— Кэш, ты не видел Марину? — Серый нарисовывается из ниоткуда и так же как и я, закидывается чипсами.
— Домой поехала, — наблюдаю за его реакцией. Выпившая мина расстроенно плывет. Все же я угадал, он реально хотел закончить сегодняшнюю ночь моим диким десертом. Облом.
— Жаль.
— Слушай, а кто она вообще такая? Марина эта. Откуда взялась?
Раз уж на то пошло, можно узнать о ней хоть что-то. А то кроме того, что стерва таскает с собой нож и кусается как дикая кошка, я больше ничего не знаю.
— Без понятия, — дятел пожимает плечами, — я с ней на треке познакомился. Три недели назад. Но откуда она у нас не в курсе.
— А учится где? Работает?
— Не в курсе, Мот. Я ее только на треке и вижу или на тусах. Ри никогда не рассказывает о себе. Я даже блядь не знаю есть ли ей восемнадцать.
Придурок ржет, отпивая виски из бутылки.
— Есть ей восемнадцать. На трек не берут несовершеннолетних, — поясняю простые истины, сам в этот момент обдумывая информацию. А точнее ее отсутствие.
— Да? Ну тогда отлично. Потому что у меня на нее такииие планы, — и как бы в подтверждение, его рука ложится на пах и демонстративно сжимает его.
Долбоёб. Предпочитаю промолчать. Пусть мечтает, фантазер любитель.
— Но блин, Кэш, она такая неуловимая, — возвращаясь из мира грез, Серый сводит брови к переносице, — когда кажется, что вот-вот завалю ее, она испаряется. Как сквозь пальцы вытекает. Но от этого еще круче, понимаешь?
О да. Понимаю.
— Слушай, там на втором этаже Юлька грустит, пойди развесели девчонку.
Указываю головой в сторону лестницы, завершая диалог. Надо найти малого и валить.
— Что? Я же блядь говорил никому на верх не идти, дура.
Недоделок срывается с места под мой громкий ржач. Кидаю ему вслед:
— И бассейн проверь!
Нахожу Кира, вытаскиваю из-под какой-то телки на диване, которая присосалась к нему своими утиными губами и тащу в сторону выхода.
— Мооот, давай еще побудем! — малый вяло упирается, а когда мы выходим на улицу и вовсе отталкивает меня от себя. — Мот, я не хочу домой.
— Что за истерика, Кир? — удивленно всматриваясь в лицо брата. Он всегда уходит по первому зову.
Черная ярость в секунду охватывает мозг, когда до меня вдруг доходит. Зрачки расширены, на губах полуулыбка несмотря на то, что он злится.
Хватаю кретина за грудки и встряхиваю.
— Что принимал?
Лицо в мгновение приобретает виноватое выражение, но тем не менее он отрицательно качает головой.
— Ничего.
— Не делай из меня дебила. Что?
— План. Пол косяка, Мот, клянусь, — вижу что не врет. Сжимает зубы, хватаясь за мои запястья и отдирая от себя, а потом сгибается, застонав от боли, потому что я резко засаживаю ему кулаком в солнечное сплетение.
— Это на будущее. Если узнаю, что принимаешь что-то тяжелее, убью. Понял? — еле сдерживая себя, цежу сквозь зубы.
Говнюк кивает не разгибаясь.
— Домой! — приказываю и иду к машине.
В следующий раз будет думать перед тем, как совать в рот всякую дрянь. Совершить ему свои же ошибки я не дам.
Глава 13
Марина
Утром я просыпаюсь от того, что кто-то неистово тарабанит в мою дверь. Зажмуриваюсь и забираюсь с головой под подушку. Кто бы это ни был, пусть идут к черту. Будь то проверяющие счетчиков или свидетели Иеговы.
Надежда на то, что нежданные гости ретируются, не дождавшись какого-либо ответа, гаснет, как только до приглушенных подушкой барабанных перепонок доносится звук открывающегося замка.
