…И они скользят по миру теней, по тропам, недоступным не только смертным, но и тем, кто связан любым телом. И недоступное живым открывается их взору: деревья, чьи ветви сплетаются в мерном узоре, птицы, чьи шеи связаны узлами, звери, чьи ноги растут из спины, а лапы сплетаются с крыльями, клювы – с когтями, хвосты и шеи закручиваются так, что не разобрать, где кончается один зверь и начинается другой… или это птица?
Или это не ноги и не шеи, а рога оленя?
Араун?!
– Араун? Ты здесь? Но как?! – восклицает Эссилт.
Кернунн качает рогатой головой:
– Араун – мой сын. А ты – та самая человеческая королева Аннуина? Вести о тебе дошли до нас.
– Кто? – подается вперед Друст. – Кто смог пересечь границу вод?
– Ты удивляешь меня, Охотник Аннуина, – отвечает Кернунн. – Ты же отлично знаешь, кто способен пересечь любую границу.
– Седой… ну конечно! А я-то собирался просить о помощи Эпону…
– Эпона не поможет вам ничем. Она точно так же разлучена со своей сестрой, как я – со своим сыном. А вот Седой бывает везде – потому что ан-дубно древнее земель и морей, богов и Древних. И если вы хотите вернуться в Прайден – спрашивайте путь у Седого Волка.
Здесь, в мире богов, Друст и Эссилт снова обретают свой облик. Охотник в сером килте и королева в белизне снега и золотом свете.
Друст сжимает рукоять кинжала из белого дерева:
– Седой! Вожак! Серебряный Волк! Приди, я прошу тебя. На тебя наша единственная надежда!
И – ничего не произошло.
– Он придет потом? – спросила Эссилт, скрывая свой испуг.
– Не знаю, – честно ответил Друст. – Последний раз мы с ним расстались не слишком хорошо. И предпоследний – тоже.
Надеясь на встречу с Седым и возвращение в Прайден, Эссилт оставалась чужда жителям здешней Волшебной страны, а Друст сейчас ни на шаг не отходил от былой возлюбленной. Так что они бродили вдвоем под серым небом, не ведающим ни солнца, ни луны. Поля, холмы, овраги, кое-где перелески с желтеющей, краснеющей, буреющей листвой. Где-то совсем голые ветви, где-то еще летняя зелень и почти везде – бледное золото листвы. Иногда всё вокруг затягивал серебристый туман.
Тишина, покой. Светлая печаль уходящего времени.
– Хорошо, что здесь сейчас осень, – сказал Друст. – Летом Седой не выходит из Аннуина. А сейчас начались охоты. Он может придти.
– Я понимаю.
– Я зову его. Но я не слышу ответа.
– А если попробовать добраться самим? Ты ведь знаешь, как пройти по ан-дубно.
– Ты не понимаешь, что говоришь! В одиночку идти через ан-дубно – это безумие. Это страшнее смерти!
– Но почему? Если ан-дубно – это мир твоих страхов? неужели ты боишься так многого?
– Он? – переспросил Седой, усаживаясь на неизвестно откуда взявшуюся корягу. – Он боится не то что многого, а почти всего.
– Вожак!
Седой приподнял бровь:
– Я тебе понадобился, и ты немедленно признал меня Вожаком. Убедительно.
– Прости, но… нам никто не поможет, кроме тебя.
– Я не гожусь в спасители. В твои спасители – тем более.
– Но Эссилт должна вернуться к мужу!
– Пусть возвращается. Не вижу препятствий.
– Я? – ойкнула Эссилт. – Я могу сама вернуться в Корнуолл?
– Сархад подарил тебе Кольцо-Путь. Сколь мне известно, он и пользоваться тебя научил.
– Но я не знаю дороги…
– Трудно знать дорогу, которой не существует, – усмехнулся Белый Волк. – Просто иди домой. Перед ан-дубно ты не трепещешь, ты пройдешь им, сама не заметив как.
– А… Друст?
