Журналистка и все присутствовавшие при разговоре, задумались.
— Чего вы больше всего боитесь? — продолжали наши специалисты. Судя по её поведению, она совершенно не готовилась к этой встрече, рассчитывая провести её, опираясь лишь на поверхностные представления о предмете интересов.
Поразмышляв, журналистка созналась, что больше всего боится стать инвалидом и провести остаток дней в доме инвалидов.
— Вот видите! — подбодрили её. — А наши дамы не могут стать инвалидами — любая часть их тела подлежит ремонту или замене. Да и умереть им сложно, они считаются относительно бессмертными.
Вот и получается, что самые важные для человека мотивы, веками формировавшие его образ мышления, не применимы для искусственного интеллекта.
Базисные инстинкты различны и не пересекаются. Бунтовать не из-за чего…
Журналистка ушла задумчивая, значит, беседа пошла на пользу.
Об относительном бессмертии наших дам говорят много. Иногда приходят специалисты и простые разговоры превращаются в обсуждение глобальных проблем.
Что, например, делать даме, рыцарь которой скончался? Даму нельзя выбросить, как старую стиральную машину. Она — живая, у неё в руках паспорт, она находится под защитой закона. Пока их возвращают на завод-изготовитель, где вводят в состояние длительной паузы до решения судьбы. Юристы тем временем решают — может ли кто-то из наследников покойного претендовать на эту даму? Может ли желающий приобрести даму-вдову попросить, чтобы выполнили изменения в её сознании? Если изменения допустимы, то какие? Сколько времени может находится дама в состоянии паузы?
Количество вопросов и проблем, стоящих перед людьми, не уменьшается. Проблемы меняются. Одни уходят, другие приходят.
Вздохнул, вспомнив про паузу. Даму можно ввести в состояние паузы, и я однажды я опустился до этого. Самое тяжёлое и постыдное для меня воспоминание из тех, которые связаны с Кристиной.
Однажды вечером она обратила внимание, что от меня пахнет вином. После работы я заходил с товарищами в кафе, что-то отмечали. Сказала она это без всякой тени осуждения, это был для неё любопытной или курьёзный факт. Точно такой же интонацией она могла сказать, что она меня пахнет жареным луком. Я пребывал в хорошем настроении, её фраза, что от меня пахнет вином, не содержавшая кстати, ни тени упрёка, показалась смешной. Я тут же объяснил, что обычно о выпившем вина человеке говорят, что он набухался, наклюкался, нажрался, накирялся, нализался, налакался, нахлебался и так далее. В её устах эти слова звучали невероятно смешно. С тех пор, как только она чувствовала исходящий от меня запах спиртного — а она ощущала запахи очень хорошо — говорила наугад одно из этих слов и мы вместе смеялись.
Но однажды Япет, оператор крематория, пригласил нас в новое виртуальное кафе, появившееся возле его дома. Обычные фокусы — небольшие залы, которые изнутри выглядят, как пожелаешь: хочешь — будет дворец Людовика французского или Генриха английского, а хочешь палаты римского патриция или египетского фараона. Еда и напитки стилизованы под нужное время и место, как и принято в таких кафе.
Пока я колебался — идти или не идти — за меня решили, что я — как одинокий в их глазах — иду. Про Кристину тогда знал только наш пастор, но он никогда не ходил с нами в кафе или бары, так полностью воздерживался от спиртного. Можно было отказаться, придумав что-то, но понадеялся, что это быстро закончится. И позвонить оказалось сложно — в компании я оказался на виду. Оставался вариант заскочить в туалет и позвонить оттуда — но я так это и не сделал, полагая, что в туалете будет также шумно, как и в зале.
Еда была обычная — съедобная синтетика, утонувшая в приправах и красителях, но изящно поданная под именем рябчиков, кабанов и прочих животных, считавшихся в те времена лакомствами. Напитки имели поэтические названия — «Поцелуй весны», «Грёзы любви», «Дыхание ангелов» — вот я и набрался.
Домой вернулся почти в восемь.
Открыл дверь и увидел Кристину, смотревшую на меня испуганным взглядом.
— Где ты был?!
Мой язык заплетался, никакого членораздельного объяснения представить не удавалось.
— Почему ты не позвонил? Почему не отвечал на мои звонки?
Я выхватил мобильник из кармана. Автоматически нажал на кнопку «пропущенные звонки» — словно это что-то решало. Начиная с шести часов она звонила каждые пол часа.
— Я не слышал…
- Зачем ты нажрался?
В тот вечер она сказала «нажрался», я понимаю — абсолютно случайно, использовала одно из тех слов, которым я научил её, но меня это слово тогда обожгло. И в такси, и в лифте я представлял, как успокою Кристину, как мы быстро восстановим лад и гармонию между нами. Вопрос прозвучал как удар хлыста.
Рванулся к компьютеру. Программа управления. Пароль. Защита второго уровня. Панель управления и настроек. Вот она — «Пауза функциональная». Нажал.
Кристина подошла ко мне и, кажется, хотела что-то сказать, но замерла, так и не произнеся намеченной фразы.
А я сидел, тупо уставившись в экран, и вспоминал тех четырёх женщин, с которыми не сумел ужиться. А вот теперь — Кристина. У меня тогда появилось ощущение, что жизнь закончилась.
«Функциональная пауза» — это состояние, в котором дама продолжает видеть, слышать, но сделать или сказать что-то не может. Это хуже, чем унижение. Словно издеваешься над беззащитным ребёнком.
Так продолжалась десять минут. Я тупо глядел в экран компьютера, а она молча стояла подле меня. Потом включилась программа автовозврата, она как лунатик отправилась в спальню и уселась в кресло. Лишь тогда я очнулся и начал искать по компьютеру — как вывести её из этого состояния. Мне страстно хотелось вернуться назад во времени, вывести её из состояния функциональной паузы так, чтобы она не помнила о случившемся. Но быстро понял, что это невозможно. Откат воспоминаний могут сделать только в сервисе, но это длинная и сложная история.
В конце концов я нажал клавишу «Отбой паузы». Я не смотрел в сторону спальни, но слышал, как Кристина встала с кресла, и как подошла ко мне. Я повернулся и увидел, что она выглядит как побитая собака, если не хуже. Она какое-то время стояла подле меня молча, а затем тихим голосом спросила:
- За что?
От осознания собственного ничтожества опустился перед ней на колени. Никогда ни перед кем не опускался, а вот перед ней опустился. Она обняла меня за плечи и так мы стояли неподвижно. А потом начала раздевать меня. Такое случилось впервые. Не знаю — догадалась, или в её памяти хранились описания подобных ситуаций. Я до сих пор думаю, что в неё при создании заложили
