- А ты, Лермонт-витязь?
- Да я... - и тут Лермонт-рыцарь покраснел. - У нас не принято жениться, пока подвиг не совершишь, - признался.
Так и едут: беседуют да вздыхают...
***
Сидят подружки на порожке - ждут, кто же еще придет Змеицу Горынычну воевать. Пересмеиваются.
- Ой, глядите, девочки, - это Марико востроглазая, - трое к нам!
- Ха-ха-ха, - залилась смехом Несмеяна, - женишки!
- Тьфу, глаза б не глядели, - фыркнула Змеица, ажник дым из ноздрей вырвался. - Трусы жадные. Думаете, им подвига надо или еще там чего? Им сокровищ моих надо! Какой-то дурень наплел, что у нас, у змеев, завсегда золотишко водится, а остальные вранье то и подхватили...
- Это уж точно, - подтвердила Марико. - Насмотрелась я на этих женихов, ну их совсем. В гейши пойду, искусству жизнь свою посвящу, не хочу замуж за таких!
- И я не хочу, - топнула Несмеяна. Кулачком по камню врезала: - Лучше в монастырь, чем за таких, как эти! А другие-то нешто бывают? Как штаны увижу, так и плевать хочется!
Присмотрелась тут Змеица.
- А ну-тко, девки, где такие справные витязи водятся: шлем островерхий, борода русая да кудрявая, в плечах косая сажень и плащ синий, василечками голубыми расшит?
- Да то ж братец мой Елисеюшко, - ахнула Несмеяна.
- А такие: чтобы с усами да бородой, но в поневе?
- В поневе? Чтобы мужик - да в поневе?
Марико как захихикает:
- А за того, кто в поневе, Несмеяна-сан, пойдешь?
- Тьфу на тебя, - Несмеяна даже покраснела. А Змеица тем временем припомнила:
- Килт это. Из самой Шотландии кого-то нелегкая несет. Ну да они, говорят, недурные - скуповаты, зато честные и храбрые.
- А что за няка с нэко на щите? - заинтересовалась Марико.
- Да то ж богатырь наш, Иван и Иванов сын, - узнала его Несмеяна.
- Иванушка-дурачок, - хмыкнула Змеица. - Пойду да спрошу его, почем лотосы в пруду?
- Не надо, - заголосила тут Несмеяна. - Не ходи, подруженька, сестрица названая! Брат мой - лучший охотник на Руси, он тебя подстрелит!
Марико тоже с другой стороны подбежала, Змеицу обняла и просит: не ходи, Змея-сан, смерти не ищи!
Задумалась Змеица.
- Это твой брат, Несмеянушка, за тобой пришел, не иначе. Быть по сему тогда: отпущу я тебя домой, чтобы и он меня не ранил, и я его не обожгла. Да и тебя, Марьюшка, отпущу, раз тебе няка тот лягушкин приглянулся... И сундуки с золотом, какие есть, отдам в приданое. Чего там, дружба дороже.
Расплакались девки - Несмеяна разревелась, а Марико размяукалась. Кинулись они подружку свою Змеицу поцелуями сестринскими осыпать...
Ан глядь - чешуя-то змеиная осыпается! Телеса змеиные уменьшаются! Крылья складываются, хвост втягивается...
И стоит между зареванными подружками третья - ростом, правда, на голову крупнее, пышнотелая, белая, румяная. Щеки веснушками усыпаны. Глаза ясные. Рыжая, как огонь, коса ниже колен качается.
- О, - первой сообразила Несмеяна. - Сбылось оно - батюшки твоего пророчество! Поцалуй любви чистой, дружеской тебя в человека оборотил!
- Знать, сердце у тебя давно человечье было, - тихонько Марико мяукнула.
Опомнилась тут Несмеяна и к сундукам кинулась - шаль с рубашкой искать, чтобы срам Змеице прикрыть. Да не успела.
Влетели три богатыря в пещеру на полном скаку.
- Где? Где змей-то? - спросил Лермонт деловито. - Сейчас я его победю!
А товарищи его про змея и думать забыли.
Кинулась Несмеяна-Лизавета к Елисею-царевичу на шею, кричит от счастья, а тот ее подхватил и ажник под потолок пещерный подкинул - рад-радешенек, что сестра в добром здравии.
А Иван-богатырь как Марико увидел - так и стал столбом. Про царевну, само собой, забыл мигом, даже если раньше и помнил. Какая царевна, коли некомата Марико рядом? Вот она, девка его мечты: человек и кошка одновременно, и мордочкой мила, и стройна, и нежна - так рука погладить и тянется!
А Змеица тоже рада. Только неловко ей: еле-еле успела шалью прикрыться.
Лермонт-рыцарь весь потупился, зарделся, на царевну очи поднять не смеет, а и отвести их не получается. Помялся-помялся, наконец, к Змеице подошел и шепчет тихонько так:
- А скажите, благородная дама, вон та девица красоты несказанной - уж не принцесса ли Элизабет Ноу-Смайл?
- Она самая. А ты, получается, жених мечты ейной, - так же шепотом отвечает Змеица.
- О, вы возвращаете меня к жизни, прекрасная леди, - возрадовался Лермонт. Но подумал и переспросил: - А отчего же она ко мне столь благосклонна?
- Дак штанов у тебя нет, а ей штаны не по сердцу, - пояснила Змеица. - Коли хочешь, чтобы поскорее честным пирком да за свадебку, то поневу твою, килт сиречь, так и носи!
Но тут Елисей-царевич объятия братские наконец-то разжал.
Разжал - и Змеицу увидел...
А Змеица-то - всем девкам девка, о такой Елисей-царевич и мечтал всю жизнь с тех пор, как еще мальцом в щелочку за кухаркой подглядывал, как она в бане моется. Не то, что боярышни, смурные, тощие да набеленные! Росту в ней под три аршина, силы в руках - не у всякого богатыря столько; полнотела да пышна, и на румяных щеках веснушки прямо светятся. Ну как такую на руки не подхватить, как не завести речь о том, чтобы честным пирком - да за свадебку?
Правду молвить, Змеицу не всякий бы на руки поднял. Это хрупкую Марико даже самый плюгавенький отрок смог бы на руках до коня донести - не то, что могутный витязь Иван Иванов сын. Да и невысокая Лиза-Несмеяна Лермонту показалась легче перышка. Но Елисей-царевич и так-то был силен да могуч, а что влюбился с первого взгляда да без памяти, так силы его еще увеличились. Подхватил он дородную красавицу Горынычну, на богатырского коня подсадил...
Сам садиться не стал. Конь-то хоть и богатырский, да не влюблен - двоих таких мощных седоков бы не вынес. А Елисей в охотничьих забавах привык подолгу пешком ходить, да еще от любви домой как на крыльях летел.
Царь Горох, - опять правду молвить придется, а из песни слова не выкинешь, - так царь с воеводой Путятой на их скорое возвращение не шибко надеялись. Гороху лень было что-то делать, а воеводе - и подавно. Сидели они и в картишки перебрасывались вяло, когда к ним вестовой вбежал.
- Царь-батюшка, не вели казнить, что от заслуженного отдыха тебя отрываю! - кричит. - Его царско высочество, Елисей-царевич, с