– На твоем месте я бы отправился без него. Он слишком многого боится. В древнем хаосе он – опасный спутник. Не защитник и проводник, а наоборот.
Друст побледнел, сжал кулаки.
Седой сочувственно глянул на него: дескать, ничем не могу помочь, – и растворился в тумане.
– Ну что же ты? – почти крикнул Друст. – Седой тебе сказал: иди, тебе ан-дубно не опасно.
– Друст, – она положила руку ему на плечо, – если тебя ничто не держит в Бретани, то пойдем вместе.
– Я же всего боюсь!
– Пожалуйста, не надо. Давай вернемся вдвоем.
Эссилт не могла найти слов, чтобы объяснить свою твердую уверенность в том, что они должны, обязаны пройти через вместе через мир древнего ужаса.
– Послушай, – нахмурился Друст. – Я сердит на Седого, Седой сердит на меня, но… он редко ошибается. Может быть, не ошибается никогда. Без меня твой путь будет спокойнее.
– И дар Котла Керидвен не воплотится?
– Обойдусь и без этого дара. Эссилт, иди одна.
– Нет.
Друст сменил облик, Эссилт вскочила на спину белому коню – и тот поскакал в самую гущу тумана.
Когда серая мгла рассеялась, конь и его всадница оказались в глубоком ущелье. Таких высоких скал они не видели никогда в жизни.
Дорога под копытами была на удивление ровной и гладкой для гор, так что Друст скакал вперед, не обращая внимания на боковые тропы. Они круче, каменистее – так зачем сворачивать туда, если есть такой удобный путь?
«Это совершенно не похоже на ан-дубно, каким я его видел всегда, – удивлялся сын Ирба. – Похоже, легче странствовать по собственным страхам, чем по чужим. Ничего ужасного в этих горах нет. И дорога превосходная».
И тут оная превосходная дорога свернула за утес, и Друст с Эссилт оказались в тупике.
Кромка небытия: Друст
Назад! Назад, пока не поз…
Поздно.
Ущелье исчезло. Со всех сторон нас окружают высоченные скалы.
Коню не взобраться по ним и на десяток локтей, а человеку? Можно попробовать.
Странно: хотя мое человеческое тело мертво, но здесь, в ан-дубно, оно у меня такое же, как при жизни.
Эссилт, подожди внизу. Я попробую найти тропу.
В очередной раз ободрав ладони в кровь, Друст сполз вниз.
– Не думал я, что после смерти можно так рассадить руки, – буркнул он. – Дела наши плохи. Твое чудодейственное кольцо ничем не поможет, а?
– Я… постараюсь.
Она попыталась представить себе Тинтагел и Марха, сосредоточилась, как учил ее Сархад, – и к их с Друстом радости очертания утесов стали меняться.
Кромка судьбы: Друст
Рано обрадовались. Дороги не было и нет. Просто у скал теперь появились лица.
Мужские лица, похожие друг на друга. От небольших – на валун, до огромных – во всю скалу. И чем-то они мне знакомы…
Да это же я!
Со всех сторон глядят мои собственные лица. И нам не пройти через них. Через меня.
Что ты хочешь сказать мне, ан-дубно? Что это я держу в темнице нас обоих? Что это я лишил нас пути в Корнуолл? Что это я – преграда меж Мархом и Эссилт?
Что ж, преисподняя, ты в чем-то права. Итак, пока я дорожу собой, нам нет спасения? – это ты хочешь мне сказать?
Эссилт, садись мне на спину. Я знаю, как выбраться отсюда.
Белый конь разбежался – и ударил копытами ближайший каменный лик. Скала осыпалась, будто была грудой песка, – и застыла под копытами Друста прочной ступенью.
Что делать дальше – было яснее ясного. Друст бил по собственным лицам, и Эссилт могла только догадываться, чем это было для него и что он уничтожал в себе самом.
Из скал получалась лестница. Ступень за ступенью Друст возводил ее.
Верхняя
