– Ты не победил, Аполлон! – прорычал он. – Ты даже представить себе не можешь, что уготовано твоим друзьям на востоке и на западе! Они умрут. Все до единого!
Лео Вальдес вздохнул:
– Ладно, ребята. Было весело, но давайте я уже расплавлю ему лицо, хорошо?
– Постой, – сказал Литиерс.
Воин подошел к своему бывшему повелителю:
– Коммод, уходи, пока можешь.
– Я создал тебя, парень, – проговорил император. – Я спас тебя от забвения. Я стал тебе вторым отцом. Дал тебе цель в жизни!
– Второй отец оказался еще хуже первого, – ответил Лит. – А я нашел новую цель.
Коммод кинулся на него, бешено размахивая мечом.
Лит отразил удар и направился к мастерской Джозефины:
– Сюда, Новый Геркулес!
Коммод заглотил наживку и бросился на голос Лита.
Лит пригнулся и хлопнул императора по заду плоской стороной клинка:
– Мимо, ваше величество.
Коммод наткнулся на сварочный пост Джозефины, затем напоролся спиной на циркулярную пилу, которая, к счастью для него, в тот момент не работала.
Литиерс встал возле гигантского окна-розетки. Я разгадал его план, когда он крикнул:
– Я здесь, Коммод!
Император заревел и бросился в атаку. Лит отошел в сторону. Коммод мчался прямо в окно. Может, он и остановился бы, но в последний момент Калипсо щелкнула пальцами, словно хотела столкнуть что-то с невидимого стола. Поток ветра ударил Коммода в спину. Новый Геркулес, бог-император Рима, пробил стекло, когда стрелка часов показала шесть, и рухнул в пустоту.
40
Эй, Шекспир
Йоу, не тычь мне в лицо
Пятистопным ямбом!
Все подбежали к окну и выглянули наружу. Императора нигде не было. Наши друзья на площади смотрели на нас с недоумением.
– Могли бы и предупредить! – крикнул Джейми.
Всех своих врагов он уже испепелил. И теперь они с Хантер Ковальски стояли, целые и невредимые, окруженные мозаикой из осколков стекла.
– Где Коммод? – спросил я.
Хантер пожала плечами:
– Мы его не видели.
– В смысле?! – возмутился я. – Он только что вылетел из этого окна.
– Нет, – вмешался Лео. – Он вы-Лит-ел из этого окна. Правда ведь? Неплохо сражаешься, чувак.
– Спасибо, – кивнул Лит.
Они стукнулись кулаками, словно забыв, что последние пару дней только и говорили о том, как хотят убить друг друга. Из них бы получились отличные боги-олимпийцы.
– Что ж, – сказала Талия. Ей, кстати, очень шло мелирование, появившееся после моей солнечной вспышки. – Нужно прочесать окресности. Если Коммод все еще где-то поблизости… – она посмотрела в сторону Саут-Иллинойс-стрит. – Это кто, Мэг?!
Из-за угла появились три карпои, поддерживающие Мэг, которая скользила по воздуху как по морским (или персиковым) волнам. Я чуть было не выпрыгнул им навстречу. Но вовремя вспомнил, что не могу летать.
– Трон Памяти, – сказал я Эмми. – Он нам нужен, срочно!
Мы встретились с карпои в главном вестибюле. Один из Персиков вытащил Стрелу Додоны из-под сиденья «Мерседеса» и держал ее в зубах, как пиратский аксессуар. Он протянул ее мне. Не будучи уверен, благодарить мне его или проклинать, я все же отправил стрелу обратно в колчан – для сохранности.
Из смежной комнаты прибежали Джозефина с Лео, которые притащили мой старый рюкзак – Трон Памяти. Они поставили его на середину все еще тлеющего персидского ковра.
Персиковые младенцы опустили Мэг на сиденье.
– Калипсо, – позвал я. – Блокнот?
– Здесь!
Она помахала линованным блокнотиком. Из Калипсо и впрямь получилась бы отличная ученица. Она подготовилась к занятиям!
