Я не понял, к кому он обращался – к нам или к рабочим, но его расстроенный голос встревожил меня даже больше, чем вид.
Пройдя по саду, мимо скульптур и сверкающих фонтанов, мы вошли в огромные лакированные двери из дуба и оказались в доме.
На полу сияла терракотовая плитка. На светло-кремовых стенах виднелись бледные участки – еще недавно здесь висели картины. Справа была роскошная кухня, от которой пришла бы в восторг даже Эдезия, римская богиня пиров. Перед нами простиралась огромная комната с тридцатифутовым потолком, который поддерживали кедровые балки, здоровенным камином и раздвижными стеклянными дверями – выходом на террасу с видом на океан.
К сожалению, комната была пустой – здесь не было ни мебели, ни ковров, ни произведений искусства. Только провода свисали со стены да в углу приютилась метла с совком.
Столь великолепная комната не должна пустовать. Она была похожа на храм без скульптур, музыки и золотых подношений. (Ах, зачем я извожу себя такими сравнениями!)
У камина сидела девушка с кожей медного цвета и темными волосами, постриженными «каскадом», и перебирала бумаги. Заметив ее оранжевую футболку из Лагеря полукровок, я решил, что это и есть Пайпер, дочь Афродиты и Тристана Маклина.
В огромной пустой комнате наши шаги отдавались эхом, но Пайпер не подняла головы. Возможно, все ее внимание занимали бумаги, а может быть, она приняла нас за грузчиков.
– Я вам опять мешаю? – пробормотала она. – Уверена, что камин мы перевозить не будем.
– Кхм, – кашлянул я.
Пайпер взглянула на нас. Разноцветные радужки ее глаз блестели на свету, как дымчатые призмы. Она поглядела на меня так, будто не понимала, что перед ней такое (о боги, мне знакомо это чувство!), а потом точно так же посмотрела на Мэг. Затем она перевела взгляд на Гроувера и удивленно разинула рот.
– Я… я тебя знаю, – сказала она. – Ты был на фотографиях у Аннабет. Гроувер! – Она вскочила на ноги, бумаги рассыпались по терракотовой плитке. – Что случилось?! У Аннабет и Перси все хорошо?!
Гроувер попятился, что было вполне естественно, учитывая неистовый взгляд Пайпер.
– Все нормально! – ответил он. – По крайней мере, я так думаю. Я вообще-то… э-э… давненько их не видел, но мы с Перси эмпатически связаны, так что я бы узнал, если бы что-то случилось…
– Аполлон. – Мэг присела, подняла несколько бумаг и нахмурилась еще больше, чем Пайпер.
Мой желудок окончательно вывернулся наизнанку. Как же я сам не заметил цвет документов?! Всё – конверты, отчеты, деловые письма – было цвета желтых одуванчиков.
Мэг прочла надпись на бланке:
– «Финансовая компания «N.H.». Отдел Триумвирата…»
– Эй! – Пайпер вырвала документ у нее из рук. – Это не для чужих глаз. – Тут она посмотрела на меня, словно вспоминая о чем-то. – Постой-ка. Она назвала тебя Аполлоном?!
– Боюсь, что так, – я неуклюже поклонился. – Аполлон – бог поэзии, музыки, стрельбы из лука и других важных вещей – к вашим услугам. Хотя на моих ученических правах написано «Лестер Пападопулос».
Пайпер недоуменно заморгала:
– Чего?
– А это Мэг Маккаффри, – продолжал я. – Дочь Деметры. Она не хотела совать нос в чужие дела. Просто мы и раньше видели подобные бумаги.
Пайпер перевела взгляд с Мэг на Гроувера. Сатир пожал плечами, словно говоря: «Добро пожаловать в мой кошмарный сон».
– Расскажите-ка все по порядку, – велела Пайпер.
Я как смог вкратце пересказал ей все: как был низвергнут на Землю, отдан в услужение Мэг, освободил оракулов Додоны и Трофония и путешествовал с Калипсо и Лео Вальдесом…
– С ЛЕО?! – Пайпер крепко схватила меня за руку, и я испугался, что останутся синяки. – Он жив?!
– Больно! – заскулил я.
– Извини. – Она отпустила мою руку. – Рассказывай все про Лео. Живо.
Я принялся рассказывать, испугавшись, что иначе она захочет – в прямом смысле – вытащить информацию у меня из головы.
– Вот же факел недоделанный! – проворчала она. – Мы его месяцами искали, а он просто взял и заявился в лагерь?!
– Да, – подтвердил я. – Уже собралась очередь из желающих ему врезать. Можем записать тебя на следующую осень. Но сейчас нам нужна твоя помощь. Мы должны спасти Сивиллу от императора Калигулы.
Лицо Пайпер было напряженным, как у жонглера, пытающегося удержать в воздухе пятнадцать разных предметов.
– Так и знала, – пробормотала она. – Так и знала, что Джейсон от меня скрывает…
Тут в дом вошли полдюжины грузчиков, переговариваясь по-русски.
Пайпер нахмурилась.
– Поговорим на террасе, – сказала она. – Обменяемся плохими новостями.
13
Оставьте плиту
Мэг с ней играет
И мы такие «БА-БАХ!»
О дивный вид на океан! О волны, бьющиеся о скалы внизу, и чайки, парящие в небе над нами! О здоровенный потный грузчик, развалившийся в кресле и читающий эсэмэски!
Когда мы вышли на террасу, мужчина поднял на нас глаза. Он насупился, неохотно встал и потащился в дом, оставив на обивке кресла большущее пятно пота.
– Будь у меня по-прежнему рог изобилия, – сказала Пайпер, – закидала бы этих ребят глазированными окороками.
У меня пресс свело судорогой. Как-то раз я взбесил Деметру, и мне прилетело запеченной свининой из рога изобилия… Но это совсем другая история.
Пайпер вскарабкалась на ограду и, зацепившись ногами за перила, уселась на ней лицом к нам. Похоже, она забиралась туда сотни раз и уже не боялась высоты. Далеко внизу, у подножия деревянной зигзагообразной лестницы, виднелась узкая полоска пляжа под скалами. Лезть на перила к Пайпер мне не захотелось. Высоты я не боялся, а вот плохое чувство равновесия очень даже пугало. Гроувер покосился на залитое потом кресло – больше мебели на террасе не было – и предпочел в него не садиться. Мэг потопала к встроенному газовому грилю из нержавеющей стали и принялась крутить ручки. Я прикинул, что минут через пять она точно нас взорвет.
– Итак. – Я оперся на перила рядом с Пайпер. – Ты знаешь о Калигуле.
Ее глаза из зеленых стали карими – я словно увидел, как с годами меняет цвет древесная кора.
– Я подозревала, что кто-то стоит за всеми нашими проблемами – Горящий Лабиринт, пожары, вот это всё, – она указала на пустую комнату за стеклянными дверями. – У Врат Смерти нам пришлось сразиться со многими злодеями, желавшими выбраться из Подземного мира. И то, что за «Триумвират холдингс» стоят злые римские императоры, вполне логично.
Я прикинул, что Пайпер должно быть лет шестнадцать, как и… нет, я не мог сказать «как и мне». Попробуй я мыслить такими категориями, мне бы пришлось сравнивать ее атласную кожу с моими прыщавыми щеками, ее точеный нос – с гадкой картошкой на моем лице, плавные изгибы ее тела – с моими: только у меня все изгибалось не там и не так, как нужно. И тогда я бы завопил: «НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!»
Она была совсем юной, но на ее
