Свирепому тогда не было еще и пяти, а он проломил лицо одному из лучших моих воинов! Просто взял мой боевой топор и двинул ему по морде, благо, что не лезвием, иначе прорубил бы на две ровные части! Знаешь, что он сказал на мои выпученные глаза? — ткнул довольный отец смеющегося Карата, что сидел рядом, — Что непозволительно говорить о своем короле в недостойной унижающей форме!
На хохот Лютого, рассмеялись и мы со Златой и остальными Берами, когда Нефрит лишь покачал головой:
— И в этом весь Свирепый! Интеллигентно вырвет язык, а потом еще извинится, но заставит его съесть!
Отец и Лютый сквозь довольный и гордый смех лишь оба закивали в согласии головами, явно и горячо поддерживая эти слова.
— Он такой, мой младший сын! Никого не обидит, не будет обращать внимания на колкости в свой адрес, но если заденут кого-то из семьи — разорвет молча на мелкие кусочки, и покормит касаток со всей любовью! У того Бера нос ушел в череп и были выбиты все передние зубы! Мне даже добавить было нечего, когда сын вернул мой топор на место у трона, так и не сказав мне же такого обидного про меня ляпнул тот несчастный!
Мужчины еще долго смеялись и поднимали свои бутылки в тостах за «малыша» Свирепого, которого сейчас так не хватало рядом, когда увлеченный воспоминаниями, Ледяной пихнул в свою очередь притихшего Карата, на чьей широченной мощной груди продолжал спокойно и сладко спать кроха Гранит, совершенно не обращая внимания на гул низких голосов, звон бутылок и частый хохот этих великолепных огромных мужчин:
— Теперь твоя очередь! Расскажи, какой был в детстве Нефрит!
В какой то момент мне показалось, что молчание было немного неловким и даже слегка натянутым, когда наш загадочный хитрый Карат поднял глаза на своего кровного красивого сына. который вдруг смутился и отвел глаза, словно не был уверен в том, что отец помнит что-нибудь о его детстве.
Но Карат не отвел своих глаз, и его губы дрогнули с мягкой улыбке, когда Бер приглушенно и умилительно нежно проговорил:
— Нефрит был с рождения настоящим воякой. Пытался укусить медведицу, когда я откинул ее от сына, чтобы она не успела навредить ему, даже не смотря на то, что едва дышал после рождения с забитым носиком и ртом.
Длинные ресницы Нефрита дрогнули, словно он не ожидал услышать ничего подобного, все такой же смущенный и растерянный, пока не в состоянии поднять глаз на своего отца, который за сегодняшний вечер просто побил все мыслимые рекорды по мимишности, неожиданно показывая, что он может быть не только надменным, высокомерным хитрюгой, но и нежным любящим медведем, что видимо стало полной неожиданностью и открытием не только для меня одной!
— У нашего рода отцы не добавляют в молоко жир для питательности, — спокойно продолжил Карат, поглаживая большой ладонью кроху Гранита, когда тот засопел, — Добавляют кровь. Свою, чтобы сыновья привыкали постепенно к яду Кадьяков, и эта трава не навредила им, учитывая что она растет практически везде в нашем каменном городе. И свежую кровь животного, добытого для семьи. Уже с трех месяцев мой сын мог пить только одну кровь, особо не нуждаясь в молоке, а когда появились клыки, то просто сгрызал кусочки мяса, как люди едят арбуз…
-.. И поел, и попил, и умылся? — хохотнул Ледяной, на что Карат лишь утвердительно кивнул головой.
— Когда Нефрит и Север немного подросли, они стали отличной командой. Вместе узнавали наш лес и свои владения. Вместе поймали первую добычу и принесли ее в семью. И защищались тоже вместе, никому не позволяя отобрать у них то. что они нашли первыми. кто бы перед ними не стоял и чему бы им это не стоило…
-..Я помню, как мы нашли с Севером новую пещеру в горах, — вдруг проговорил тихо Нефрит, чуть улыбнувшись, но все еще не поднимая глаз на своего отца, — Даже не знаю сколько нам было, но кажется очень мало, судя по тому, что всем взрослым Кадьякам мы едва доходили до бедра своими макушками. Эта находка казалась нам чем-то волшебным! Мы уже представляли, что это наш будущий дом и наша нерушимая крепость, пока нас не выследили старшие Беры и попытались выкурить из нашей пещеры…
Судя по тому, как улыбнулся Карат, закивав головой, он тоже помнил эту историю, глядя на сына с гордостью и нежностью, которой я никогда до этого не видела в этих темных всегда холодных глазах:
— Да, стоял такой крик и рычание, что было слышно даже внизу в нашем городе, а когда я поднялся наверх, то увидел, как наши малыши все в крови, укусах и ранах дрались со старшими и более сильными Кадьяками, стоя спиной к спине, но никого не подпуская ко входу в свою пещеру.
Я улыбалась так восторженно и широко, что даже было больно щеки, с огромным трепетом и чувством полного восхищения погружаясь в нашу большую необычную семью все глубже и глубже, искренне влюбляясь в каждого брата Янтаря, в то, какими смелыми, сильными и дикими они были даже в ранимом детстве.
— Уже тогда папу все боялись до дрожи, и мальчишки-Кадьяки разбежались кто куда. стоило только понять, что сам Карат появился здесь, — тихо рассмеялся Нефрит, выгибая брови и поднимая свои яркие горящие глаза на своего отца, с лица которого не сходила улыбка, — Но были и те, кто успел нажаловаться своим отцам на нас и то, что королевские отпрыски распустили руки и разодрали в кровь и месиво кое-какие задницы. В итоге вслед за папой прилетели и отцы обиженных детей, не пытаясь разобраться в том, кто был прав, а кто виноват. Помню, один из таких разъяренных отцов даже схватил за ухо Севера, пытаясь доказать, что мы поступили неправильно.
В глазах Карата вспыхнуло то, что меня всегда пугало до состояния полного онемения и паники такой живой и обжигающей, что невозможно было даже просто вздохнуть, не то, чтобы пискнуты То, что пылает в крови Кадьяков, делая их самыми страшными из зверей и Берсерков и распаляя кровь до состоянии бурлящей крови.
— Отец молча повернул этого Кадьяка к себе, отнимая осторожно Севера и отдавал его мне. А потом вырвал руку воину, сказав спокойно и буднично, что никто не посмеет отныне тронуть сынов королевской крови, взял нас на руки и отнес домой, — закончил Нефрит, отчего мурашки пробежали по моему позвоночнику, даже если в груди было жарко и радостно от осознания