Я встал на колени рядом с Мэг. Кожа у нее совсем посинела, дыхание то и дело сбивалось. Я обхватил ее лицо руками и проверил глаза. Зрачки сузились и стали совсем крошечными. Сознание еще теплилось в ней, но таяло с каждой секундой.
– Держись, Мэг, – взмолился я. – Теперь ты среди друзей. Ты на Троне Мнемозины. Изреки пророчество!
Мэг резко выпрямилась. Она вцепилась в сиденье, словно сквозь нее пропустили сильный электрический ток.
Все отступили назад и встали вокруг нее неровным кругом. И тут у Мэг изо рта появился черный дым, опускаясь все ниже, он окутал ее ноги.
Затем Мэг заговорила – к счастью, не голосом Трофония, а низким монотонным голосом, достойным самого Дельфийского оракула:
Сгорят слова, что память подарила,Едва луна над Дьяволом уснет.Пусть оборотень собирает силы,Иначе Тибр кровью изойдет.– Нет, – прошептал я. – Нет, нет, нет.
– В чем дело? – спросил Лео.
Я посмотрел на Калипсо, которая лихорадочно записывала слова оракула.
– Нам нужен блокнот побольше.
– Зачем? – удивилась Джозефина. – Ведь пророчество уже сказано…
Мэг вздохнула и продолжила:
На юг пусть солнце устремит свой ходСквозь путаницу к смерти и огню,Владельца белого коня найдет —Загадка волю обретет свою.Я уже несколько столетий не слышал пророчеств в такой форме, но она была мне хорошо знакома. Больше всего на свете мне хотелось прервать декламацию и положить конец страданиям Мэг, но я ничего не мог поделать.
Она задрожала и изрекла третью строфу:
Смелее, Лестер, в западный дворец;Деметры чадо корни обретет.Укажет козлоногий удалецТот путь, где вражья обувь лишь пройдет.И жуткой кульминацией стал четвертый дистих:
Известны три и Тибр перед тобой —Тогда лишь, Аполлон, танцуй и пой.Темный дым рассеялся. Я бросился вперед и успел подхватить Мэг. Теперь она дышала ровнее, кожа ее была не такой холодной. Слава Мойрам! Пророчество покинуло ее.
Первым заговорил Лео:
– Что это было? Четыре пророчества по цене одного? Строчек было немерено.
– Это сонет, – сказал я, все еще не желая верить в случившееся. – Да помогут нам боги! Это был шекспировский сонет.
Я-то думал, что лимерик Додоны – это плохо. Но шекспировский сонет с рифмовкой ABAB и сонетным замком, к тому же написанный пятистопным ямбом? Такой ужас мог родиться только в пещере Трофония.
Я вспомнил, как часто спорил с Уильямом Шекспиром.
«Билл, – говорил я. – Никому не понравится такая поэзия! Та-ДА, та-Да, та-ДА, та-Да, та-Да. Ну что это за ритм?!»
Никто не будет говорить вот так!
Хм… хотя последнее предложение я сам написал пятистопным ямбом. Какой же он прилипчивый! Брр!
Талия повесила лук на плечо:
– Это было одно стихотворение? Но в нем же было несколько частей.
– Да, – сказал я. – В виде сонетов изрекаются самые сложные пророчества со множеством изменчивых частей. И боюсь, ни одна не предрекает нам ничего хорошего.
Мэг захрапела.
– Разберемся с нашей судьбой потом, – решил я. – Мэг нужно отдохнуть…
В этот самый момент мое тело не выдержало. Оно и так много вынесло. И теперь взбунтовалось. Я завалился на бок, сверху на меня упала Мэг. Друзья кинулись к нам. Я почувствовал, как мое тело осторожно поднимают вверх, и в моем затуманенном сознании промелькнул вопрос: это Персики несут меня или Зевс призывает обратно на небеса?
Потом надо мной нависло лицо Джозефины, словно портрет президента с горы Рашмор: это она несла меня по коридору.
– Этого в медблок, – сказала она кому-то. – А потом… фу! Ему однозначно пора помыться.
Несколько часов сна без сновидений, а после – ванна с пеной.
Это было, конечно, не возвращение
