На верхних уровнях обеих шахт, к сожалению, мы так ничего и не нашли, но я не собиралась сдаваться. Правда, чтобы идти ниже, нужны были деньги – сперва требовалось откачать заливавшую их воду.
У меня кое-что оставалось, отложенное на черный день. Все это ушло на покупку дорогостоящих насосов и на оплату работы поисковой бригады. Но мы кое-что обнаружили…
Правда, немного не то, что ожидали.
Но тут Воллесы совсем не вовремя подняли проценты, и мне пришлось отложить все планы и остановить насосы, чтобы принять участие в глупом Брачном Сезоне!..
– В Торки никто не смог сказать, что это такое. Магистр Шоннан высказал свои предположения, но они… гм… довольно фантастические. Я обратилась еще и к Омеру Вердону, у которого своя артефакторская лавка в Торки…
– Жалкий шарлатан! – тут же отозвался магистр Орсон.
– Он о вас тоже не слишком-то хорошего мнения, – усмехнулась я. – Магистр Вердон думает, что изменения в камнях произошли после падения метеорита. Вернее, изменился состав воды, что и повлекло за собой трансформацию в горной породе. Именно так он мне и сказал. Но больше ничего связного я от него не услышала.
– Значит, в Лоншире упал метеорит? – переспросил Орсон.
Пожала плечами, потому что доподлинно об этом ничего не было известно.
– Так говорят! Но версии разнятся – одни утверждают, что в Лоншире упал горящий камень с неба, и они своими глазами видели, как тот рухнул в море. Вторые – что это было знамение Богов и никакой метеорит над Торки не пролетал. Но есть еще и третьи, которые ничего не заметили.
– А вы, юная леди? – полюбопытствовал артефактор. – Что именно видели в тот день вы?
– Что же касается меня, – пожала я плечами, – как раз в это время я была с отцом в море, и нас накрыло огромной волной. Я едва выжила, а папу так и не нашли, поэтому мне было не до метеорита. Но мои наставники сходятся в том, что он все-таки был.
– Но если так, вы должны были обнаружить место падения.
– Его нет, потому что, по слухам, метеорит упал в море. Метрах в ста от пляжа Эмменам. Там слишком глубоко, не донырнуть. Кстати, рыба тем летом выбрасывалась на берег, и у нее был странный привкус. Я пыталась запретить, не позволить… Но как запретить, если для некоторых это было единственной возможностью выжить?
Покачала головой, разгоняя страшные воспоминания.
– Знаменитый лонширский мор! – догадался магистр Орсон.
– Ну хоть чем-то мы знамениты, – кивнула я. – Чтобы избежать очередного мора, правда, уже от голода, я привезла вам это. Буду рада, если вы поможете мне понять истинную ценность нашей находки. Я заплачу вам столько, сколько потребуется.
Но было бы лучше, чтобы поменьше. Правда, вслух этого я не произнесла.
Магистр Орсон поморщился.
– О деньгах не может идти и речи! – заявил мне. – Приходите завтра, леди Ратфорт, в это самое время. Я уже успею сделать первые заключения.
На это я, поблагодарив артефактора от всей души, подумала, что все для меня складывается очень даже неплохо, если не сказать, что хорошо. А потом, когда вернулась в особняк семейства Ратфортов, обнаружила, что дела складывались довольно-таки… странно.
В гостиной меня встречали две сестры – оживленная Дженни, что-то рисовавшая в блокноте, и сидевшая на софе с кислым выражением на лице Эмма, тут же заявившая, что она совершенно не выспалась.
Но, оказалось, у ее дурного настроения была немного другая причина.
На том самом постаменте, на который вчера с царственным видом опирался лорд Ратфорт, стоял роскошный бело-розовый букет. Никогда не видела таких цветов – среди нежного буйства красок я угадала разве что только розы.
Рядом лежала серебристая карточка.
– Что это за цветы? Для кого они?! – негромко спросила я у подталкивавшей меня к постаменту Дженни.
– Принесли полчаса назад, – заявила кузина. – Весь дом переполошился, матушка подскочила с постели, но затем снова слегла с давлением. Сперва она сказала, чтобы это сейчас же выкинули, но потом передумала.
– Мне очень жаль, – отозвалась я, – что леди Ратфорт нездоровится. Но клянусь, я нисколько не причастна! У меня были дела в городе, но букет я не заказывала – у меня попросту нет таких денег!
– Нет же, Агата! – улыбнулась Дженни. – Это цветы для тебя. Вернее, тебе!
– Как такое возможно?! – не поверила я. – Наверное, ты ошибаешься…
– Не ошибаюсь, потому что с букетом принесли карточку. У тебя появился первый кавалер!
– Погоди, Дженни! Какой еще кавалер? Я никого здесь не знаю, откуда бы ему взяться?!
– Значит, он успел тебя где-то заметить. Да так, что ты засела у него прямиком в сердце!
– Как его зовут? – переспросила я, начиная подозревать.
– Лорд Артур Маркли, – возвестила кузина.
– Тогда все ясно! – выдохнула я. – Ну конечно же, мы с лордом Маркли совершенно случайно столкнулись на постоялом дворе. Это было прошлым утром, на подъезде к Эндену, но я и подумать не могла!..
– Зато он взял и подумал, – продолжала улыбаться Дженни. Затем понизила голос: – Это очень, очень перспективный молодой человек, он один из маминого списка!
– Какого именно списка? Я не очень-то понимаю!
– Мама составила список тех, кто годится нам в женихи, и выставляет каждому из них очки в зависимости от того, насколько этот человек богат, знатен и готов расстаться со своей свободой. Шкала Доротеи Ратфорт – вот как она ее называет, и у лорда Маркли по ней целых семь баллов из десяти.
По виду Дженни было понятно, что это очень и очень высокий результат. Зато ее старшая сестра, демонстративно не глядя в мою сторону, пересела за клавесин. Подняла крышку, тонкие бледные пальцы легли на клавиши, и из-под ее рук полилась печальная и красивая мелодия.
Судя по всему, Эмма Ратфорт грустила, сетуя на вселенскую несправедливость. Потому что лорд Маркли с оценкой целых семь баллов по шкале Доротеи Ратфорт прислал цветы не ей, а ее кузине.
Какой-то там провинциалке из Лоншира!..
Глава 4
На обед меня все же пригласили, и я, спустившись в просторную столовую с позолоченными канделябрами, провела около часа в недружественном семейном кругу.
Дядя с мрачным видом налегал на портвейн, Дженни – на еду, а Эмма, едва ковыряя в своей тарелке, сверлила меня взглядом. Словно никак не могла понять, кто я такая и почему первый букет в день неофициального начала Брачного Сезона преподнесли мне, а не ей.
Зато тетя Доротея не спускала с меня пристального взгляда, и к середине молчаливой трапезы мне стало ясно, что разговора по душам нам не избежать.
Наконец-таки он настал, этот самый момент – покинув столовую, дядя отправился в кабинет, чтобы выкурить сигару после еды, а тетушка потребовала, чтобы я немедленно
