Кто-то запрыгнул ей на живот, отозвавшийся привычным взрывом острой боли, впрочем, быстро притихшей под действием чего-то тяжёлого и очень тёплого. Не открывая глаз, Бану подняла руку, показавшуюся ей невесомой, и нащупала шелковистую шёрстку. Она провела ладонью от холки до хвоста, но вместо хвоста нашла лишь острый осколок хрящика. «Это же покойный бесхвостый Монтгомери!» Бану вскочила в постели, и кот – точнее, его призрак – прянул с кровати на пол и исчез где-то в тёмном углу между стеной и платяным шкафом. «Почему он пришёл именно ко мне, он ведь никогда не любил меня», – озадаченно подумала Бану. Затем она повернулась на правый бок и в мечтах о Веретене уснула. Он снова снился ей, и в этом сне они точно не танцевали.
– Ты не видела Кафара? – На следующем занятии Бану предприняла попытку разыскать своего таинственного друга. Первой, к кому она обратилась, была та самая девушка, которая взросло выглядела и хорошо танцевала. Её звали Айша – Бану наконец запомнила её имя после того, как, не удовлетворившись третьим местом на чемпионате, она зашвырнула букет цветов в дальний пыльный угол, разрушив уютное жилище безобидного паука. Тогда-то, по свежести чувств и непосредственности эмоциональных реакций Айши, Бану и поняла, что дама сия вовсе не так потрёпана и закалена житейскими бурями, как ей до сих пор казалось.
– Нет, а кто это? – Айша завертела орлиным носом, почуяв гнилостный, заманчивый запах сплетни.
– Никто. Совсем никто.
«Похоже, тут никого не знают по имени, кроме нескольких карликовых звёзд клубного масштаба, которых знают все, и то потому, что Веретено произносит их имена по сто раз в день». А ведь Кафар был хорош. Но почему она ни разу не видела его на уроках?
– Это твой парень? – не могла успокоиться Айша.
– Нет у меня никакого парня. – Бану раздражало это слово. – И никогда не было.
Айша, обидевшись, пошла переодеваться, а Бану села на скамейку, внутри которой, казалось, нашли приют все острые вещи мира, и начала ждать. Она слышала, как над её головой стучат каблуками прохожие. Вот запачканные серой грязью коричневые женские сапожки задержались у окна, неуверенно переступая мелкими шажками на месте, словно кто-то хотел заглянуть внутрь школы, но стеснялся. Бану вспомнила, как она сама проводила долгие мучительно-сладкие минуты возле окон, слушая голос Веретена. Охваченная внезапным подозрением, она вскочила ногами на скамейку и приблизила лицо к стеклу, но сапоги уже исчезли.
– Красавица, ты чего залезла? Испачкаешь же, ну, тут люди сидят, а ты ногами залазиешь.
– Мне показалось, я там кое-кого увидела. – Бану ничуть не смутилась, когда Веретено застало её за таким странным поведением.
– Кого? Кафара своего? – Веретено так и сверлило её глазами, а Бану отвечала ему тяжёлым взглядом исподлобья.
– Нет. Но я ищу его. Вы его не видели?
– Ты такая фантазёрка! Здесь нет никакого Кафара.
– Вы разве помните всех своих учеников по именам?
– Да, конечно.
«Всё ты врёшь, – подумала Бану, глядя в широкую спину удаляющемуся Веретену. – Помнишь только фаворитов, тех, кто делает тебе рекламу».
У всех, кто проходил мимо неё в тот день, Бану спрашивала о Кафаре, но никто не знал, куда он подевался. Ни один человек не знал даже, кто такой Кафар. Отчаявшись узнать что-то, Бану рискнула обратиться к аксакалам. Руслан внимательно выслушал её вопрос, и его глаза цвета аквамарина разгорались за стёклами очков всё сильнее и сильнее, пока не стали полыхать, как квазары. «Ага, он что-то знает», – подумала Бану.
– А где ты видела Кафара? – с фальшиво-незаинтересованным видом спросил Руслан.
– Да здесь. В школе.
– Ну? Правда? Я знал только одного Кафара, он ходил сюда лет десять назад. Молодой такой парнишка, чёрные волосы.
– Нет, правда? Чёрные волосы? Конечно, это отличительная черта в нашей стране, – не сдержалась Бану.
– Ну худенький такой.
– Просто поразительно! Может, он ещё и роста невысокого был? – продолжала потешаться Бану, которая всё ещё не могла простить, да, видимо, уже и никогда не простит Руслану то, что он рассказал ей о безнадёжно-семейном статусе Веретена.
– Нет, ростом он был повыше тебя, – невозмутимо ответил Руслан. «Это невеликое достижение», – подумала Бану.
– И глаза, небось, карие, – уныло предположила она.
– Как ты догадалась?! – Руслан наконец принял её игру, но Бану уже расхотелось играть.
– Ну и куда он делся?
– Не помню. Перестал ходить, по-моему. Ты, наверное, какого-то другого Кафара видела.
– Не знаю. Но он так хорошо танцует бачату.
– Бачату? – оживлённо переспросил Руслан. – Тот Кафар тоже хорошо танцевал. Даже первое место занимал на чемпионате.
– Вот это действительно отличительная черта, – пробормотала Бану.
– А?
– Ничего, ничего. Хм. Спасибо вам.
– Всегда рад помочь! – Руслан улыбнулся хищной улыбкой, которая на самом-то деле была самой искренней, но из-за вставных зубов выглядела так плотоядно, что хотелось убежать и никогда больше не просить его о помощи.
Голова у Бану шла кругом из-за недоедания и из-за странной ситуации с фантомным Кафаром. Она была рассеянна на уроке, путалась в движениях, натыкалась на соседние пары и слишком громко болтала с Лейлой. Когда Веретено, пытаясь что-то объяснить, воскликнуло:
– Внимаем сюда! – Бану рассеянно прокомментировала в полный голос:
– Внимаем и вынимаем.
Все засмеялись, а Веретено обиделось, хотя и не подало виду, но с Бану оно больше в тот день не говорило.
В тот вечер, против обыкновения, Бану собралась быстрее всех, но, когда она выходила из раздевалки, декоративный шнурок её ботинка впервые за всё время своего существования развязался. Бану в раздражении бросила сумку прямо на пол, и присела, чтобы привести обувь в порядок. До неё долетали обрывки разговоров из раздевалки, и она против воли прислушалась к ним, а когда в беседе явственно прозвучало её имя, Бану и вовсе замерла, чтобы не пропустить ни слова.
– А со мной она вообще никогда не здоровается, как будто она я не знаю что!
– Вы заметили, она как будто со странностями?
– У тебя она тоже спрашивала про какого-то Кафара?
– А кто-нибудь знает, что это за Кафар?
– Ха-ха, я знаю всех мужчин здесь, ха-ха. Кафара среди них нет.
– Это её выдуманный друг.
– Она что-то сильно похудела в последнее время, заметили?
– Я её спрашивала, как у неё получилось, а она мне такая: «Я ничего специально не делала!» Наверное, сидит на какой-то диете или таблетки пьёт. А со мной поделиться не захотела. Ужасно вредная.
Тут Бану в голову ударила кровь с таким количеством растворённого в ней праведного гнева, что она едва сдержалась, чтобы не ворваться в раздевалку с криком: «Вы с ума сошли, что ли, я тут умираю, а вы – диеты, таблетки, глупые жирные курицы!» Она крепко зажмурилась, повторила про себя эти слова ещё несколько раз, с каждым разом всё более и более злобно, и попыталась успокоиться. Пальцы сами собой совладали со шнурком, и у Бану больше не было причин
