– А если? – Я шаркнул ножкой и лукаво взглянул на собеседницу, не завершив вопрос.
– Ежели не восхотят, в мире твоем мар более не станет, – верно поняла меня богиня. – Смуту надо сразу давить, ровно клопа в перине, или гореть твоему дому вскоре как лучине. Когда слуга знает, что хозяин чрезмерно добр, тогда он перестает быть слугой.
Врет. Вот тут точно врет. В старые времена, может, что-то подобное она и устроила бы, но сейчас – вряд ли. У нее слуг осталось всего-ничего, станет она из-за какого-то ведьмака последних уничтожать? Но сделаю вид, что поверил. И поблагодарю от всей души, как полагается. Я, что хотел, продемонстрировал, она меня услышала – чего зря в бутылку лезть?
Интересно, а она с душ, что мары к рукам прибрали, свой процент имеет? Десятину, так сказать? Или нет?
Но спрашивать не стану. Мне от этой информации ни жарко ни холодно.
– Что касаемо награды, – весомо произнесла Морана. – По правде, не заслужил ты ее, ведьмак, но я не только грозна, но и добра. Добра к тем, кто моему сердцу мил, а ты, уж не знаю как, сумел в него пробраться. Сама тому удивляюсь!
– Отрадно слышать! – смахнул я из края глаза несуществующую слезинку. – Матушка-богиня.
– Нет, может, и правда тебя убить? – топнула ножкой в сафьяновом сапожке о землю Морана. – И будь что будет?
Ну да, перегнул я палку, согласен.
– Больше не стану, – приложил я руку к сердцу. – Честно-честно! Оно само!
– Само, – проворчала богиня. – Само – это когда у теремной девки живот до носа вылезает, а мужа нет и не было. А ты, поганец эдакий…
– Чем наградите? – перебил ее я, не желая выслушивать вторую серию упреков. – Правда интересно!
Морана глянула в серое небо над своей головой, как бы спрашивая у него, почему из всех обитателей мира ей достался именно я, а после взмахнула платочком, который извлекла из широкого рукава платья.
Миг – и на ее ладони лежит хорошо знакомая мне книга. Ого. Теперь она и так может делать?
– Здорово! – не стал держать эмоции при себе я. – А можно спросить?
– Ну? – с сомнением разрешила собеседница, как видно, более не ждавшая от меня ничего умного или пристойного.
– В детстве читал, как одна гражданка такие же штуки устраивала. Или мультик видел? Не помню. Не важно, – затараторил я. – Так вот она в один рукав вино выливала, в другой кости забрасывала, потом ими, рукавами в смысле, махала, и эти пищевые отходы в лебедей и водоем превращались! Вы так можете?
– Что за чушь? – поморщилась богиня. – Кости – в лебедей? Так не бывает!
– Н-да, – почесал я в затылке. – То есть если лягушку на болоте поцеловать, она не превратится в умницу и красавицу? Ну не всякую, естественно, лягушку, а ту, что зачаровали? Я как-то так и думал.
– От целования с лягушками только бородавки на губах могут статься, – постучала себя по лбу пальчиком богиня. – Какие красавицы на болоте могут обитать? Кикиморы да трясинницы – это да. Но их красивыми даже после чрезмерного винопития не назовешь! И уж тем более умными.
– Так и знал, что сказки врут, – печально подытожил я. – Экая досада!
Что примечательно – я не придуривался. Мне на самом деле было очень интересно найти ту границу, где заканчивались легенды и предания, и начиналась суровая реальность. Пока она была размыта, к тому же иногда все оказывалось совсем не тем, чем казалось. Но почему бы не спросить?
– Любите вы, люди, придумывать всякую небывальщину, – вздохнула Морана. – А то, что под носом, никогда не замечаете.
– Это да, – признал я. – Кстати, хотите, расскажу, как Юрий Гагарин в космос летал?
– Кто? – тряхнула головой Морана, и в этот момент я заметил, что в волосах ее блеснула совсем маленькая червонно-золотая корона, которой там раньше вроде бы и не наблюдалось. – Куда?
– Первый космонавт. – Я ткнул пальцем в небо. – Вон туда. Он на Землю сверху смотрел, на всю сразу. Это на предмет наших людских придумок и небывальщины.
Богиня помолчала, а после раскрыла книгу. Так я и не понял – осознала она, о чем я речь веду, или нет? Объяснение-то путаное вышло, кривенькое.
– Сюда иди, – скомандовала она, перелистнув десяток страниц. – Вот, запоминай. Хорошее заклинание, надежное. И – очень старое. Его мне одна берегиня поведала, из первых, из тех, что Рода сидящим на дереве в виде сокола застали, и по его велению реки да озера заселяли рыбой и прочей живностью.
– Ишь ты! – проникся я. – Верно всё же говорят, что русалки не так просты, как про них все думают.
– При чем тут русалки? – недовольно отозвалась Морана. – Я тебе толкую – берегиня мне его поведала. Берегиня! А, что воду в ступе толочь, ничего вы не знаете, человеки. Как звери дикие живете одним днем, беспамятные и бесполезные.
Жаль, смартфона с собой нет, я бы поставил в органайзер «напоминалку» о том, что надо разузнать всё что можно о берегинях. Кто такие, где живут, как до них достучаться. Ну а то, что я глупость сморозил, уже и самому ясно – какими бы ни были умницами русалки, заклинаний они точно не знают. А вот берегини как раз наоборот. И тем они мне могут быть очень полезны.
В верности данного вывода я убедился сразу же после того, как ознакомился с заклинанием. Хорошая штука! Вроде бы пустяк – формула зачарования куска ткани (который в книге именовали «плат»), на хранение в нем некоего объема воды.
То есть – берется, скажем, носовой платок, над ним проводятся определенные манипуляции, благодаря которым он впитывает в себя изрядное количество влаги, оставаясь при этом сухим. Ну а после, при необходимости, над этим кусочком ткани произносится слово-активатор, и вода одномоментно выплескивается туда куда нужно.
Повторюсь – вроде бы ерунда. И или речь о паре-тройке ведер, так оно и было бы. Но здесь количество поглощаемой влаги измерялось тысячами этих ведер. Точнее не скажу, но фраза «и платом тем цельный колодезь вычерпала досуха, да так, что тамотко и ключ иссяк» наводит на мысли об объемах трюмов нефтеналивных танкеров. Правда, я не очень представляю, сколько в эти трюмы влезает, но, наверное, очень много.
В таком количестве воды слона утопить можно. Или еще кого, при необходимости. Случаи – они разные бывают.
К слову – о сказках. Что-то такое я тоже читал, в своем милом, мирном и ясноглазом детстве. Там кто-то от кого-то убегал, таким платком махал. И другие предметы там фигурировали.
Точно надо не забыть все, что только можно, о берегинях разузнать. И моего нового приятеля Олега на их счет потеребить. Вода – его профиль, и все, что в ней обитает, тоже.
Еще мне был подарен рецепт зелья «кое дозволяет некое время лихо бегать, не боясь сердечную жилу надорвать». Я теперь могу марафонцем заделаться,
