Зал загудел.
Касваллаун дал им покричать, а потом могучим рыком военного вождя перекрыл весь шум:
– Так за богов – до последней капли?!
И согласный рев был ему ответом.
Кромка торжества: Касваллаун
Короли Прайдена, вы поняли главное: римлянам не нужна военная добыча. Им даже не нужны наши земли. Они хотят уничтожить наш мир – наши обычаи, наших богов. Нашу душу.
И вы готовы встать на защиту.
…камень с сердца. Я боялся, что придется вас убеждать.
Сегодня, именно сегодня, а не в тот день, когда от горя умер Карадауг, я стал бренином Прайдена. Сегодня день моего торжества… и я солгу, если скажу, что мне оно не нужно. Вран знает: я рвался к власти не ради себя – а ради Прайдена.
Сегодня я ее достиг – высшей власти.
Сегодня вы все, короли Прайдена, – стрелы в моем колчане.
Стрелы, которыми мы поразим римлян.
Касваллаун устало откинулся на высокую спинку кресла.
Сделал знак рукой слугам, чтобы обнесли королей вином и едой.
Это заставило умолкнуть даже самых возмутившихся намерениями римлян.
Сын Бели чувствовал, как по его лбу катится пот: после той битвы даже такое нехитрое дело, как совет, было ему не по силам. Но стирать пот бренин не собирался – едва ли кто заметит эти капли. Пусть текут. А вот жест – увидят все.
Сам он от еды отказался – нечего расслабляться, не время. Только сделал глоток вина – вернуть силы.
Заговорил, по-прежнему не вставая:
– Что ж, короли, осталось лишь решить, сколько войск соберутся в Каэр-Ллуд к концу зимы. Пока вы думаете, скажу я. Мои катувеллауны считают, что свобода стоит дороже жизни. Поэтому все мужчины, способные носить оружие, выйдут в бой. И все мальчишки, владеющие пращой. И все старики, знающие заклятия… да и все женщины, искусные хоть в одном из этих умений.
Тишина. И только голос верховного короля:
– Если мы победим – никакие жертвы не будут напрасны. Если же мы потерпим поражение – народу катувеллаунов не стать рабами римлян!
Тишина.
– Так сколько воинов дадите вы?
Они называли… иногда перекрикивая друг друга, словно в хвастовстве состязаясь. В самом деле, если мой сосед дает сотню колесниц и две сотни пеших, то мне зазорно дать меньше… высмеют еще.
Касваллаун слушал молча, кивал. И пытался понять, сколько войск приведет с собой Цезарь, когда утихнут зимние шторма. В том, что римлянин вернется, сын Бели не сомневался ни мига.
Войско бриттов росло на глазах, собираясь в армию, которой доселе не видел Прайден. А бренин хмурился, размышляя: какую часть от непобедимой армады Цезаря составит это воинство – половину? или повезет – две трети? или всё гораздо хуже – четверть?
Невозможно догнать горизонт. Невозможно превзойти того, чьи силы неведомы… Невозможно, но необходимо.
Но вот всё сказано. Войско обещано больше большего. И вряд ли хоть один вождь или король нарушит слово.
…Короли уже поднялись и стали неспешно расходиться, когда Касваллаун негромко произнес:
– А тебя, Марх Корнуольский, я попрошу остаться.
Тот изумленно застыл у двери.
Кромка судьбы: Касваллаун
Марх, ведь ты – из Дома Ллира. Да, знаю, что не по крови. Но всё равно: твоя мать была женой Манавидана. С домом Ллира ты связан.
Я твой кровник, Марх. Я, убийца Карадауга.
Подло убивший твоего дальнего родича… действительно, подло: на мне был плащ-невидимка, сын Врана даже не видел, с кем сражается.
Что? Ты считаешь, что сейчас не время вспоминать былое? Сейчас, когда всему нашему острову грозит беда?
Сейчас надо переступить через месть, так ты полагаешь?
