— Я не хочу слышать эти глупости. Если тебе нужно время, я тебе его дам. Много лет так и было…
— Филипп, очнись! Я провела ночь с другим мужчиной!
Он шумно втягивает в себя воздух и замолкает.
Я делаю то, чего не собиралась: подсаживаюсь к нему ближе, беру за руку. Не хочу, чтобы он сейчас все испортил скандалом. Выяснения ни к чему не приведут — лишь убьют все хорошее и сделают врагами.
— Пожалуйста. Не надо больше слов. Давай закончим именно так. Нам было хорошо вместе. Остановимся на этом. Запомним друг друга такими… теми… кем мы были друг для друга.
— Кто он?
— Это не имеет значения.
— Еще как имеет. Ты всегда убеждала меня, что никого другого у тебя нет. — Он освобождается от моей руки и сердито вздыхает.
— Так и было.
— Тогда что это? Развлечение на одну ночь?
— Филипп, ты чудесный мужчина. Самый лучший из всех, с кем мне доводилось встречаться. Давай на этом и остановимся.
— Я самый лучший… но ты все променяла. На одну ночь. Все, что у нас было… все, что могло еще быть, — говорит с нескрываемой горечью. — Почему? Мне кажется, я заслуживаю внятных объяснений!
— На одну ночь? Я бы променяла все это даже на час! — не сдерживаюсь я.
На лице Филиппа отражается шок. Он ожидал признания, но не такого.
— Но почему, Настя! — вскрикивает он. Вскакивает. Мечется по комнате, меряя шагами гостиную.
— Представь, что когда-то ты жил полноценной жизнью, а потом тебя этого лишили. Ты живешь без руки… или без ноги… нет, ты научился с этим жить… и вроде бы все хорошо… и другим ничего не видно, ты успешен, тебе завидуют, но ты не чувствуешь себя полноценным… Просто представь! И тут тебе предлагают все это вернуть, почувствовать… на ночь… на час…
Филипп больше ничего не говорит. Опускается на диван как смертельно уставший человек. Он должен это понять, ему близки такие метафоры. Он должен представить то состояние, когда тебя лишают чего-то жизненно важного.
— Возможно, у нас с ним ничего не получится, — продолжаю я. — Возможно, он больше не позвонит… Но это неважно, это уже другая история.
После этих слов — то ли на счастье, то ли в наказание — дверной звонок взрывается трелью.
Только не это…
Нет, я уверена, что Ник ничего такого не выкинет. Но не хочется сталкивать его с Филей. У меня в сумке ключи от его квартиры, но этот факт не убавляет моего страха. Мы слишком долго были порознь и научились жить друг без друга. Мы сейчас словно на тонком льду — один неверный шаг, и уйдем в бездну.
— Тебе пора, не хочу неловких ситуаций.
— Ты поздно об этом задумалась, — вворачивает он язвительный комментарий.
— Не спорю. Но сделаю все, чтобы это не повторилось.
— Со мной, да. Со мной это больше не повторится, — бросает Филипп, раздраженно просовывая руки в рукава куртки.
Открывая дверь, еще раз поражаюсь проницательности Леднёва. Он мгновенно считывает по моему лицу то, что я не говорю вслух. Ступает в прихожую и замирает. Его потемневший взгляд окидывает меня и прихожую, оценивая, что тут могло произойти за время его отсутствия.
— Ник, иди в кухню, — подталкиваю в спину, всеми силами стараясь предотвратить его столкновение с Филиппом. Конечно, самой встречи при таких обстоятельствах никак не избежать, но пусть лучше это будет молчаливая попытка убить друг друга взглядами, чем мордобой.
— Хочешь что-нибудь еще мне сказать? — спрашиваю у Филиппа.
— Надеюсь, ты не пожалеешь. — Он выдавливает из себя подобие улыбки. Я не могу понять, искренняя ли она, но именно после этого у меня возникает четкое ощущение, что точка поставлена.
— Надеюсь, ты тоже. Только представь, ты свободен и можешь ни в чем себе не отказывать. — Закрываю дверь и вздыхаю с облегчением. Теперь бы с Леднёвым разобраться.
Леднёв не растерялся. Уже сбросил с себя пальто и налил чашку кофе. На первый взгляд и не скажешь, что нервничает, но меня не проведешь.
— Ты не мог приехать на десять минут позже? Филипп уже собирался уходить. — В этой ситуации меня может спасти только наглая ирония.
— А я думал, это я вам помешал.
— Прекрати. Он хотел поговорить. Все-таки это ему я изменила, он пострадавшая сторона.
— Я должен его пожалеть?
— Нет, не должен, — сажусь к нему на колени и обнимаю за плечи.
— Ничего удивительного. Я бы сказал, это закономерно.
— Что?
— Ты уложила меня в постель, когда я встречался с «мисс Ноябрь». Теперь, видимо, моя очередь. Увести женщину у другого… это особенное удовольствие.
Хмыкаю в ответ, а Леднёв буравит меня пытливым взглядом, смотрит неумолимо, что поневоле заволнуешься.
— Что?
— Мне же не нужно тебе говорить, что больше ты с ним не увидишься, правда? И я не хочу слушать бред про то, что вы остались друзьями. Мы оба знаем: дружба с бывшими плохо кончается.
— Ты прав, — смеюсь я, — не нужно мне говорить всего этого. К тебе поедем или останемся у меня?
— Ко мне. Я думал, ты уже готова.
— Это недолго. — Собираюсь встать с его колен, но Никита не отпускает меня.
— Ты все расскажешь мне. Я хочу послушать. Все, что еще не слышал. О чем не знаю. И о чем знаю тоже. Хочу услышать все по-новому.
— Хочешь сказать, что если мы будем много говорить, то быстрее наладим отношения?
— Я не шучу.
— Хорошо. Тогда и у меня условие. Ты тоже будь со мной откровенен. Я хочу знать, что ты думаешь и чувствуешь.
Он тяжело вздыхает:
— Это будет сложно. Объяснить словами. Что я чувствую.
— И все же?
— Я попробую. Может быть.
— Звучит не очень обнадеживающе.
— Зато честно.
— Тогда не будем терять время. В холодильнике есть пара бутербродов.
— Теперь я верю, что ты меня ждала, — смеется он.
Я убегаю в спальню и торопливо бросаю вещи в сумку, пока Ник завершает свой легкий перекус. Мы потеряли десять лет, больше мне не хочется терять ни секунды. Через пару минут я уже стою перед зеркалом в брюках и светлой кофточке. Собираю волосы в небрежный пучок.
— Мне их жалко, — вдруг говорит Ник, подходя ко мне.
— Кого? — не сразу понимаю, о чем он, сосредоточившись на локоне, который упорно падает на глаза.
— Тех Настю и Никиту.
— Ты как будто не про себя.
— А я и не про себя. Просто… Имея в руках силу, еще труднее мириться с прошлыми слабостями.
— Думать об этом сущее над собой издевательство. Пойдем, — легко говорю я, скрывая вновь поднявшиеся в душе смятенные чувства, и надеваю пальто.
Люди часто грешат крамольным, но несбыточным желанием вернуться в прошлое и что-то изменить. Мне в таком случае придется хорошо подумать, в какой именно момент стоит вернуться. Какая именно, из всех случившихся с нами бед, повлекла за собой цепочку других, приведших в конце концов к катастрофе.
— А как ты догадался, что Филя у меня?
