– Спасибо, папа…
Семь с половиной месяцев спустя
Весна выдалась ранней. Снег начал таять уже в конце марта, а к середине апреля его почти не осталось даже в самых темных и холодных закоулках Тихогорска. Заполошный перестук капели тоже угомонился, хотя зима еще силилась залатать ночными заморозками прорехи, растущие в ее былом могуществе. Но они делались все слабее и реже и все поспешней уступали весне с наступлением утра.
Нынешнее воскресенье было солнечным и теплым, завершая точно такую же неделю. Кирилл и Рита ехали в полупустой маршрутке на станцию: с надеждой, что сегодняшний день не пройдет впустую…
«Не укорят, и не оженят, и новый шанс – не упадет. Не надо новых продолжений, пусть эта капля – будет мед…» – в «горошинах» негромко пел екатеринбургский шансонье, а Орлич привычно катал черный провод «Филипса» между большим и указательным пальцами, посматривая по сторонам.
Недешевые наушники были подарком дочери. Рита заказала их в Интернет-магазине, название которого Кирилл запамятовал: что-то модное, высокотехнологичное. То ли «хай-стайл», то ли что-то вроде и где-то около…
Зато Орлич хорошо запомнил доставившего заказ курьера. Был он среднего роста, лопоухий, узкоплечий, чем-то похожий на актера Алексея Панина. На правой скуле – продолговатое родимое пятно размером с карамельку, напоминающее цифру «восемь». На Риту он смотрел так, словно перед ним была Мэрилин Монро или принцесса Диана: с явным ошеломлением. И, как показалось Кириллу, даже легким страхом. Робко попытался завести разговор, почему-то оговорившись и назвав дочь – Настей; но Рита молча оплатила заказ и попрощалась. Орлич мысленно посочувствовал курьеру, он знал, что такие парни – не во вкусе дочери. Ей нравились поджарые высокие шатены. Эталоном был Бенедикт Камбербэтч в образе Шерлока Холмса.
«Я эту девочку в фонтане искупаю, я на асфальте напишу ее портрет. И что мне ночью делать с ней – я тоже знаю. Я думал так, когда мне было двадцать лет…»
После «Айболита» наступило длительное затишье. Орлич с Ритой не прекращали искать пятого, но до сих пор – безуспешно. Зимние праздники, после которых Орлич взял еще полмесяца отпуска, они провели в разъездах по близлежащим крупным городам, останавливаясь там на два-три дня. Высматривали на железнодорожных и автовокзалах, в крупных торговых центрах, других местах… Которые объединяло одно: они никогда не страдали от малолюдства.
После окончания отпуска поиски не прекратились, на них уходила большая часть свободного времени. Орлич уже привычно, незаметно и цепко вглядывался в незнакомые лица, подозревая если не каждого, то – многих. И боясь, что это станет манией, одержимостью. Постоянно ожидая, что в следующий миг Рита скажет: «Папа, вот он». А спустя некоторое время дочь макнет кончики пальцев в кровь пятого нелюдя: и, наконец – вспомнит…
Но дни бежали, а ничего не менялось. В последний месяц Орлич начал подумывать о том, чтобы поменять их трехкомнатку в панельной пятиэтажке – на что-нибудь попроще, с доплатой. А на эти деньги поехать туда, где еще не были. На три месяца, четыре, полгода… Искать, искать. Не может быть, чтобы в огромной стране не нашлось еще хотя бы одного ублюдка, чья болезненная тяга убивать оказалась долгожданной «отмычкой» для памяти Риты…
На смену Новикову пришел Жека.
«…это – мелькая, летят этажи. Это – уносится вдаль и спешит обыкновенная и удивительная – наша жизнь».
Кирилл невесело улыбнулся и выключил плеер. Обыкновенная и удивительная… В последнее время собственная жизнь казалась ему погоней за миражом, попыткой дойти до горизонта. Он гнал прочь это пока еще зыбкое и нечастое наваждение, убеждая себя, что не сломается и узнает правду… Но оно крепло и приходило снова.
