Но, Эссилт, гордость людей требует, чтобы они сами вершили свой путь. Ху Кадарн ушел. И тело его сожгли с превеликими почестями. Могу даже каирн показать, где его прах… каирн почти зарос, но я помню дорогу туда. Это так по-человечески забавно: приходить на свою могилу.
Эссилт, я могу лишь повторить: люди сами способны справиться со своими бедами. Без Ху Кадарна им было бы тяжело, но они выжили, поверь. А вот без Седого…
Кромка понимания: Эссилт
…чьи потомки обладают властью над душами.
Не из их ли числа – Мейрхион, отец моего Марха? Пусть он из Эрина, но мало ли браков было меж нашими островами. Не верится мне, что возлюбленный Рианнон и отец короля Аннуина был обычным человеком. Захоти Марх, он мог бы быть и богом – а боги не рождаются от простых смертных.
Боги не рождаются от простых смертных! Значит, и мать Арауна… что же, Араун – из числа потомков Риэнис?
Впрочем, разве это важно?
Это было бы важно для людей – кто из чьего рода. А боги и те, кто равен им силой, – они взяли свое могущество сами. Так работа великого мастера хороша не золотом и каменьями, а его искусством.
Мороки
Осень. Зеленая листва медленно уступает место золоту, по утрам гуще туманы, по ночам звонче и пронзительнее блеск звезд.
Эссилт совсем оставила танцы сидхи, она не поднимала глаз от вышивки от рассвета до заката, а по ночам малышки-фэйри слетались к ней со своими белыми огоньками – они не понимали, отчего их королева сделалась молчаливой и хмурой, но стремились помочь ей, как могли.
Эссилт дошивала ковер, торопясь не отстать… от чего?
Иногда она была уверена, что Сархад подаст ей весть, если закончит кольцо раньше, чем она дошьет. Иногда она сжималась от страха при мысли, что кольцо давно готово, и из-за ее медленной работы Сархад злится: он спешил, а она не торопится.
Но королева твердо решила, что не вернется в замок, пока не завершит вышивку.
Малышам-фэйри казалось, что ярость исходит от их госпожи, подобно вспышкам изжелта-белого пламени, они пугались и отлетали прочь, трепеща крылышками, – но возвращались и светили ей ночи напролет, не считая того хмурого предрассветного часа, когда Эссилт засыпала тяжелым, беспокойным сном.
Друст очнулся. Он лежал на лугу, нагим. Как он здесь очутился – он не помнил.
Было холодно. Сырой осенний ветер гнул пожелтевшие травы.
Осень? Уже – осень?!
Друст зябко передернул плечами. Одеться бы… только где искать килт?
Он встал, осмотрелся. Вдалеке темнел лес, и охотник скорее почувствовал, чем понял, что пещера Седого – там.
Нехорошо являться голышом, и еще хуже признаться, что неизвестно где потерял одежду, подарок Вожака, – но иначе, кажется, не выйдет.
Или повезет, и по дороге килт найдется…
Кромка осени: Друст
Тело до сих пор поет от счастья. Я помню лишь обрывки… но это не может быть сном! Это – было!
Ее податливое, ждущее тело, когда она несчетное множество раз отдавалась мне. В лесу, на лугах, на полях – только что вспаханных, среди первых всходов, в густых колосьях… Странно: я точно помню эти свежевспаханные поля, их было много – а ведь она позвала меня с собой в середине лета. Почему так долго поля не были засеяны? Хотя… неважно.
Я помню, как она приказывала мне стать белым жеребцом и мчалась верхом, нагая наездница. Ее колени стискивали мои бока, и я был готов нести ее – столько, сколько она потребует. Мчаться через поля и леса, низины и холмы – если она хочет, чтобы я гнал, я поскачу куда угодно и сколь угодно долго!
…а потом мы падали на землю, и она опять сжимала коленями мои бока – но уже совсем иначе…
Моя Королева! Моя Владычица…
Свой килт Друст нашел почти случайно: что-то серело в сухих травах. Даже не прошлогодних – у самой земли, в почти сгнивших.
«Сколько же времени прошло?! – похолодело сердце. – Я думал, это была пара месяцев; а на самом деле?!»
Но от пустых тревог немного пользы, и охотник привычно завернулся в килт, укрыв верхним полотнищем плечи – холодно, ветер! – и пошел к пещере Седого, уже хорошо заметной внизу.
Вожак ждал его у входа.
– Явился? – улыбнулся Седой.
Друст улыбнулся в ответ: сам видишь.
– Живой? – понимающе хмыкнул Волк. – Счастлив?
– Она прекраснее всех женщин на свете! – выдохнул Друст.
– Именно так, – кивнул Седой. – Всех женщин на свете. Их красота – это только отблески ее.
Друст не ответил.
– Приходи в себя, – Вожак положил руку ему на плечо. – Твое оружие в пещере. Постарайся выйти из мира грез как можно скорее. Ты мне скоро понадобишься в ан-дубно, а это не место для воспоминаний о Риэнис.
Друст послушно пошел в пещеру.
– Горр! – крикнул Седой. – Поговори с ним. О чем угодно.
К Друсту подсел молодой круитни, затейливо разрисованный вайдой. Сколько Друст умел читать узоры северян (к которым никак не относил себя, хоть и родился в Альбе), этот посвятил себя кровной мести до последнего вздоха.
Кровная месть – в Стае?! Кому?
– Ты счастливец, – сказал круитни. – Летний Король, да еще и выживший.
Друст не услышал.
Он никогда раньше не замечал Грудлоина Горра – ну, то есть видел, но не обращал особого внимания. И никогда не задумывался над смыслом узоров, с плеч до пят покрывавших его тело.
– А кому ты мстишь? – невпопад спросил Друст.
– А, ты об этом, – улыбнулся круитни. – Дело давнее…
Помолчав, Грудлоин Горр договорил:
– Седому.
– Что?! Вожаку? Мстишь?!
– Давно уже не мщу, – развел руками Горр. – Собирался мстить, это да. Но разве ж он позволит…
– Как это?
Кромка памяти: Грудлоин Горр
Да, Друст, я расскажу. Серебряный мне велел говорить с тобой о чем угодно – вот я и расскажу о том, как появился в Стае. Нас тут таких – четверо, кажется: три сына Нейтона – Гуистил, Рин и Ллидеу – и я. Может, и больше – но я не знаю.
Не все о таком говорят.
Я был человеком когда-то… да ты сам видишь это. Мы жили на морском берегу – обычная деревня, едва способная прокормить себя. И вот однажды один наш мальчишка упал со скалы. Насмерть. А жрец сказал, что его загрыз Белый Волк.
…Это потом я понял, что любое прикосновение безобидного мальчишки было чревато бедой, большой или малой. А тогда я возненавидел Седого и поклялся отомстить за малыша. Безвинно убитого, так я считал.
Меня отговаривали, но я стоял на своем. Тогда жрец разрисовал мое тело вайдой, дал мне вдохнуть дыма священных трав, и я пошел искать убийцу.
Не спрашивай, как мне удалось покинуть пределы мира людей. Я и сам этого не знаю.
Я нашел Седого… точнее, думаю, он сам вышел мне навстречу. Я прокричал ему
