— И что я в ответ делать должен буду? — задумчиво поинтересовался Гриша.
— А приезжать сюда раз в месяц и смотреть, как ветераны свою молодежь гоняют. Ну, может, иногда показать чего, если попросят.
— Так они и сами все не хуже меня умеют.
— Потому и говорю, если попросят. Понимаешь, Гриша, с такой бумагой ты уже не сам по себе казак, а часть императорского воинства, и просто так тебя уже не арестуешь. Да и отношение у полиции к таким документам особое. Знают, что если сделают чего не правилам, то и головы полетят сразу.
— Бери, Гриша, — поддержала генерала Зоя Степановна. — С таким документом ты можешь спокойно с любым оружием по городу ходить, и никто тебе слова не скажет. Да и мне спокойнее будет. Вроде и не военный, и в то же время к армии прямое отношение имеешь.
— Все верно, — кивнул генерал.
— Добре, — кивнул парень, аккуратно сворачивая документ.
Вспоминая эту историю, Гриша слегка улыбался, привычно обтирая коня и подтягивая подпругу. Пора было возвращаться домой. Теперь, с такой бумагой, он проезжал по городу, вежливо кивая попадающимся навстречу городовым, провожавшим его удивленно-задумчивыми взглядами. Останавливать казака, ехавшего в полной экипировке по улицам города, они не рисковали. Бог его знает, что за приказ у этого рубаки. А если какой особый пакет везет, тут и до беды недалеко. Рубанет шашкой или просто пристрелит. С этих сорвиголов станется.
Гриша уже отъехал от своего пустыря на полверсты, когда из придорожных кустов с треском вылетела каурая кобылка со сбитым набок дамским седлом. А за кустами раздался женский вскрик и грубая мужская ругань. Недолго думая, Гриша дал Грачу шенкеля и, чуть подобрав повод, направил коня в сторону, откуда вылетела лошадь. Вороной грудью раздвинул разросшиеся кусты бузины и вылетел на небольшую поляну, заросшую лопухами, на которой четверо непотребного вида мужиков раскладывали на земле женщину.
— Не замай! — рявкнул казак, выхватывая из-за спины нагайку.
— Хват, смыль его, — послышалось в ответ, и от четверки отделился самый здоровый бандит.
Бросившись вперед, он взмахнул над головой кистенем, целя в голову коню. Расчет каторжника был прост. Напугай или убей под всадником лошадь, и ездока можно будет взять голыми руками. Пока оглушенный человек поднимется, будет уже поздно. Ведь следующий удар придется в голову ему. Не учел бандит только одного. Выучки аргамака. Гриша крепко натянул повод, и Грач, вскинувшись на задние ноги, взмахнул передними копытами, целя бандиту в голову. Сообразив, что дело не выгорело, тот шарахнулся в сторону, и казак не упустил момент.
Свесившись с седла, Гриша резко взмахнул нагайкой, и бандит, охнув, повалился на землю с залитым кровью лицом. Услышав глухой стук и стон, остальные трое разом оглянулись. Понимая, что на таком крошечном пятачке конь может случайно наступить на лежащую женщину, Гриша соскользнул с седла и шлепком отогнал Грача в сторону. Удивленно переглянувшись, троица оставила на время женщину и, поднявшись, двинулась к парню, доставая из карманов у кого что было.
Скользнув взглядом по их вооружению, Гриша только презрительно усмехнулся. Два ножа и кастет против пластуна — это даже не смешно, господа, мелькнула у него мысль, и нагайка свистнула в воздухе. Ближайший к нему бандит взвыл от боли в разбитом колене и повалился наземь. Не останавливаясь, парень провернулся вокруг своей оси, и второй бандит захрипел, хватаясь за разбитое горло. Третий оказался чуть сообразительнее и, махнув ножом для острастки, развернулся, пытаясь убежать, но отпускать грабителя парень не собирался.
Быстрый шаг вперед, взмах рукой, свист нагайки, глухой удар, и бандит беззвучно валится на землю, словно сноп сена. Оглядевшись и убедившись, что воевать тут больше некому, парень подошел к успевшей сесть женщине и, опустившись на корточки, участливо спросил:
— Как вы, сударыня? Способны в седле удержаться, или лучше сюда врача привезти?
— Нет-нет, все в порядке, — поспешно ответила та, судорожно поправляя разорванный на груди лиф амазонки. — Просто их оказалось слишком много для меня одной. Да еще эти подлецы меня сразу по лицу ударили так, что едва челюсть не сломали.
— Это который из них? — мрачно поинтересовался Гриша, выпрямляясь.
— Вон тот, который воет, — мстительно указала женщина.
Гриша шагнул к катавшемуся по траве бандиту и взмахнул нагайкой. Вой сразу оборвался, а парень, вернувшись к жертве, со злой усмешкой сказал, убирая нагайку за спину:
— Он больше так не будет.
— Он, похоже, больше вообще никак не будет, — проворчала та, нервно усмехнувшись.
— А вам его жалко? — не понял парень.
— Собаке собачья смерть, — фыркнула женщина, поднимаясь на ноги.
— Не надо собачью породу обижать. Вот уж кто людям верно служит, так это собаки, — вздохнул Гриша, припомнив трех своих питомцев.
— Давайте уедем отсюда, — попросила женщина, и только теперь Гриша смог как следует рассмотреть ее.
Тоненькая, словно тростинка, ростом ему едва до уха, с изящными руками и роскошной русой косой. Полные, чувственные губы, лицо сердечком и огромные зеленые глаза. Все это он охватил одним взглядом и невольно вздрогнул, так она была хороша. Свистнув, он подозвал коня и, подставив ладони, одним движением усадил спасенную в седло. Взяв Грача за повод, он осторожно вывел его на дорогу и быстрым шагом направился в сторону завода.
Там должен быть телефон и городовой. А возможно, найдется и врач. Но едва они свернули за угол, как увидели стоявшую на обочине каурую кобылку, ощипывавшую куст. Отпустив повод Грача, Гриша, не спеша и не делая резких движений, подошел к лошадке и, дав ей обнюхать свою ладонь, взял повод. Выведя лошадку на дорогу, он привычно осмотрел ее и, убедившись, что ран на каурой нет, принялся снимать седло, попутно объясняя:
— Подпругу
