Только вот, взглянув на Дерезонга, становилось непонятно, почему дух должен слушаться его. Дерезонг Таш был пухленький коротышка (естественно, по лорским понятиям). Седые волосы обрамляли круглое моложавое лицо. Используя лекарство зомпур, он забыл упомянуть волосы, когда накладывал на себя заклятие вечной молодости. И теперь при любом удобном случае его приятели-колдуны подшучивали над ним.
Только вот в этот раз Дерезонг Таш планировал, накачавшись в должной мере, вытащить свою пухлую тушку из кресла, в котором он обычно предавался чтению, и нетвердой походкой в сопровождении помощника Замела Сеха отправиться пообедать. Чтобы уберечь Дерезонга от недоброжелателей, пищу подавали четыре его сына, а первым пробовал все блюда Замела Сех. После они собирались подать еще несколько кувшинов вина, и Дерезонг выбрал бы три с наиболее завлекательным содержимым, а потом, шатаясь, отправился бы в кровать. Можно сказать, безобидный план. Хотя, если говорить честно, Дерезонг Таш мысленно уже выбрал те самые три кувшинчика, хотя и не отдал по этому поводу никаких распоряжений.
И только он собирался воплотить в реальность свой план, как в двери библиотеки постучали и пронзительный голосок самого нахального из королевских пажей возвестил:
– Мой господин волшебник, король желает тебя видеть!
– Зачем? – проворчал Дерезонг Таш.
– А откуда мне знать, куда аисты улетают на зиму? Или я знаю тайны живых мертвецов из Седо? Или северный ветер рассказал мне, что лежит за цитаделью Рифаила?..
– Думаю, нет, – зевнул Дерезонг, поднялся и заковылял в сторону тронного зала. По дороге он то и дело оглядывался через плечо, не любил он бродить по залам дворца без Замела, который охранял его спину на случай неожиданного нападения.
Макушка короля Вуара сверкала в свете ламп. Король сурово поглядел на Дерезонга Таша из-под густых нависших бровей. Он восседал на троне в палате для аудиенций, и над головой у него на стене висел охотничий рог знаменитого короля Зинаха, отца Вуара. На втором троне восседала любимая любовница короля – Илепро из Лотора, коренастая, мохнатая и зубастая. И что король в ней нашел?.. Возможно, с возрастом обычная красота обрыдла ему, и он искал нечто более пикантное, не соответствующее вкусу общества. Или, возможно, великий правитель Лотора – Конесп – буквально всучил королю свою вдовую сестру, после того как муж Илепро случайно погиб на охоте, а потом Вуар и в самом деле полюбил ее.
Или рука волшебника-священника Лотора скрывалась за этим эксцентричным «союзом». Колдовство или нечто подобное вынудило короля Вуара объявить юного сына Илепро, которого та нажила от своего первого мужа, своим сыном, если, конечно, слухи, бродившие по городу, были правдой. Однако Дерезонг был рад, что сейчас в зале не было сынка. Хватало и четырех женщин из Лотора, которые, закутавшись в собственные разросшиеся меха, сидели у ног Илепро.
Дерезонг был уверен, что тут происходит нечто непонятное. Да, если говорить честно, он и не хотел вникать в эти дела. Вопреки ныне существующему мирному договору между Лотором и Лорском, он сомневался, что жители Лотора забудут опустошение, которое король Зинах устроил во время рейдов на их территорию.
После предварительных поклонов Дерезонг Таш разглядел нечто, что избежало его начального поверхностного взгляда: на маленьком столике пред троном, где обычно стояла ваза с цветами, теперь находилось серебряное блюдо. На нем лежала голова министра торговли, на лице которого застыло глупое выражение, словно перед смертью путем отделения головы несчастный так и не понял, что же с ним произошло.
Определенно, король Вуар находился не в лучшем расположении духа.
– Да, о король? – начал Дерезонг Таш, нервно переводя взгляд с головы бывшего министра на своего соверена.
– У моей доброй возлюбленной Илепро, – заговорил король Вуар, – которую, как я думаю, ты знаешь, есть желание, которое можешь исполнить только ты.
– Да, сир? – сделав неправильное заключение, Дерезонг Таш выпучил глаза, словно лягушка-бык по весне. А все потому, что король Вуар редко прислушивался к желаниям своих женщин, и из всего королевского гарема Дерезонг меньше всего хотел угождать Илепро.
– Она хочет драгоценность, которая некогда служила третьим глазом богине Тандила. Ты знаешь храм в Лоторе?
– Да, сир, – по-прежнему удерживая дежурную улыбку, Дерезонг почувствовал, как сердце ушло в пятки. Это желание было даже хуже, чем если бы Илепро возжелала с ним интимной близости.
– Этот малодушный барыга, – тут король кивнул в сторону головы на подносе, – выслушав мою волю, заявил, что эту драгоценность невозможно купить, и мне пришлось укоротить его самомнение. Теперь я сожалею, что действовал столь поспешно, потому как выяснилось, что он совершенно прав. Так что единственное, что осталось нам, – выкрасть драгоценность.
– Д-да, сир.
Король подпер длинный подбородок кулаком, и взгляд его агатовых глаз устремился в далекие дали. Свет лампы искрился на перстне из серого металла у него на пальце – перстне, выкованном из сердцевины упавшей звезды, который обладал такой отпугивающей всякое волшебство силой, что даже колдуны Лотора не могли причинить вред тому, кто его носил…
Выдержав паузу, правитель продолжил:
– Мы можем попытаться завладеть драгоценным камнем либо открыто, то есть развязать войну, либо украсть. Ныне, хоть я готов выполнить желание Илепро, существуют проблемы. К примеру, в мои планы не входит война с Лотором. По крайней мере, я не стану воевать, пока не попробую все другие способы. Так что ты отправишься в Лотор и добудешь для меня эту драгоценность.
– Слушаю и повинуюсь, сир, – ответил Дерезонг, при этом сердце у него перестало биться, а для того, чтобы пробормотать эти четыре слова, ему потребовалось напрячь все силы. Любое желание возразить монарху тут же исчезало, стоило бросить мимолетный взгляд на голову министра-неудачника.
– Конечно, если ты чувствуешь, что это задание слишком сложное, я уверен, король Зхуска одолжит мне своего чародея… – самым дружелюбным тоном продолжил Вуар.
– Да что вы, сир! – воскликнул Дерезонг, гордо вытянувшись во весь свой крошечный рост. – Этот тупой жукоголовый ничем не поможет мне, а станет всего лишь неподъемным камнем на моей шее.
Тогда король Вуар по-волчьи улыбнулся, хотя причина подобного отношения Дерезонга была совершенно не ясна.
– Тогда так