Вот черт. Хозяйка. Только у нее есть ключи. Она пользуется ими в случае, если я не открываю или же просто отсутствую дома.
Нехотя выбираюсь из-под подушки, готовая к истерикам женщины, которая легко могла бы посоревноваться за звание самой скандальной в радиусе сотни тысяч километров. Встаю с кровати как раз, когда слышу скрип открывшейся двери и вижу ее тучное тело в коридоре.
— Ага, дома значит, — недовольным тоном с порога заводит затертую пластинку.
— Доброе утро, Нина Павловна, — сонно здороваюсь, пытаясь угадать причину, по которой Большая Мамочка могла покинуть свою берлогу и наведаться раньше срока. Обычно причина одна — арендная плата, но пока рано. Еще неделя точно, я успею получить зарплату, — чаю хотите?
— Чаю она мне предлагает, посмотрите на нее. Значит так, милочка, послушай меня внимательно. У тебя есть час на то, чтобы оплатить за месяц, собрать вещички и освободить квартиру.
Опрокинув на меня ушат холодной воды, с громким хлопком закрывает за собой дверь и входит в единственную комнату, ставя руки в боки.
Сон как рукой снимает.
— Что значит освободить? — по её внешнему виду нельзя сказать, что этот человек способен на шутки в принципе. От осознания этого становится еще хуже.
— То и значит. Мне надоело ждать, пока ты мне заплатишь. То три месяца ждала с моря погоды…
— Но я ведь потом оплатила.
— Да, потом оплатила. А в прошлом месяце снова задержала.
— Потому что зарплату дали позже, — объясняю в третий раз, потому как еще двадцать дней назад рассказывала, как в баре всем задержали деньги.
По позвоночнику начинает стекать липкий пот.
— Зарплату, ну да. Знаю я, каким местом ты зарабатываешь! — яд из язвительно искривленного рта жалит, но не смертельно. Жизнь закалила подобным домыслам, поэтому просто сжимаю зубы, надеясь, что женщина сейчас выпустит пар и свалит в свою берлогу, потому что за такую цену найти квартиру просто не реально, а на более дорогую средств банально нет. — В общем, ничего не хочу слушать. Я здесь сделаю ремонт и возьму нормальных жильцов, способных платить стабильно. И не водить к себе клиентов. В мою квартиру!
— Что? Каких клиентов? — не выдерживаю лживых обвинений. — О чем вы?
— Ой, вот не надо строить из себя невесть кого. Денег возьму не за целый месяц, хотя надо было бы. За моральный ущерб.
Чувствую, как злость накатывает невидимыми волнами. Пульс шкалит, ладони вспотели. На голову сваливается осознание, что еще немного и мне даже некуда будет вернуться после работы.
— Мне некуда идти, — говорю как есть, смотря прямо в заплывшие жиром глаза.
— Это уже не мои проблемы, — фыркнув, Нина Павловна разворачивается и, схватив с тумбочки мой шарф, швыряет его в моем направлении. — Собирайся!
Ловлю единственную дорогую для меня вещь, не позволяя упасть на пол.
— Не смейте швыряться моими вещами, — предупредительно цежу сквозь зубы.
— А ты их собирай быстрее, и швыряться не придется.
Если бы можно было убивать взглядом, я бы ее уже расчленила на мелкие кусочки. Да пусть подавится своей квартирой! Этот человек за лишнюю копейку мать родную продаст!
Рывком достаю из-под кровати спортивную сумку, с которой уезжала еще из детдома, и начинаю бросать туда свои скромные пожитки. Благо вещей у меня немного, справлюсь быстро, лишь бы не лицезреть ее расплывшуюся физиономию хотя бы одну лишнюю секунду.
Разворачиваюсь спиной и меняю пижамный топ на первую попавшуюся футболку. Наклоняюсь, стаскивая шорты и
