И все же боль и страх были перемешаны с не поддающейся описанию нежностью и сладостью. Во всей Галактике и во всем мироздании не было другой такой любви, как у них.
Да, они прожили счастливую жизнь.
Но вот пришел последний день. Сегодня утром АА уснула в его объятиях и больше не проснулась. Она умерла тихо, с улыбкой на устах. Тяньмин не ощущал сильной скорби, потому что знал, что скоро последует за ней.
Его больше ничто не удерживало в этом мире. Смерть могла прийти к нему уже очень давно – если быть точным, семь веков назад, в палате для эвтаназии. Он получил отсрочку на семьсот лет и жил дольше, чем любой другой представитель рода человеческого, исключая Чэн Синь.
«Единственный человек, который любил меня в этом мире, мертв. Больше меня здесь ничто не держит».
Было мгновение, когда он подумывал о том, чтобы войти в мини-вселенную, взглянуть на этот таинственный приют, оберегающий от разрушительного воздействия времени. Но его охватил стариковский страх – он не мог вынести мысли о разлуке с женой во времени и пространстве, мысли о том, чтобы умереть в одиночестве и не иметь даже возможности пойти за утешением на могилу жены. Он был стар, слаб, немощен. Нечего ему делать в мини-вселенной. Ему хотелось уйти с миром. Любопытство в нем уже умерло; он и так знал слишком много.
Он знал, как будет выглядеть смерть Вселенной. Миллионы сверкающих галактик разгладятся в величественный свиток, который вытянется в бесконечную серебряную нить; та сожмется в яркую точку, а затем погаснет. Даже сама тьма исчезнет. После «конца» не будет ничего. Ничего.
Он видел будущее Вселенной: никакой тепловой смерти, никакого Большого сжатия и, разумеется, никакого нового Большого взрыва. Вселенная превратится в ничто и канет в пустоту. Такова была правда, стоящая за сокращением размерности: уничтожение каждого измерения поглощает бесконечное количество материи и энергии, приводя к небытию.
Суета сует; всё суета.
Он вспомнил стихотворение, которое читал в колледже, когда-то очень давно:
Так кончится мир —Не как взрыв, а как всхлип[11].Ни до чего этого ему нет дела. Через несколько часов он уйдет в бессмысленность, которая переживет всё в мире, и вокруг не будет никого, кто бы всхлипнул по нему.
Зачем утруждаться стиранием пыли,Когда само зеркало – ничто?[12]Всю вторую половину дня Тяньмин копал могилу для АА и себя самого. Он был слишком стар для такой тяжелой работы и вскоре весь покрылся потом, появилась одышка. Пришлось много раз останавливаться для отдыха. Он подумывал, а не упасть ли попросту на месте, но мысль о том, чтобы умереть и не быть похороненным, претила его человеческим привычкам, несмотря на то, что этим он облегчил бы жизнь червям Голубой планеты.
Солнце закатилось за горизонт, и его пламя затухло. Наконец угас и последний свет дня. Время пришло.
Зажав в левой ладони срезанный локон волос 艾 АА, Тяньмин спустился в могилу и лег рядом с женой. Правой рукой он стал сгребать землю, наваленную по сторонам могилы, обратно в яму, засыпая нижнюю половину их тел. И, наконец, он взял в дрожащие руки старый ржавый кусок металла, который принес со своего старого ржавого корабля.
Тяньмин поднял глаза к небу, где из мрака ему подмигивало несколько холодных ярких звезд. Солнца среди них не было – оно погасло более трехсот лет назад. В молодости ему бы и во сне не приснилось, что Солнце умрет раньше него.
А еще по небу ползла мерцающая серебристая точка – корабль Чэн Синь и Гуань Ифаня. Все последние десятилетия Тяньмин часто видел, как он обращается вокруг планеты с характерной для этого черного домена пониженной скоростью света. Для обитателей корабля все эти годы продлятся несколько минут, а может, и вовсе несколько секунд.
В один прекрасный день они приземлятся на поверхность планеты и, возможно, обнаружат мини-вселенную. Войдут ли они туда, чтобы дождаться конца света?
И станут ли они тоже мужем и женой, чтобы жить до конца дней своих, как Тяньмин с АА?
Не имеет значения. К тому времени его кости станут прахом. Он надеялся, что Чэн Синь и Ифань прочтут слова, которые они с АА выбили для них на камне.
Пора. Собрав последние силы, он вонзил щербатый кусок металла себе в сонную артерию и тут же выдернул. Кровь выплеснулась фонтаном, изливая его жизненную силу в почву Голубой планеты.
Он навсегда останется здесь как часть этого мира.
Прежде чем потерять сознание, Тяньмин улыбнулся небу. Он послал благословение женщине, которую когда-то любил всем сердцем и всей душой, – благословение, которое она никогда не услышит:
«Живи и будь счастлива!»
Конец.
* * *Суета сует; всё суета.
Вначале была бездна, и он был единым целым с бездной. Но в бездне зазвучал, понемногу усиливаясь, голос далекой памяти:
…плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетления. Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие[13].
Кажется, он в церкви – той, куда его ребенком водила мать. Уснул во время нудной проповеди. Сколько же он проспал? Полчаса, час? Почему мать не разбудила его?
И был свет. Не имеющая формы пустота превратилась в материальную тьму, а потом свет пронизал тьму и рассеял ее. Сквозь туман, окутывавший его едва ворочающийся разум, он ощутил сияние на своих веках. На него что-то светило!
Он открыл глаза. Последние остатки сна поблекли. Он лежал в яме, вырытой в земле, под призрачным темным небом. Лучи звезд – вот что коснулось его глаз.
Нет, не звезд. Источник света находился совсем рядом.
Он поднял левую руку. На безымянном пальце сияло полупрозрачное кольцо.
Внутри кольца помещались кольца поменьше и так далее до бесконечности. Но веса никакого не ощущалось, потому что кольцо было лишь нематериальной проекцией.
Ах вот оно что! Это же его волшебное кольцо – оно вернулось.
Теперь он вспомнил всё. Он не в своей старой церкви – здесь иная планета, иное время.
Сияние кольца осветило половину его обнаженного тела. Он чувствовал, что что-то в нем не так, что-то изменилось. Приподнял голову, взглянул… и застыл, пораженный увиденным.
Гладкая кожа, черные волосы, мускулистая грудь… и ощущение неисчерпаемой силы. Он выглядел и чувствовал себя моложе, здоровее, энергичнее, чем когда-либо в жизни. Вытащил ноги из-под насыпанной на них земли – они бугрились мышцами, словно у греческой статуи.
Изумленный, он повернулся и увидел рядом полузасыпанную землей фигуру женщины – серебряные волосы, кожа
