– С тобой. Если вернусь живым.
– Тогда – до встречи в Лугнасад, Марх.
– Как хоть зовут тебя?
«Ллиан… – прошелестел ветер над рекой. – Меня зовут Ллиан».
* * *– Так пора, Араун?
Исполинский олень скачет по тучам, рога его блестят как молнии.
– Пора, Марх.
Вороной конь мчится рядом. Словно сгусток мрака. И топот копыт по небесам – грозным громом.
– Куда мы..?
– В Каэр-Невенхир. Крепость Небес.
– Крепость? Но где она?
– Твердь небес – вот эта крепость. Здесь исстари бьются все великие силы Волшебной Страны.
– Араун, где наше войско? Что ты собирал?
– Два короля Аннуина – ты считаешь, что этого мало? Ты слишком хорошо усвоил предрассудки людей, сын Рианнон. Я собирал свою силу. Этого хватит.
– Но в сражениях…
– Отвыкай от битв людей. Здесь всё иначе. Здесь не будет армий Аннуина. Здесь будет сила Аннуина. А это – мы с тобой.
Молчание в ответ.
– Просто поверь в себя, Марх. Поверь в себя и в нашу победу.
– Д-да…
– Хорошо, я объясню. Знаешь, почему сыновьям Дон никогда не добиться власти над Аннуином? Потому что Аннуин – это ты и я. Разве они могут покорить нас?
– Нет!
– Видишь, как всё просто?
И тут они услышали голос:
– Поверили, будто прост путь к победе? Поманила простота прямизной?
– Кто здесь? – обернулся Марх. Враждебности неизвестного он не ощущал.
– Долго дороге виться, долго пути виться… ноги собьешь, истока дорог не найдешь…
– Мирддин! – воскликнул Араун. – Покажись!
Мирддин. От этого имени по спине Марха пробежал холодок. О Владыке Дорог говорили разное. Называли имя его отца – Морвран, который ужасен обликом настолько, что можно умереть лишь от взгляда на него. А сын этого чудовища – хозяин всех путей, и в мире смертных, и в Аннуине… все труды Марха и Арауна – во власти Мирддина.
А еще говорят, что Мирддин мудр настолько, что речь его – поэзия. И нелегко понять тайный смысл ее.
В этом король Корнуолла уже убедился.
Перед Королями Аннуина возник высокий мужчина в дорожном плаще.
– Жаждут сраженья жестокие, плачут о потерях покорные, славы алчут властные, – произнес он вместо приветствия.
– Кем ты пришел к нам, Мирддин? – спросил Араун. – Врагом, другом, союзником?
Тот рассмеялся:
– Покуда противник наш не спешит под Каэр-Невенхир, поведаю я вам презанятную повесть…
Он уселся на придорожный камень (Марх был готов поклясться, что мгновением раньше никакого валуна здесь не было, – да и откуда взяться валунам на небесах?) и нараспев начал сказывать.
Кромка мести: Мирддин
Всевластна волшебница Керидвен, кипит колдовством Котел ее.
Ужасен и жесток Морвран, свирепый сын мудрой матери.
Три капли кипят в Котле Керидвен: миловидность, мягкость, мудрость для Морврана.
Слугу заслал Гвидион, выкрал вор волшебное варево.
Выплеснуто колдовство Керидвен. Сломана судьба Морврана.
Из тех трех капель лепит Гвидион нового негодяя: слугу своего Талиесина.
С кем сразитесь сегодня, властители? Встать ли вместе с вами?
– Так ты хочешь отомстить Гвидиону и Талиесину за своего отца? Это из-за Гвидиона Морвран остался чудовищем, так? – нахмурился Марх.
И почти сразу понял, что ошибается. Месть за отца – отнюдь не главная причина, по которой Владыка Дорог сейчас с ними.
Они – все трое – воплощенный путь. Дороги из Прайдена в Аннуин и из Аннуина в Прайден. Поражение двух Королей будет страшной бедой для Мирддина: ведь перекрытый путь для него – всё равно что сломанная рука для человека. Или даже – перебитый хребет.
А то, что враги Арауна и Марха – враги отца Мирддина, это вторая из причин, по которой он здесь. Только вторая.
