный стульчик. Отработали полноценный рабочий день любого героя!
Мэг выпрямилась.
– Там что-то важное, – упорствовала она.
Превратив кольца в мечи, она направилась прямо к странным огням в конце коридора.
– Я тебя ненавижу, – проворчал я.
Закинув на спину волшебный стул, я побежал за ней – и, завернув за угол, оказался прямо на большой залитой светом арене.
25
Злобные птицы
Бьют шипастыми ногами
Умираю! Больно!
Концерты на стадионах не были мне в новинку.
В древности я дал дюжину представлений в эфесском амфитеатре – и каждый раз был аншлаг. Девушки в исступлении бросали в меня свои strophiae[29]. Юноши падали в обморок от восторга. В 1965 году я пел вместе с «Битлз» на стадионе «Шей», хотя Пол так и не согласился включить мне микрофон. В записи песни «Каждая хочет быть моей крошкой» даже не слышно моего голоса.
И несмотря на все это, арена императора меня ошеломила.
Выскочив из коридора, я на миг ослеп от света. Зрители закричали и захлопали в ладоши.
Когда глаза привыкли к яркому освещению, я понял, что мы стоим на пятидесятиярдовой линии[30] профессионального футбольного стадиона. Поле было необычным. Вокруг него шли три полосы гоночного трека. В искусственное покрытие поля словно в большую игольницу были воткнуты железные стойки, к которым цепями были прикованы разные звери. Вокруг одного из столбов кружили, словно жуткая карусель, шесть боевых страусов. У другого рычали и жмурились от света три льва. У третьего, покачиваясь, стояла слониха, которую совершенно не радовало, что на нее напялили шипастую кольчугу и огромный шлем команды «Индианапольские Жеребцы».
Я нехотя поднял глаза на трибуны. В море синих кресел была занята только дальняя зона слева, но зрители были полны энтузиазма. Германцы били копьями по своим щитам. Полубоги из Императорского Дома Коммода хохотали и выкрикивали оскорбления (которые я повторять не буду) в адрес моей божественной персоны. Киноцефалы – племя волчеголовых людей – выли и рвали свои сувенирные футболки с символикой «Индианапольских Жеребцов». Ряды блеммий степенно хлопали, бросая недоуменные взгляды на беснующихся соседей. И конечно, целый сектор занимали дикие кентавры. Сказать по правде, нельзя устроить спортивное состязание или кровавое побоище так, чтобы они об этом не прознали. Они дули в вувузелы, шумели гудками, толкались и лягались, расплескивая газировку из банок, по две штуки прикрепленных к шапке каждого из них.
Посреди зрительской толпы сверкала императорская ложа, увешанная пурпурными и золотыми флагами, совершенно не сочетавшимися с бело-синей атрибутикой «Жеребцов». Вокруг трона стоял суровый караул из германцев и смертных наемников, вооруженных снайперскими винтовками. Не ясно, что видели наемники сквозь туман, но скорее всего, их обучили работать в магической обстановке. Они стояли совершенно невозмутимо, не снимая пальцев со спусковых крючков. Я не сомневался, что они убьют нас по первому слову Коммода и мы будем не в силах противостоять им.
Коммод встал с трона. На нем были белые с пурпуром одежды и золотой лавровый венок, как и положено императору, но из-под складок тоги проглядывал золотистый гоночный комбинезон. Из-за косматой бороды Коммод больше походил на галльского вождя, чем на римлянина, хотя ни один галл не мог бы похвастаться такой ослепительной белизной зубов.
– Наконец-то! – его властный голос, усиленный огромными динамиками над полем, прогремел над стадионом. – Добро пожаловать, Аполлон!
Зрители закричали и засвистели. На экранах, установленных вдоль верхнего ряда, засверкали фейерверки и вспыхнула надпись «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, АПОЛЛОН!». Лопнули мешки с конфетти, прикрепленные к балкам высоко под потолком из гофрированной стали, и вокруг флагов чемпионата закружился вихрь из пурпурных и золотых блесток.
Какая ирония! Именно о таком приеме я и мечтал. А теперь мне хотелось лишь ускользнуть обратно в коридор и исчезнуть. Но, естественно, вход, через который мы пришли, исчез, и на его месте теперь была шлакобетонная стена.
Я присел и как можно незаметнее надавил на рычажок железного браслета. Крылышки из него не выпрыгнули, а значит, это был тот самый рычаг, который отправлял сигнал тревоги. Если повезет, Джо и Эмми поймут, что мы в беде, и отследят наше местоположение, хотя я все еще не понимал, чем они смогут нам помочь. Что ж, они хотя бы узнают, где искать наши тела.
Мэг ушла в себя, словно отгородившись от шума и зрительских взглядов невидимыми жалюзи. На мгновение я засомневался, не предала ли она меня снова, заманив прямо в лапы к Триумвирату.
Нет. Я отказывался в это верить. И все же… почему она настаивала, чтобы мы пришли сюда?
Коммод ждал, пока рев толпы утихнет. Боевые страусы рвались со своих цепей. Львы рычали. Слониха мотала головой, словно пытаясь стряхнуть с себя дурацкий шлем.
– Мэг, – сказал я, стараясь унять свой страх. – Почему ты… Почему мы?..
Выражение ее лица было таким же загадочным, как у полубогов из Лагеря полукровок, привлеченных в рощу Додоны таинственными голосами.
– Что-то, – пробормотала она. – Здесь что-то есть.
Это было жуткое преуменьшение. Здесь было много всего! И большинство из этого хотело нас убить.
На экранах снова вспыхнули фейерверки и дурацкие надписи вроде «ОБОРОНА!» и «ДАВАЙТЕ ПОШУМИМ!». И реклама энергетических напитков. У меня чуть кровь из глаз не пошла.
Коммод улыбнулся мне:
– Мне пришлось поторопить события, мой добрый друг. Это просто генеральная репетиция, но раз уж ты здесь, я в срочном порядке организовал кое-какие сюрпризы. Завтра, после того как я сровняю с землей Станцию, мы повторим все представление уже с полным залом. Постарайся сегодня остаться в живых, но не стесняйся – страдай сколько захочешь. А ты, Мэг… – его цоканье эхом прокатилось по стадиону. – Твой отчим очень сильно разочарован. Ты скоро сама узнаешь, насколько сильно.
Мэг подняла один из мечей и указала им на императорскую ложу. Я ждал, что она выдаст в ответ что-нибудь уничижительное, вроде «Ты тупой», но, похоже, этот жест и был ее ответом. Я снова вспомнил кошмарную сцену в Колизее, когда Коммод кидал в сенаторов страусиными головами и указывал на них мечом: «Вы следующие». Но ведь Мэг не могла об этом знать… правда?
Улыбка Коммода дрогнула. Он взял в руки лист с текстом:
– Итак, программа шоу! Сначала под дулами автоматов в зал стройно входят жители Индианаполиса и занимают свои места. Я скажу несколько слов, поблагодарю их за то, что пришли, и объявлю, что их город отныне называется Коммодианаполис.
Зрители закричали и затопали ногами. Раздался одинокий гудок.
– Да-да, – отмахнулся Коммод. – Затем я отправляю в город армию блеммий, которые разобьют по бутылке шампанского о каждое здание. На всех улицах развернут мои знамена. Все тела, привезенные со Станции, подвесим на веревках вон туда, – он