Маршрутка сбавила скорость и свернула вправо, к остановке. Дверь открылась, в салон расхлябанно забралась несимпатичная, жующая жвачку малолетка. Сунула водителю плату за проезд, плюхнулась на ближайшее сиденье, закинула ногу на ногу. Ботинки на толстой платформе, короткая джинсовая юбка, узорчатые колготки, кожаная куртка с пестрыми нашивками, без меры «наштукатуренная» мордашка и нечесаные радужные лохмы. То ли дань моде, то ли обычная лень.
Следом за Барби-ПТУ в видавшую виды «Газель» степенно шагнул высокий осанистый мужчина лет пятидесяти, в добротном темно-синем долгополом пальто. Волевое, умное лицо, серо-голубые глаза, нос с легкой горбинкой, ухоженная щеточка усов над жесткими губами, короткий клинышек бородки. При виде нового пассажира Рита вздрогнула, и Орлич мгновенно напрягся.
Пятый?!
Он сел спиной к ним, и Рита без промедления коснулась ладонью его левого плеча. Кирилл видел, как в глазах дочери быстро вспыхнул страх, тотчас же переплавившийся в ужас.
Орлич ждал, когда она покажет ему то, что видит сама. Душу выворачивало от острейшего желания удавить пожилого голыми руками прямо сейчас. Так Рита не реагировала ни на кого из четверки. Сидящий впереди человек явно не был «типичным» маньяком, убивающим ради утоления похоти или ощущения власти над беззащитной жертвой. Он отнимал жизни ради чего-то другого, пока еще непонятного Орличу.
Спустя всего несколько секунд дочь затравленно всхлипнула, сдернула дрожащую руку с плеча пожилого: ее пальцы невесомо оплели запястье Кирилла.
А еще через миг он увидел…
Как и раньше, видение больше всего походило на полуминутный видеоклип. Бессюжетный, рваный монтаж, череда эпизодов длиною в одну-две секунды. К которому нельзя было остаться равнодушным, потому что это – не просто пестрая картинка на экране. Это – чужая реальность, ненадолго впустившая его, Орлича: со всей полнотой ощущений. Позволившая прожить ее.
Незнакомое, некрасивое женское лицо, искаженное болью…
Склейка.
Тусклый блеск никелированной стали…
Склейка.
Глаза пятого, жутковато горящие странным вдохновением…
Склейка.
Скальпель делает полукруглый надрез от середины лба, через висок, до ямочки на подбородке…
Склейка.
Текущая кровь, лоскуты кожи в эмалированном хирургическом тазике…
Склейка.
Фрагмент витиеватого узора вокруг соска…
Склейка.
Эпизод.
Склейка…
«Клип» кончился. Вынырнувший из него Орлич стиснул зубы, стараясь сохранить обычное выражение лица. Вроде бы сумел… Во всяком случае мордашка Барби-ПТУ, безо всякого стеснения глазевшей на попутчиков, оставалась насквозь беспечной.
Совсем скоро Кирилл окончательно взял себя в руки, посмотрел на дочь. Рита, сидевшая с мертвым, осунувшимся лицом, коротко покачала головой. Это означало, что в ближайшее время у них не выйдет оказаться с пятым в подходящем месте и – наедине.
«Ничего, подождем… – ощерился Орлич. – Главное, что мы тебя все-таки нашли».
Двенадцать дней спустя
К сегодняшнему утру он знал про пятого пусть и не всю подноготную, но достаточно.
Семилугин Михаил Артемович, пятьдесят два года, двое совершеннолетних сыновей. Шесть лет как в разводе, недавно начал встречаться с другой женщиной. Профессиональная стезя – заместитель заведующего хирургическим отделением в областной больнице. Однокомнатная квартира в хорошей, охраняемой новостройке, небольшая дача с участком в пригороде. Характеристики, что на работе, что в быту – сплошь и рядом не запятнанные ничем предосудительным. Проще говоря – если
