– Приплыли, – мрачно сказал мужчина, думая, как ему избавиться от сковывающего левую руку груза.
Зверь из кустов был первым представителем фауны, встретившимся членам экспедиции профессора Зерваса за месяц их путешествия по реке Тавропос (1). И встретил его не кто-нибудь, а лично Лавр. Один. Не имея при себе огнестрельного оружия.
– Везучий ты парень, Лавр. Самый развезучий везунчик. Хренов первооткрыватель. – Не выпуская рычащую тварь из поля зрения, мужчина сделал осторожный шаг назад. От сухостоя в левой руке нужно было избавляться, но шум от падающих веток мог спровоцировать зверя на атаку, а значит, ему нужно было время, чтобы достать нож. Теперь Лавр старался выгадать лишние секунды, постепенно увеличивая разделяющее их с тварью расстояние.
Когда кусты вокруг звериной головы заколыхались, Лавр с резким выдохом швырнул охапку дров на землю и, отпрыгнув к самому дереву, выставил перед собой выхваченный нож. Зверь немедленно отреагировал на движение человека, но совершенно не так, как ожидал Лавр. Морда исчезла, и из-за кустов послышались звуки, характерные для пробирающейся через бурелом тяжелой туши.
Проклиная свою безмозглость, Лавр осторожно двинулся к кустам, из-за которых эта тварь появилась. Лучшее, что он мог сейчас сделать, это как можно быстрее идти в лагерь и доложить там о находке, но вместо этого что-то неудержимо влекло его вперёд.
– Вот ты какой, азарт первооткрывателя, – хмыкнул Лавр. – А батька, когда лупил, говорил, что это просто дурь.
Заходящее солнце всё ещё давало достаточно света, чтобы Лавр смог заметить красные капли на зелени псевдопапоротников. Много, много красных капель.
– Да ты никак ранен, братец, – присвистнул Лавр, – тем более тогда стоит на тебя поглядеть. А то, не ровен час, отбросишь ты копыта, так сразу и перестанешь быть всем нужен.
Лавр считал себя достаточно опытным человеком и перспективу самому отбросить копыта при неожиданной атаке подранка видел вполне отчетливо. Поэтому шёл медленно, стараясь не шуметь, и периодически останавливался, прислушиваясь.
Треск ломаемых кустов постепенно затих. Видимо, зверюга выбился из сил. Неудивительно. На траве и листьях все чаще попадались следы крови. Зверь явно был серьезно ранен и теперь, судя по всему, достаточно ослаб, чтобы можно было подойти к нему поближе. Лавр ускорил шаг.
Тварь он настиг через несколько минут. Зверюга лежала спиной к нему и уже не предпринимал попыток подняться. Сиплое дыхание животного было наполнено присвистами и клокотанием. Лавр остановился, рассматривая раненую тварь.
Размером зверюга был с матерого взрослого кабана. Тело было покрыто чёрной, очень толстой на вид кожей, поросшей кое-где пучками сероватой шерсти. Хвост, короткий и почти плоский, подрагивал в такт прерывистому дыханию животного. Могучие лапы зверя сейчас были бессильно раскинуты в стороны. Обойдя тварь, Лавр увидел знакомую уже морду с чёрным костяным наростом. Под тушу натекла целая лужа крови. Присмотревшись, Лавр обнаружил источник кровотечения – с правой стороны туши, там, где у привычных для родившегося в деревне Лавра свиней заканчивались рёбра, торчал деревянный обломок, длинной в пару пядей.
Чуя присутствие Лавра, животное снова попыталось зарычать, но вместо этого грозные звуки почти сразу превратились в надсадные хрипы.
– Приплыл ты, братец, – пробормотал Лавр, – что уж теперь.
По-хорошему, к зверюге теперь стоило вернуться утром, когда тот уже окончательно околеет. Прийти из лагеря всей гурьбой, взвалить животину на носилки и отдать под ножи мацентийских ученых. Парни Зерваса наверняка уссутся от такого счастья. Сейчас лезть к умирающей твари было попросту опасно. Судя по размеру челюсти, она запросто могла отхватить от Лавра хороший кусок. Но оставлять животину мучиться было жалко. Лавр тяжело вздохнул.
– Прав ты был, батя, жил дураком и помру дураком. – Мужчина сделал несколько осторожных шагов к животному так, чтобы выйти к открытому участку шеи. После каждого шага Лавр был готов отпрыгнуть назад, но животное уже не обращало на него никакого внимания. Дыхание, все более редкое и прерывистое, отнимало теперь все его силы.
Подойдя почти вплотную, Лавр ударил. Толстая шкура напрочь скрывала от взгляда мужчины вены и артерии, поэтому бил он под основание черепа, вложив в удар весь свой вес и практически рухнув на рукоять ножа. Зверь напружинился, затрясся мелкой предсмертной дрожью и затих.
Попытавшись встать с поверженного животного, Лавр чуть не порвал куртку о тот самый деревянный обломок, что торчал из нижней трети туши. Теперь, когда мертвый зверь больше не представлял угрозы, Лавр смог разглядеть обломок повнимательнее. Осторожно просунув в рану по-прежнему остававшийся в его руке нож, он попытался расширить отверстие, чтобы извлечь обломок. Сделать это ему удалось довольно быстро. Как следует уперевшись ногой в тушу и крякнув от усилия, Лавр стал счастливым обладателем обломка древка, оканчивавшегося плоским длинным наконечником.
– Вот тебе и ветка, – хмыкнул Лавр, вертя в руке наконечник. Легкий, острый желтовато-коричневого цвета, он, скорее всего, был сделан из кости. Возможно, даже из кости сородичей мертвого бедолаги.
– Вдвойне первооткрыватель, ты глядь, – улыбнулся мужчина, – хоть в академию поступай.
Отпоров ножом обмотку из травы, соединявшую наконечник с древком, Лавр аккуратно положил находку в карман куртки, с трудом застегнув на клапан встопорщившийся карман. Затем мужчина вытер нож о траву и уже собирался убрать оружие в ножны, как его осенило.
Судя по размеру наконечника и толщине деревянного обломка, рана в теле животного была нанесена копьём. При этом копьё явно повредило зверю лёгкое, а с такой раной далеко не убежишь. То есть…
То есть напавшие на зверя охотники находятся где-то поблизости.
Спина Лавра моментально взмокла. Даже в его условно цивилизованной деревне в Хладоморье (2), на севере Центральной Склавии, профессиональные охотники всегда считались народом нелюдимым и опасным. С ними предпочитали не связываться. Здесь же, судя по примитивному орудию, охотились и вовсе дикари – аборигены, если вспомнить умное слово из корабельных книжек. А как аборигены отнесутся к чужаку на своей территории, Лавр очень хорошо представлял. Плохо они отнесутся.
Обратный путь к лагерю был быстрым и шумным. Если вначале Лавр ещё пытался ступать осторожно, то уже с первыми признаками сумерек ему пришлось окончательно забыть об осторожности, чтобы успеть вернуться до темноты. В лагерь он влетел с последними лучами вечернего солнца.
Объединенная экспедиция Георгиопольского (3) Гоударственного и Мацентийского Императорского университетов расположилась на берегу Тавропоса, недалеко от места стоянки кораблей экспедиции – речных пароходов «Курталис» и «Выдра». Истосковавшиеся по твердой земле первопроходцы предпочли палубе пароходов
