– Проклятые маленькие мерзости! Зачем они это делают? Влетают мне прямо в рот, нос и глаза. Какой в этом смысл? Это не может им нравиться – и определенно не нравится мне. В этом нет никакого толку – и тем не менее они летят мне в рот.
– Что, по-твоему, я собирался сказать?
– Я думал, ты хотел извиниться, что прошлой ночью вызвался в мученики.
– Извиниться? Ты шутишь? Я спас нас.
– Ты так на это смотришь?
– А что, можно смотреть иначе?
– Ты поставил меня в неприятное положение.
Адриан сел, чтобы посмотреть на Ройса.
– Ох, прошу прощения. Это ты провел всю ночь связанным рядом с гномом, который поигрывал ножом, чтобы ты не забыл, что он собирается перерезать тебе горло? А я-то полагал, что это был я.
Ройс пытался двумя пальцами снять что-то с языка – очевидно, муху. Преуспел, с отвращением уставился на добычу и щелчком скинул ее.
– Тебе полагается учиться у меня. Ты ничему не научишься, если не станешь слушать.
– Учиться у тебя? – воскликнул Адриан. – Похоже, ты все перепутал, приятель. Аркадиус свел нас вместе, чтобы я мог учить тебя.
Ройс, занявшийся очисткой глаз, остановился.
– Ты назвал меня приятелем?
– Да. Это значит «друг» – в буквальном смысле «брат».
– Я знаю.
– То есть у тебя проблемы со слухом? Если хочешь обсудить странности, это отличная тема. У тебя самый острый слух из всех, кого я встречал. Как ты спишь ночью? Сверчки, наверное, сводят тебя с ума.
– Не сверчки…
Адриан усмехнулся:
– Я бы предположил, что это дело убедит тебя быть хорошим человеком. Посмотри на Роланда. Наша с ним дружба помогла нам, и не один раз, а два. Уважительное отношение к Эвелин принесло ценные плоды. И мы пережили прошлую ночь, потому что когда-то я совершил достойный поступок.
– Когда поучаствовал в уничтожении целого города? – поинтересовался Ройс. – И это было не так уж давно. Ты не настолько стар.
– Из-за таких ночей я чувствую себя старым.
– Так что ты имел в виду? – спросил Ройс. – Ты спасся благодаря доброте, которую проявил к девушке? Или что оказался в опасности, потому что вместе с товарищами прикончил большинство, но не всех людей в той битве?
– Причина в том, что я защитил Сетон.
– От чего бы ты стал ее защищать, если бы вы не осадили город? И если бы ты не вращал так ловко мечом, другие солдаты могли бы и не подарить ее тебе. В чем же истинная причина: в твоей доброте или жестокости?
– Почему ты во всем видишь темную сторону?
– Потому что она есть, и, игнорируя ее, мы подвергаем себя опасности.
– Но существует и светлая сторона, и, признавая ее, мы становимся счастливыми.
– Чего хорошего в счастье, если ты мертв?
– Чего хорошего в жизни, если ты несчастен?
Ройс помедлил, и на мгновение Адриан решил, что одержал победу. Напарник был в тупике. Но тут он наклонил голову.
– Что такое, приятель? – поинтересовался Адриан. – Ты что-нибудь услышал?
– Это с самого начала было не смешно, – произнес Ройс.
Через мгновение с вершины холма донесся женский крик.
* * *Я не просто ее убью. Виллар осознал это отчетливо, как каждую совершенную им ошибку, пока аристократка-корова пряталась сбоку от двери. Она планировала запереть его. Он представлял ее коровой с черно-белыми пятнами. Она стояла на задних ногах, облизывая толстым языком широкие розовые ноздри, выжидая, подняв сведенные вместе копыта, словно собачка-попрошайка, в надежде, что он заглотит наживку. В то самое мгновение, когда Виллар открыл дверь и ворвался в камеру, не отрывая взгляда от приманки из одеяла и соломы, пленница выскользнула наружу.
Он почти попался.
Волосы и цепь.
Его сознание расценило их как неоспоримое доказательство того, что корова лежит на полу у дальней стены. И с чего ему думать иначе? Если на ней был ошейник, прикрепленный цепью к стене, значит, вероятно, она сама находилась там же. Его глаза и разум объединились, чтобы предать его. Будь каморка больше – или корова меньше, – уловка сработала бы. Мысль, что он едва не совершил фатальную ошибку, пугала.
Она лежала на полу и орала, а Виллар чувствовал, как колотится сердце. Он выждал секунду, чтобы сделать вдох и успокоиться. Затем перехватил нож поудобнее.
Пленница попятилась, отталкиваясь ногами, словно краб. Перекатилась на колени, начала подниматься, и Виллар схватил ее.
Герцогиня не была хрупкой девицей, нежным цветочком. Она была ростом с Виллара и тяжелее его на двадцать фунтов. Рванувшись, она врезалась в мир всем телом, прижав его к стене и едва не опрокинув на пол. При этом герцогиня сама потеряла равновесие и упала на колено.
Через мгновение он кинулся на нее, но старая корова отбивалась всем, чем могла, включая две тяжелые урны. Одна попала Виллару по руке и выбила нож. Схватив оружие, он увидел, как герцогиня бежит к двери.
Виллар настиг ее в центре комнаты. Одной рукой вцепился в искромсанные волосы, оттягивая голову назад, другой поднял нож. Герцогиня продолжала дергаться и лягаться, пока лезвие не коснулось ее шеи.
– Стой!
Виллар вскинул голову. В храм ворвались два чужака.
Более мелкий выхватил тот самый белый клинок, который поразил голема и каким-то образом ранил Виллара в грудь. Более крупный – здоровяк, кого Сетон назвала раса, – держал по обнаженному мечу в каждой руке.
* * *– Убьешь ее – и тебе конец! – крикнул Ройс.
Дородная дама, очевидно, герцогиня Рошельская, стояла на коленях, тяжело дыша и потея, запрокинув голову. Позади нее расположился Виллар, левой рукой удерживая женщину за волосы, а правой прижимая к ее горлу кинжал.
– Помогите! – воскликнула Дженни Уинтер.
Виллар еще сильнее запрокинул ей голову, и она снова вскрикнула.
– Бросьте оружие, – приказал он.
Ройс издал звук, будто прочищал нос.
– Зачем?
– Бросайте, или я ее убью!
Ройс посмотрел на Адриана:
– Я уже объяснял, что если он убьет ее, то я убью его?
– Да.
– В таком случае, что делает этот идиот? Угрожает нам самоубийством?
– У него сложилось впечатление, будто тебя волнует ее жизнь.
– Неужели? – усмехнулся Ройс.
– Каждый мог бы ошибиться. Ты приказал ему не убивать ее. К тому же, он тебя не знает.
– Ладно, допустим, но даже если бы на моем месте был кто-нибудь другой… Зачем кому бы то ни было сдаваться? Ты бы сдался? Даже если бы этого другого человека волновала ее жизнь, преимущество все равно не на стороне Виллара. Это как обменяться фигурами в шахматах. Да, мы лишимся герцогини, однако он проиграет партию. Однако, если мы сдадимся, он убьет нас, и проиграем мы. Никто не пойдет на подобную сделку. Это глупо. Не говоря уже о том, что я собираюсь получить свои деньги вне зависимости от того, жива она или мертва.
Адриан посмотрел на Виллара.
– Так он хочет сказать, что мы не бросим оружие, но если ты ее убьешь… полагаю, остальное ты понял.
Виллар помедлил, нож у горла женщины дрогнул.
– Парни,