Кромка битвы: Марх
Ждем. Ждем. Ждем.
Скорей бы уже!
Где эти сыновья Дон? Чародей на чародее, говорят… И их выкормыш Талиесин, всюду трубящий о своем могуществе, – если бы похвальба обращалась в оружие, он был бы неодолим. А так… посмотрим.
Мне страшно. Страшно и – весело. Прежде сотни людей были носителями моей воли. Теперь армии нет. Теперь мое войско – я сам.
Араун спокоен. Наклонил рогатую голову и о чем-то разговаривает с нашим нежданным союзником. Н-да, я сейчас речь Владыки Дорог понять не смогу.
Каждая мышца дрожит в ожидании. Копыта… а, так я сменил облик? когда? надо же, не заметил! – копыта нетерпеливо роют землю.
Откуда земля – в небесной крепости?
И где, наконец, Гвидион со своими?!
И словно в ответ раздалась песнь, исполненная гордости. Талиесин боевыми заклятьями пытался обессилить врага.
Араун качнул рогами – и сила чар опала.
Стало видно войско Гвинедда, поднимающееся к месту боя.
– Могучим – чародеи, добряку – дороги, – быстро кивнул королям Мирддин и запел:
Ваше войско вмиг увязнетВ глубине дорожной грязи!Ног не выдернуть из глины,Всяк ходящий схвачен крепко!Дождь осенний скуку сеет,Злой мороз зимой замает!Беспросветно бездорожье,Бесконечно, беспощадно!Скручены тоской, смиритесь!Бездорожьем сражены вы.Грязь поглотит вашу гордость,Войско растечется воском!– Ну вот, – добавил Мирддин необычно просто, – теперь их замечательные, могучие, отлично вооруженные отряды сюда просто не пройдут. Здесь только чародеи: Гвидион, Аметон и Гофаннон и их ублюдок Талиесин. Вас двое, но, я думаю, силы примерно равны?
И – ударил дождь. Ударил со всей яростью и жестокостью, будто то была не стихия, а сотни, десятки сотен лучников, бьющих без останову.
Дождь хлестал по сыновьям Дон… всего несколько мгновений, потому что Гофаннон выкрикнул что-то – и навстречу струям ливня полетели сотни действительно стрел, перехватывая капли в полете.
– Неплохо для начала, – кивнул рогатой головой Араун, и тут же на Талиесина, замершего в начале заклинания, с небес ринулись две молнии? два оленьих рога? два копья?
Копья ранили его и взмывали ввысь, чтобы обрушиться с новой силой. Из ран чародея полилась кровь.
– Подожди! – удержал Араун Марха, готового броситься на врагов. – Эти двое пока заняты. Посмотрим, что нам припасли другие.
Кромка ярости: Гвидион
Для победы хороши все средства!
Аннуин будет нашим, и ради этого я готов пожертвовать всем!
Аметон, брат мой, мы объединим наши силы, мы сотворим и обрушим на них чудищ невиданных, таких, что содрогнутся земля и небеса!
Им не одолеть кошмар страшнее кошмара и смерть неотвратимее смерти!
Кромка риска: Араун
Как медленно длятся мгновения в бою. Каждое – длинною в жизнь.
Гвидион с Аметоном поют. Еще пара вздохов – и на нас обрушится новая напасть. Мешать им я не стану: пусть их чудище обретет облик. Нет в мире ничего опаснее прерванного заклятия.
Но и у меня есть эти два вздоха. Гофаннон, смертоносный дождь ты отбил, а как тебе понравится кинжал-трава? Покоси-ка ее…
Ага, допели. Змей? Всего лишь? Не может быть…
Марх, будь осторожен: у него десятки жизней!
Вороной конь бросился на исполинского змея. Тот попытался скрутить его кольцами хвоста, но Марх увернулся, промчался к голове, ударом копыта размозжил череп… тварь на миг обмякла, но тотчас вскинула голову, сбрасывая с себя врага.
Клацнули острые зубы – там, где еще миг назад был черный конь.
Новый удар – голова змея бессильно повисает… лишь на вздох.
– Будь у тебя хоть тысяча жизней – я заберу их все!! – гневный человеческий крик вырывается из конской глотки, и яростный жеребец
