Голос Гиацинты звучал сухо и не выражал никаких эмоций. Трапп сел рядом с ней, откинув назад волосы, поглаживая скулы и двигающиеся губы.
— Очень скоро слухи дошли и до Шарля, и знаешь, что он сделал? Попытался покончить с собой! — из горла горгоны возмущение вылилось едва не с клокотом. — Из-за чувства вины, видишь ли. Очередной идиотский поступок! Какой мне был бы прок от его самоубийства? И если кобыла Нита считает меня виновной в его несчастьях, то пусть забирает этого никчемного мальчишку себе. Мне от него лишь пустые хлопоты. Если эту приставучесть вы называете любовью, то спасибо, не надо. Я предпочту деньги.
— Шарль совершил хороший поступок, убив тебе мужа, — мягко напомнил генерал.
— Да, но сколько его пришлось уговаривать!
Трапп заглянул в темноту её глаз и зажмурился.
— Так и быть, — объявил он, укладывая голову горгоны к себе на колени. — Возьму тебя на юг. Сниму тебе красивый дом на побережье, проведешь зиму в теплых краях.
— Вот так бы сразу, — удовлетворенно пробормотала гематома, повернула голову и поцеловала Траппа в живот, — обязательно было вынуждать меня рассказывать жалобные истории?
Горгона спала беспробудным сном человека, уставшего от любви, когда Трапп услышал тишайшие шаги внизу.
С трудом отыскав в хаосе их спальни свои штаны, он спустился по лестнице.
— Привет, Розвелл! — прошептал генерал, мягко передвигаясь в кромешной темноте.
— Я устал топать как слон, дожидаясь тебя, — проворчал тот.
Они прошли на кухню, где догорал очаг. Трапп подкинул дров.
— Рассказывай, — предложил он.
— Рассказываю, — охотно откликнулся Розвелл. — Его Величество третий день требуют тебя к себе, но никто не может найти великого генерала. Как в воду канул. Поговаривают, что он наслаждается обществом своей новоиспеченной жены.
— Правильно поговаривают, — буркнул Трапп. — У Люси Смолл хранятся бумаги, доказывающие, что мой отец казнокрад. Я хочу, чтобы они как можно быстрее оказались у короля.
— Оу, — ухмыльнулся Розвелл. — Копаем под папочку?
— А ты думаешь, с чего вдруг Джонни взбрыкнул? Отцовское влияние. Он пытается обойти старика Бронкса на поворотах, а как я буду выходить из нашего соглашения — ему плевать. Отца надо убрать из столицы, пока он мне окончательно короля не испортил.
— Сделаем.
— Отложите королевскую свадьбу до весны под благовидным предлогом.
— Ладно. Кстати! Как горгона пережила твою свадьбу?
— Горгоне не до пустяков, она пытается улизнуть из столицы. Как только услышала, что король сторговался с Люси Смолл, чтобы запереть её в тюрьме и надавить на меня, так сразу и засобиралась в путь.
— Ты можешь использовать эту женщину в качестве компаса, — хмыкнул Розвелл. — Нос у неё всегда по ветру.
— Думаешь, Джонни сам придумал отправить меня далеко, оставив Гиацинту в столице в качестве заложника?
— Вот почему ты женился! — ахнул Розвелл. — Чтобы все шишки сыпались на несчастную госпожу Трапп, а не на твою драгоценную финтифлюшку! А я-то всю голову сломал, как ты мог поддаться на такой нелепый шантаж! Но, мой дорогой генерал, чтобы шишки приняли правильное направление, твоя жена должна выглядеть счастливой. Но не переживай, я этим займусь.
— Какая жертвенность, — ехидно прокомментировал генерал.
— Да ладно тебе, не в первый же раз. Посуди сам: не успев жениться, ты сбежал к любовнице, да еще и собираешься с ней на юга. Кто поверит, что тобой можно будет манипулировать с помощью… как её там?
— Маргарита.
— Вот именно. Нет, тут нужна красивая легенда. Если что, вырастишь моего ребенка как Траппа?
— С превеликим удовольствием. Кажется, я и так оплачиваю воспитание двоих или троих Розвеллов.
— Розвеллов много не бывает!
— Ты, мой друг, пугающе плодовит, — согласился с ним генерал. — Найди Питера Свона, пусть он к завтрашнему вечеру будет готов к отъезду. Я еду с ребенком, женщиной и Найджелом. Мне нужен кто-то, кто умеет драться.
— Горгоны тебе не достаточно? — подмигнул Розвелл.
— Было бы достаточно, если бы ты уже нашел Варкса.
— Мир большой, — приуныл верный друг, — а Варкс маленький. Возьми с собой хотя бы Паркера!
— В моем доме две беременные женщины и Эухения. Нет, Паркер нужен здесь.
— Развел цыганский табор! Слушай, может отправить Оливию Линд на её историческую родину, чтобы не вводить короля лишний раз во искушение?
— Дай щенку насладиться несбывшейся любовью его юности хотя бы до весны.
Подперев щеку рукой, Розвелл с любопытством уставился на Траппа.
— Щенку — любовь, старика Бронкса не травить, Паркера — женщинам. Ты становишься сентиментальным, мой генерал. Стареешь?
— Старею, — кивнул Трапп.
— Розвелл приходил? — спросила горгона, когда он скользнул к ней под одеяло. — Тебе надо было жениться на нем. Вы как попугаи-неразлучники.
— Ты, как всегда, начеку, — с удовлетворением отметил Трапп.
На следующий день их маленький отряд покинул столицу, и генерал уехал, так и не заглянув в собственный дом к собственной жене.
34
— Цинни! — возмущенно воскликнул Джереми, когда она подвинула к нему блюдо с пирогами, и смущенно стрельнул глазами в генерала. Ему было очень неловко, что о нем так хлопочут, как о маленьком.
— Вот уж не ожидал, дорогая, найти в вас такую заботливую наседку, — заметил Трапп с улыбкой.
Она бросила на него предостерегающий взгляд.
— Цинни всегда такая, — с набитым ртом, уведомил Джереми. — Вечно подсовывала мне самое вкусное.
Он сказал это с таким осуждением, как будто о страшном преступлении.
Гиацинта немедленно задрала нос к высокому потолку сторожевой башенки, где они остановились на ночь. Старый комендант маялся на другом конце длинного стола, ему не терпелось расспросить великого генерала про смену королей, но он никак не решался.
— Это потому, что я равнодушна к еде, — с легкой гримасой напомнила горгона. — Мне все равно: есть картон или суфле.
— Мама думала, что ты любишь перепелок. А я всегда знал, что ты это придумала.
— Ты не можешь этого помнить, — удивилась гематома, — ты был еще слишком маленьким.
— А вот и помню, — заупрямился Джереми. — Ты была тощей, как жердь, когда мама привела тебя в дом. У тебя была целая армия кукол, и ты обожала, когда тебе читали сказки. Но не про рыцарей и принцесс, — пояснил он Траппу, — а про купцов или торговцев. Цинни вечно была повернута на деньгах. Она тырила их у моих родителей при каждом удобном случае, а фарфоровых кукол толкала на ярмарке. Один раз нас едва не загребла стража, когда мы продавали мамино кольцо. Вот мы дали тогда драпака!
— Господи боже, — пробормотала горгона уязвленно, — этого мальчишку следовало бы утопить в проруби.
— А ты меня уже топила! — радостно завопил Джереми, чье лицо осветилось
