Я разгладил буклет и посмотрел на него.
— Кажется, это весело, — сказал я, пытаясь добавить в свой голос больше энергии.
Корин пожала плечами.
— Мы там не качаемся на брусьях, но можем хорошо провести время.
Она рассеяно убрала волосы с лица, и я понял, что подмечаю все крошечные детали на ее лице. Ямочку на правой щеке, когда она улыбается. То, что ее передний зуб слегка отколот. Изгиб бровей.
Я замечал в ней все.
Корин налила себе воду и сделала глоток.
— Мне нужно записаться или я могу прийти просто так? — спросил я.
Кажется, мне стало лучше. Головокружение прошло, и мне точно не хотелось о нем говорить.
— Если хочешь, можешь прийти просто так. И чтобы ты знал, если не хочешь, тебе не нужно приходить. Не думай, что обязан или еще чего, — сказала Корин и стала ждать ответа, пока я накладывал себе на тарелку печенье.
Я быстро съел одно, надеясь, что приток сахара поможет избавиться от остатков слабости.
— Знаю, что не обязан, но мне бы хотелось прийти. Должно быть, там весело.
— Но ничего общего с фильмом «Призрак», — рассмеялась она, и я улыбнулся, почувствовав себя лучше после того, как сахар поступил в кровь.
— Никаких штучек, связанных с фильмом «Призрак», обещаю. Может, после мы можем поужинать? — предложил я.
У Корин чуть глаза на лоб не вылезли. Мне стало любопытно, что такого в этих словах, из-за чего у нее на лице появилось такое выражение. А потом понял, что прозвучало, словно я пригласил ее на свидание.
Но я совсем не это имел в виду.
Верно?
Черт, из-за головокружения я совсем перестал связно мыслить. Должно быть, меня закоротило.
— Ну, ведь мастер-класс проходит довольно поздно, поэтому я подумал, что ты проголодаешься. В любом случае, что ты предпочитаешь из еды? — пробормотал я.
Боже, я похож на идиота. Я сунул в рот еще одно печенье. Что угодно, лишь бы остановить этот словесный понос.
— Плоть нерожденных младенцев, — спокойно ответила Корин, и я подавился. Я проглотил печенье и закашлял.
— Пытаешься убить меня? — задыхаясь, спросил я.
Корин похлопала меня по спине.
— Я подожду, пока ты доешь, и расскажу о своих особых пристрастиях в еде, — сказала она, улыбнувшись. Я тоже широко улыбнулся. Когда я снова смог дышать, она продолжила: — Мне нравится обычная еда. Но я бы убила за тарелку пасты.
Я съежился.
— Пока это не лазанья, все в порядке.
Корин притворно ахнула.
— Тебе не нравится лазанья? Что ты за дикарь такой?
— Дикарь, который ненавидит лазанью, — ответил я ей.
Мы подошли к кругу из стульев в центре комнаты и я обрадовался, что снова чувствую себя хорошо. Я почти забыл о том, что произошло чуть раньше. Почти. Я знал, что не мог себе этого позволить. Я больше не мог позволить себе такую роскошь, как игнорирование симптомов. Больше нет.
Вместо того чтобы сесть между другими людьми, Корин впервые выбрала место рядом со мной. Полагаю, это огромный шаг вперед в нашей зарождающейся дружбе.
Я съел печенье со своей тарелки и протянул одно ей. Она заколебалась.
— Обещаю, из-за него у тебя не появится никакая ужасная болезнь. Не думаю, что одна печенька выведет тебя из строя.
Корин показала мне язык, взяла печенье и целиком закинула его в рот.
— Видишь, не все ведь так плохо? — спросил я.
Она вытерла крошки со рта и сделала глоток воды.
— Не смейся надо мной.
Я поднял руки в наигранной капитуляции.
— Я бы никогда не сделал подобного. Особенно теперь, когда ты знаешь о моем тайном отвращении к лазанье. Я бы не стал выводить из себя женщину, в руках которой такая власть.
Мы сидели близко друг к другу. Очень близко. Нас разделяли лишь пара миллиметров.
Я заметил на ее щеке ресничку, и, не подумав, потянулся, чтобы убрать ее. Провел кончиками пальцев по ее лицу, не в силах остановиться.
Дыхание Корин сбилось, и я почувствовал, как быстро забилось в груди мое сердце.
И все потому, что я прикасался к ее лицу.
— У тебя ресничка, — ответил я хриплым голосом и показал ей большой палец.
— Я должна загадать желание, да? — прошептала она.
Мы смотрели друг на друга, не отрываясь. И даже если бы захотели, вряд ли бы смогли отвести взгляд.
Она закрыла глаза, мягко подула на мой палец, и ресничка исчезла.
— Что ты загадала? — спросил я, мой голос ломался, как у парня в период полового созревания.
Я наклонился к ней чуть ближе. Не смог остановить себя. Корин пахла краской и чем-то фруктовым. Возможно, клубникой?
Черт. Я действительно сижу и нюхаю девушку, которая пахнет, как чертов букет цветов? Если бы у меня только была привычка нюхать цветы.
Корин распахнула глаза и нервно посмотрела на меня.
Спокойствие, Бек. Только спокойствие.
— Если расскажу, оно не сбудется, верно? — захихикала она, и опустила взгляд.
— Я никому не скажу, обещаю, — прошептал я тихо, с невинным видом глядя на нее.
Корин фыркнула, но не ответила. Что, наверное, к лучшему. Я уже повысил уровень ненужного дискомфорта до неимоверного уровня.
Почему рядом с этой девушкой я превращался в придурка?
А потом, чтобы все стало еще хуже, я положил руку на спинку ее стула, задев плечи Корин. Не мог остановить себя. Мне нужно было прикоснуться к ней. Это было импульсивное желание.
У меня вошло в привычку вторгаться в ее личное пространство. Но я успокаивал себя тем, что всегда был неженкой. Я вырос в семье, в которой часто обнимаются, поэтому показывать свою привязанность для меня не проблема.
Но это не объясняет, почему я старался как можно чаще незаметно дотрагиваться до Корин. Прикасаться к ее руке или тереться руками друг об друга.
Сквозь рубашку я ощущал жар тела, исходивший от нее, и чувствовал сладкий
