— Болеутоляющее, — сказала она, не вдаваясь в подробности, какое именно.
Инспектор Леграсс, проходя мимо моей палаты, приветственно кивнул Лавкрафту и прошествовал дальше, волоча за собой какого-то безумного болотного поселенца{69}.
Чуть позже меня навестил доктор Лайонс, почему-то очень похожий на Джеффри Комбса в «Реаниматоре»{70}.
— Майкл, — сказал он.
— Доктор Лайонс, — ответил я, подражая голосу Джека Уэбба. — Где Билл Гэннон?{71} Говорят, он избил жену и его арестовали за рукоприкладство.
Он посмотрел на меня, как на дрозофилу под микроскопом:
— Что?
— Да так, неудачная шутка про телевизионную программу. Как я здесь очутился?
— С вами случился приступ, — сказал доктор Лайонс, усаживаясь в кресло.
— Какой приступ?
Он помолчал, подыскивая слова.
— Вы были на работе, помните?
Я кивнул.
— Вы обслуживали покупателя. Негра. Внезапно вы с криком набросились на него, просили оставить вас в покое. Точнее, как мне сообщили, вы сказали ему (цитирую): «Сгинь, призрак, не преследуй меня и проклятую ведьму прихвати с собой!» Припоминаете?
— Нет. Ничего не помню. Я в самом деле так себя вел?
— К сожалению, да. Ваши коллеги попытались вас успокоить, но у вас начались судороги, и вы потеряли сознание. В больнице вы уже два дня.
Я попытался сосредоточиться на его словах, но мне очень мешали чужеродные пространственные существа, явившиеся «из глубин мироздания»{72} и мельтешившие над головой врача.
— Но почему?
— Ваша опухоль увеличивается, давит на те участки мозга, которые отвечают за двигательные функции и память. Неизвестно почему, но рост опухоли значительно ускорился. — Помолчав, он добавил: — Майкл, у вас начались галлюцинации.
— Правда?
— При таком расположении опухоли это довольно обычное явление. Однако я надеялся, что до этого еще очень далеко.
Доктор Лайонс/Герберт Уэст встал — явно для большей важности — и заявил:
— Майкл, вам необходима операция.
— Мы это уже обсуждали.
— Знаю. У вас нет ни денег, ни страховки. Но мы что-нибудь придумаем. Без операции не обойтись.
Я посмотрел на него и понял, что легче согласиться.
— Ладно.
— Отлично. Я договорился, вас прооперируют через два дня, а до тех пор останетесь здесь, мы за вами понаблюдаем. Договорились?
Я кивнул.
— Ну хорошо. Отдыхайте. Я к вам еще зайду.
После его ухода я полежал еще минут десять, потом встал, оделся и вышел из палаты. Лавкрафт последовал за мной. Меня никто не остановил. На меня никто не обращал внимания, — интересно, меня вообще видели или у них в Род-Айленде так принято?
Домой я вернулся на автобусе.
На автоответчике меня дожидалось одинокое сообщение. От моей начальницы.
«Майкл… Как ни печально, но я должна известить тебя, что мы приняли решение тебя уволить. Надеюсь, ты понимаешь, чем оно вызвано. Мы не можем допустить повторения сегодняшнего инцидента. Я знаю, у тебя большие проблемы, но мы не рискуем нарушать закон. Так что прости. Чек на сумму твоей последней зарплаты отправлен на твой домашний адрес. И… в общем, на работу больше не приходи. Надеюсь, у тебя все будет хорошо».
Я принял дополнительную дозу витаминно-травяной смеси и прилег на кровать.
— И что ты теперь будешь делать? — спросил Лавкрафт.
Я ничего не ответил.
Лавкрафт стоял у окна, хотя смотреть было не на что. На нем был старый отцовский костюм, почти по размеру, только широковат в плечах. Кажется, это был один из костюмов, которые украли в Нью-Йорке{73}.
— Знаешь, а я читал обе твои биографии, — наконец сказал я. — И Джоши, и де Кампа.
— Ну, Джоши все-таки старался вникнуть в особенности эпохи, — сказал он, поморщившись. — А де Камп, хотя мы с ним и относительные современники, все равно не понял, как она на мне отразилась.
— А вот о подробностях твоей смерти не упоминают ни тот ни другой. О том, что ты чувствовал на смертном одре в больнице имени Джейн Браун.
Он обернулся ко мне. Узкое лицо со впалыми щеками выглядело осязаемым, а подбородок даже лоснился.
— Пора спать, Майкл, — сказал он, впервые обращаясь ко мне по имени.
Я уснул.
Профессор Уилмарт/Лавкрафт рассказывал о черном камне. Экли отправил посылку с камнем, и она пропала{74}. Я показал ему камень из «Черной печати» Мейчена{75}. Камень его заинтересовал, но не слишком.
— Нет, это не совсем то, что нам нужно.
Он поставил для меня пластинку, и я услышал странный потусторонний голос:
— Ньярланотхепу, Могущественному Посланнику, должно поведать обо всем. И Он облечет себя в подобие людей, надев восковую маску и одеяние, что скроет его, и снизойдет из мира Семи Солнц, дабы осмеять…[3]
Я ничуть не удивился, узнав свой голос.
Уилмарт/Лавкрафт не обратил никакого внимания.
Внезапно мы перескочили вперед. Я оказался в доме Экли. Уилмарт/Лавкрафт беседовал с Экли, который сидел в кресле напротив, накрытый огромным халатом. Экли описывал Юггот{76} и огромные города из черного камня. Через какое-то время Уилмарт/Лавкрафт отправился спать, и его место занял я.
— И что же вы ищете? — спросил Экли своим странным надтреснутым голосом.
— Да ничего особенного, — ответил я. — Просто мне всегда было любопытно — ну, всем нам, — кто вы такой на самом деле. Под маской. Кто вы? Кто-то из Грибов? Или Ньярлатхотеп?
— А вы сами взгляните.
Я протянул руку и снял маску. Под ней оказался Лавкрафт.
— Ну конечно, кто же еще, — сказал он.
Мне никогда не нравился Кларк Эштон Смит. Да, он хороший писатель, но его книги мне не импонировали. Лавкрафта, Говарда и Смита называли «тремя мушкетерами» журнала «Weird Tales», однако же любимцами читающей публики были не они, а Сибери Квинн{77}. Иллюстрации к произведениям Лавкрафта ни разу не появлялись на обложке журнала, — видимо, Маргарет Брандидж{78} была не в состоянии изобразить Ктулху, а полураздетые девы в беде в рассказах Лавкрафта не фигурировали. Иначе он прославился бы гораздо быстрее.
Следующие несколько дней
