И куда он делся? Неужто понял, что делает что-то неправильное, и вернулся на место ночлега? А может, сам слинял? Вдруг бежит сейчас по заснеженной улице. Там, конечно, сугробы те еще, но вполне можно попробовать передвигаться и по ним. Захочешь сбежать – и не такое сможешь.
Я вытащил кляп изо рта. Выглянул в окно – снег валит так, что ничего не разглядеть. Почти ничего, улицу-то видно. Пустая. Совсем никого. В такой снегопадище «…хороший хозяин собаку из дома не выгонит», вспомнил я поговорку, которую слышал от мамы. Она всегда так говорила, когда разнепогодится.
«Значит, вернулся обратно, к Климу», – решил я и двинул обратно. Вышел на площадку и направился к двери квартиры, где мы остановились ночевать. Мне показалось, что номер на двери другой. Но решил, что ошибся – вес-таки я пережил стресс. Охренительный просто стрессище! Поэтому могло померещиться всякое.
А сейчас надо было срочно предупредить Клима, что Сергей Андреевич пытался меня убить и от него можно ожидать что угодно. Но при этом сообщить аккуратно – чтобы самому не нарваться на пулю.
Только вот Клима в квартире не было. Да и сама квартира была другая.
Я остановился на пороге, разглядывая интерьер хрущевской двушки, который казался до боли знакомым.
«Это же…»
Упал на колени и заплакал. Этот пол и порог между коридором и комнатой запомнил навсегда. Еще бы – я же приложился к нему подбородком, а вот эти отметины на полу – моя собственная кровь. Меня здесь чуть не распяли.
Не знаю как, но я оказался дома…
– Лера-а! – вырвалось из груди.
Вдруг она здесь. Вернулась. Или, может, не было ничего? А все мне лишь пригрезилось. Приснилось.
Но вот эти пятна на полу – кровь. Значит, не померещилось. Я мельком глянул на кухню – тела тети Люды не было, только лужи крови. То место, где кое-кто «обедал».
«Это та тварь меня заставила. Сам я бы ни за что так не сделал. Никогда!» – попытался успокоить сам себя. Вышло не очень.
В зале – снежное царство. Я помнил, что закрывал форточки, но сейчас они были распахнуты настежь. В итоге снега нанесло так, что диван замело почти целиком.
– Лера! – Я подбежал к нему и начал разгребать образовавшийся сугроб. Не знаю, на что вообще надеялся. То ли на то, что дочка здесь, погребена на диване под снегом, или, может, на что-то еще, только ее все равно там не было – очень быстро докопал до кожаной поверхности. Заскрежетал ногтями, а потом и зубами – от досады.
Треск слева.
Точно же – девочка в своей комнате. И почему я сразу туда не заглянул?
– Лера-а! – метнулся на звук, с ходу распахнув дверь в детскую. Поначалу мне показалось, что здесь все точно так же – кровать заметена снегом, только вот в ней…
…в ней кто-то лежал.
Я видел, как сугроб, наметенный на одеяло, мерно вздымается и опускается. Кто бы там ни был – он дышал.
«Дочка жива. Лера жива! И она здесь!» – От этой мысли я едва не задохнулся.
Потянулся к дочке рукой.
«Какая же она холодная, бедная моя. Да она тут замерзла. Еще бы – ее же замело снегом».
– Лера, ответь мне. Лера, пожалуйста-а!
Время начало растягиваться. Я увидел свою руку, которая скользнула к одеялу, потянув за край. Сугроб пошел в сторону – и сразу стало ясно, что дочки тут нет. И быть не могло. Тот, кто находился под одеялом, был мертв уже несколько дней. Или даже недель, судя по синюшно-серой коже.
А еще я заметил лужицу подмерзшей крови. Снежинки на ней блестели – боже, так красиво!
Тряхнул головой, пытаясь сбросить наваждение. Не вышло!
Рука продолжала стягивать одеяло – у лежащего под ним тела не оказалось головы.
«Тетя Люда», – понял я.
И в этот момент труп резко обернулся и схватил меня за руку…
21– Я же говорил, что не стоит смотреть! – сказал Марк так, будто ничего и не произошло. Будто девочка сейчас не лежала в луже чужой крови, а повсюду не были разбросаны тела, у многих из которых не хватало головы. Или ее части.
«Их убили! – поняла Лера. – Но почему?»
– Они… – начала она, но желудок подвел – все содержимое выплеснулось наружу.
– Да, они мертвы, – констатировал Марк, подав Лере руку. Девочка вытерла рот рукавом. – Нам пришлось, ты понимаешь, они превратились… А с превращенными нельзя иначе. Просто нельзя!
– Почему? Почему вы их убили?
Сзади заржал Серый, но Лера на него не смотрела. Он был ей отвратителен.
– Потому что они стали зомби. Их нельзя по-другому утихомирить, – сказал Марк и открыл перед ней дверь церкви.
Наконец-то свежий воздух!
– Пошли на улицу, нечего здесь смотреть. Этим людям уже ничем не поможешь, – байкер нарочно не давал ей смотреть назад. Но она уже все рассмотрела: те люди, которых она встретила, когда впервые попала сюда, все они были мертвы.
Или почти все.
– Мы не успели им помочь. Их покусали… – сказал Марк, когда они очутились на крыльце.
– Кто покусал?
– Зомби. Другие превращенные. Из нашего морозильника. Они так заражают других – кусают их. Потом люди как бы умирают, а потом восстают. Мы не могли позволить этому случится. Но… ты все равно не должна была всего этого видеть.
– Почему? – спросил Лера.
– Потому что… – Марк замер, соображая. – Потому что я не хотел, чтобы ты расстроилась. Ты же расстроилась сейчас?
– Да, – ответила девочка.
– Во-о-от! А для этого еще не… – Он опять не закончил фразу. Хотел сказать что-то про время? – Этого не должно было быть с тобой. Ты ведь еще маленькая. Тебе нельзя пугаться!
– Я уже большая! – возразила ему Лера. Не то чтобы она хотел посмотреть на трупы, просто ей не нравилось, когда ее считали несмышленой малышней. Это ее всегда злило. – И я знаю, что вы мне врете насчет всего того, что здесь… – она не могла подобрать нужного слова. Что творится-то? «Ужас»? «Кошмар»? Но оба эти слова были слишком мягкие, чтобы описать происходящее.
– Послушай, я тебе обещал, что папа придет. Значит, он придет, – ответил Марк, заглянув ей в глаза. – И закончим на этом!
В этом взгляде можно было утонуть. Она и не сопротивлялась – сразу пошла на дно.
И опять Лере показалось, что она зря плохо думает про этого человека. Да, он сделал что-то плохое, но в итоге это все ради того, чтобы всем потом было хорошо. Чтобы люди были счастливы. И всего у них было в избытке.
– Хорошо, – ответила Лера.
Марк протянул ей книгу.
– Да, можешь ее взять, – сказал он.
Лера схватилась за книгу так, будто это была мама, которую она не видела пару недель. Прижала к груди.
– Видишь? Это знак моего особого доверия тебе. И книга тоже тебе доверяет, – сказал байкер, а потом показал на стоянку, где был припаркован мотоцикл. – А
