Он проснулся в семь утра, как обычно. В номере наконец-то не было ни холодно, ни жарко, тем не менее Джастин не сразу вспомнил, сколько ему лет и какой на дворе год. По общественному каналу бежала лента местных объявлений под аккомпанемент музыки в стиле джаз-фьюжн. Пульт дистанционного управления так и лежал у Джастина на животе. Он переключился на так называемые утренние новости — невыносимую мешанину чепухи и чудовищных преступлений. Его терпение лопнуло на репортаже об очередной пропавшей беременной женщине и ее неверном муже, на которого пало подозрение. Джастин затруднялся определить, к какой из двух категорий относится этот репортаж. Волчий голод и нервное возбуждение отступили, словно то был странный сон, занявший весь уик-энд. Существо оставило его в покое, или звезды изменили положение. Так или иначе, стоит в последний раз позавтракать в гостинице, чтобы явиться в здание Листа сытым и накачанным кофе.
Он поел, собрался, выписался и поспешно зашагал на парковку за гостиницей. Наверное, хозяева рады его отъезду. Его потрепанный «додж» 1985 года лишь портил атмосферу, которую они пытались культивировать. И все же, несмотря на пятна серой грунтовки под облупившейся кобальтово-синей краской, несмотря на ржавчину, протянувшуюся неровной цепочкой пятен вдоль кузова от передних до задних колес, и другие косметические дефекты, старина «рам» не желал умирать, и Джастин не собирался отправлять его на свалку. Однако он впервые за много дней как следует разглядел свой фургон и вздрогнул от неожиданности, на миг увидев его чужими глазами. К счастью, это прошло, как только он сел за руль. Он выехал за ворота в похвальные 8:45.
Конечно, разговор с Палаццо стоило заранее обдумать, но вчера вечером у него не было сил, а сейчас надо было следить за дорогой. Смирившись с необходимостью импровизировать, Джастин припарковался у здания Листа. Ну и где в этом бетонном лабиринте притаился глава факультета? Юная смотрительница галереи, облаченная в дизайнерскую одежду в стиле панк, со второй попытки оторвалась от учебника по семиотике для начинающих и ответила Джастину. В здании имелся лифт, но он предпочел подняться к Палаццо на третий этаж по пожарной лестнице, — быть может, свежий воздух прочистит мозги.
Дверь рядом с номером кабинета была открыта. Вперед, в атаку! Приемная вполне могла бы принадлежать какому-нибудь стоматологу или бухгалтеру, за вычетом дорогих картин на стенах цвета слоновой кости. Среди трофеев были Рой Лихтенштейн, Бен Шан, Дэвид Хокни. Джастин остановился. Типичное показное потребление! Секретарша в роговых очках, со стянутыми в пучок каштановыми волосами казалась бы типичным синим чулком, не будь этой высокомерно-недовольной гримасы. Джастин сообщил, что ему сегодня нужно встретиться с Палаццо. Секретарша не знала, будет ли Палаццо сегодня в офисе, и не поинтересовалась, в чем заключается дело Джастина, отчего он заподозрил, что Палаццо предупредил дамочку о его визите. За закрытой дверью позади нее кто-то топал и скреб мусорной корзиной по плиточному полу. Похоже, здешние обитатели весьма невысокого мнения о нем.
Он широко улыбнулся и заявил, что подождет. У него весь день впереди! Джастин уселся в скрипучее кожаное кресло у стены, и секретарша начала сердито барабанить по клавишам компьютера. Она то и дело вздыхала. Джастин прикрыл глаза, чтобы сэкономить силы. Всем, чего он добился в жизни, он был обязан врожденному упорству, и сегодняшний день, похоже, не исключение.
Прошли томительные полчаса. Джастин подошел к столу, прочистил горло и попросил у секретарши бланк формы для возмещения расходов, на случай если Палаццо куда-то задевал форму от директора галереи. Дамочка заявила, что бланков у нее нет. Дверь за ее спиной бесшумно приоткрылась на волосок, и Джастин увидел в щели чей-то глаз. Дверь закрылась стремительно, но столь же бесшумно.
Через несколько секунд, пока Джастин продолжал сверлить взглядом дверь, зазвонил телефон секретарши. Та отвернулась от него и что-то зашептала. Потом повесила трубку, и внутренняя дверь широко распахнулась, как бы говоря: «Привет, дружище, добро пожаловать!» Неизменно отутюженный Палаццо энергично пригласил Джастина войти, но руку ему пожимать не стал.
Джастин еще даже не успел толком расположиться в кресле, когда Палаццо нанес упреждающий удар:
— Вы навестили альма-матер в исключительно волнующее время! По всему кампусу творятся великие дела, и мы с вами принимаем в них участие.
Джастин вежливо, но без особого энтузиазма кивнул в ответ. У него сосало под ложечкой от дурного предчувствия.
— Университет готовится к самому значительному расширению в своей истории благодаря весьма успешному привлечению капитала. И наш факультет также будет расширен.
— Каким это образом? Где вы найдете место? Собираетесь объявить войну соседней библиотеке?
Джастина затошнило при мысли о дальнейшем разрушении его любимого старого Провиденса. Он злился и всем сердцем сожалел, что выставил здесь свои работы.
— О, этим пусть займутся профессионалы.
Ему показалось или Палаццо хихикнул?
— В общем, сейчас на это брошены все средства. Кстати, я не нашел записей о ваших пожертвованиях.
Больше похоже на догадку, чем на результаты поиска в архиве, и догадку вполне резонную. У Джастина еще сильнее засосало под ложечкой.
— Насколько я помню причину вашего визита, — произнес Палаццо, — я сочту за личную услугу и уместный жест, если вы согласитесь отнести означенную сумму на счет пожертвования на развитие нашего факультета.
Джастин никогда еще не видел настолько неприятной заискивающей улыбки.
Спокойствие!
— Послушайте, я договорился с директором галереи. Мы заключили сделку. Это все есть в электронной переписке. Я потратил много времени и сил на то, чтобы организовать выставку в столь сжатые сроки, и ничего на этом не выгадал. Просто отдайте мне то, что должны.
— Я ничего вам не должен.
Выражение лица Палаццо мгновенно изменилось.
— Она забыла посоветоваться со мной. Действовала в обход, и не в первый