– К чему этот разговор? – Марх раздраженно тряхнул рыжей гривой. – Я давно признал тебя бренином. Я сразу отказался от мести за Карадауга. Нам мало нынешних тревог, чтобы сейчас вести бессмысленные речи?
Касваллаун встал, прошелся по залу, остановился перед Мархом:
– Так – бессмысленные?
– Ты что, не доверяешь мне?
– Доверяю, – кивнул бренин. – Просто я хотел, чтобы ты это произнес: по сравнению с бедой, грозящей Прайдену, кровная месть за сына Врана – это бессмысленная речь, не более.
– Ну и что из этого? – Марх начинал сердиться. Он понимал, что Касваллаун чего-то хочет… но чего?
Один из факелов на стене немилосердно чадил.
– Марх, – медленно заговорил бренин. – Ради блага Прайдена ты легко переступаешь через месть. Через что ты еще способен переступить ради родины?
Тот нахмурился:
– А что ты хочешь от меня? Еще сотню колесниц от Корнуолла? Или послать меня лазутчиком к римлянам? Сделать меня верховым конем их полководца, чтобы я сбросил его в разгар битвы?
Касваллаун невольно улыбнулся:
– Последняя мысль мне нравится, но я хочу от тебя большего… бренин.
Марх вздрогнул.
Королю Корнуолла титул «бренин» никак не принадлежал. Но королю Аннуина…
– Я слушаю.
Касваллаун прошелся снова, обдумывая. Налил два кубка, протянул Марху, в один глоток осушил свой.
Кромка судьбы: Касваллаун
Ты видел их полководца? Цезаря? Его называют божественным… или будут называть. Неважно.
Он такой же полубог, как мы с тобой. Вернее, он тоже полубог, но иначе. Он рожден смертными, но – боги его страны живут в нем самом.
Живут не так, как они вселяются в жрецов. Они не изъявляют свою волю – они просто действуют через него. Действуют, оставляя в нем частицу своей силы – и стремления. И он, смертный Юлий, становится больше чем человеком.
Он становится вместилищем римских богов. Безликих и всевластных Законов.
Под силу ли людям одолеть бога, Марх? Даже если Корнуолл пришлет еще сотню колесниц?
Да, мы отбили первый натиск. Мы – это я и мой отец. Но будет и второй.
Из меня плохой провидец, но я – бренин и сын Древнего. Я могу предугадать, что сделает Цезарь.
Цезарь – бог. Точнее, все слепые боги Рима разом. А боги хотят храмов, жертв, жрецов… Жрецы божественного Цезаря – его легионы. Они верят в него – не так, как верят в командира.
Как верят в бога.
Свою силу Цезарь передает им. А они своей верой увеличивают его божественную мощь.
Против Прайдена будут не просто тысячи отборных воинов, закованных в железо. Против нас будут тысячи истовых жрецов. И их бог.
Ты можешь превратиться в коня, Марх. Ты можешь скинуть и растоптать Цезаря в разгар сражения. Только это мало что изменит. Просто божественный Юлий лишится смертной оболочки.
Жертвоприношение ему не остановится.
– Итак, нам нужна армия, способная биться с римлянами… – задумчиво проговорил Марх. – Пусть мы уступаем им в доспехах и оружии…
– Но их главное оружие – живой бог и вера.
– Тысячи жрецов… – Марх поднес кубок к губам и с досадой обнаружил, что там уже нет ни капли. – Почему вино всегда кончается так невовремя?
Касваллаун налил ему еще.
– Рим сильнее наших богов, – мрачно проговорил бренин Прайдена. – Он захватил весь огромный южный край.
– Но Цезарь здесь один. А наших богов – много…
Марх осушил кубок, потом с раздражением сорвал со стены чадивший факел, затоптал его. Расправившись с сим неугодным предметом, проговорил спокойно:
– Ты получишь армию жрецов. Тех, для кого
