Но напрасно я его пытала, профессор Моррис раз за разом качал седой головой, заявляя, что не видит ничего, что могло бы мне помочь.
Что бы ни произошло в Лоншире пять сотен лет назад, там оно и закончилось, а свои догадки, которые не опираются на реальные факты, он все-таки оставит при себе.
Я снова вздохнула.
– Ну если так, то… Давайте еще вернемся к Святой Илирии, – сказала ему. – Прошу вас, расскажите о ней побольше!
Оказалось, что пророчица жила в спешно отстроенном монастыре Всех Богов под Синой. То есть под Энденом.
После того, как несколько ее сбывшихся предсказаний наделали шуму, Илирия перебралась во дворец, став придворной прорицательницей короля Вильгельма. Но вскоре ее звезда закатилась, потому что она назвала точное временя и место его смерти, не забыв озвучить и причину.
– То есть сказала, что король упадет с лошади, сломав себе шею после того, как устроит скачки в ночь пьяного разгула?
– Так оно и случилось, юная леди! Это было одно из последних предсказаний Илирии, но сделанное, конечно же, куда более поэтичным языком, как и остальные ее пророчества. После смерти короля его сын Ульрих отправил Илирию назад, в монастырь. Затем его стараниями о ней довольно быстро позабыли.
– Но почему?
– После войны с алгунами прошло всего лишь три мирных года. Вильгельм умер, и сразу же началась не менее кровавая борьба за престол между его детьми и младшими братьями. Одно время Илирию даже пытались обвинить в смерти Вильгельма, заявив, что та продалась врагам и якобы подсыпала королю сонный порошок. Именно поэтому Вильгельм заснул на лошади, что и повлекло за собой его нелепейшую смерть. Доказательств ее вины не нашли, но за всю свою оставшуюся жизнь Илирия так ни разу и не вышла из монастыря.
– Понятно, – кивнула я. – Где можно ознакомиться с ее пророчествами?
Особенно меня интересовало то самое, спорное.
Но все оказалось не так-то просто.
– Все ее прорицания собраны в отдельной книге. Насколько мне известно, существовало около тридцати печатных экземпляров, почти все из которых к нашему времени уже утрачены. Также есть несколько рукописных копий, к одной из которых мне удалось получить доступ в библиотеке архиепископа. Правда, на короткое время, после чего на все мои запросы секретари, к моему сожалению, отвечают молчанием.
На это я подумала, что подобная редкость – печатная книга с пророчествами Святой Илирии – в открытом виде лежала в доме Аткинсонов. И пусть я не понимала, какое отношение это могло иметь ко мне, но чувствовала, что становится теплее.
Все еще не горячо, но я брожу уже где-то рядом с ответами.
– То самое, спорное пророчество, – повернулась я к профессору, – оно ведь начиналось со слов: «Настанет день, и маски будут сорваны»?
– Неужели вы, юная леди, видели эту книгу?! – в полном восторге воскликнул профессор. – Да-да, вы правы, это именно оно! То самое пророчество, которое считается самым многозначительным и непонятным из всех.
– Я запомнила только две строки, – призналась ему. – Не могли бы вы?..
Оказалось, что профессор мог. Склонил седую голову, после чего процитировал:
«Настанет день, и маски будут сорваны;
И в предрассветный час
Народ, что издревле ходил по этим нивам,
Проложит себе путь назад.
К истокам, подарившим ему жизнь».
Произнеся это, Бернард Моррис надолго замолчал. Я тоже не подавала признаков жизни. Сидела и старательно размышляла.
– Но как, – наконец, спросила у него, – алгуны смогут вернуться к своим истокам и бродить по нивам, если они все дружно вымерли пять сотен лет назад?
Профессор этого не знал, но повторил, что именно это пророчество считается единственным несбывшимся из всех предсказаний Илирии. Как и любому человеку, ей тоже свойственно ошибаться, хотя одно время ее даже хотели канонизировать.
Но потом передумали.
На этом наш разговор подошел к концу – оказалось, у Бернарда Морриса скоро должна была начаться вечерняя лекция. Я поблагодарила профессора за разговор, после чего засобиралась на выход.
Чувствуя, что меня слегка покачивает, выбралась из полумрака книжного царства на улицу. Там мне стало немного получше, но уже после того, как я опустилась на лавочку, подставив лицо солнечному свету и порывам теплого ветра.
Подбежал Снуффи.
Мопсик, судя по его довольной, но запачканной в земле мордочке, успел вырыть яму на газоне с магической травой, пока Тесса беседовала с Габриэлем, а теперь попытался забраться ко мне на колени, оставляя на подоле платья Эммы следы грязных лап.
Наконец, нас со Снуффи заметили и остальные.
– Как все прошло? – кинулась ко мне Тесса, да и Габриэль уставился на меня с любопытством.
Я хотела пожать плечами, но вовремя передумала.
– Сложно сказать. Ясно одно – даже несмотря на помощь профессора Морриса, я все еще блуждаю в потемках. Надеюсь, встреча с преподавателем артефакторики пройдет намного успешнее.
И уже очень скоро мне предоставился шанс в этом убедиться.
Кафедра артефакторики располагалась неподалеку, так что через несколько минут я уже стояла возле нужного кабинета, а потом и любезно поприветствовала коренастого темноволосого мужчину средних лет с пронзительным взглядом серых глаз.
На миг мне показалось, что от внимательного взора профессора Алайна Борригана не могло укрыться буквально ничего. Я не ошиблась, потому что стоило нам остаться наедине, как он тут же спросил, что со мной произошло.
– Нарушение техники безопасности на балу, – призналась ему, после чего, устроившись в предложенном мне кресле, с любопытством оглядела кабинет профессора.
На этот раз помещение тоже полнилось, но уже не книгами, а магическими колебаниями. Они шли от разных, порой крайне странных форм и цветов предметов. Этими самыми предметами были завалены – не побоюсь этого слова! – не только полки и шкафы в кабинете, но и стол профессора.
От них фонило, а от некоторых вибрировало так, что у меня зачесались ладони и захотелось накинуть на себя защитное заклинание. А еще поставить ментальный блок, потому что профессор Борриган, сидя в кресле напротив, продолжал меня крайне внимательно рассматривать.
– То есть на балу на вас кто-то напал с ножом? Неужели соперница? – поинтересовался он. – Хотя на нож это не похоже. То, что вас ранило, леди Ратфорт, передвигалось с куда большей скоростью.
Еще один пронзительный взгляд.
Нет, в голову ко мне профессор не лез. Судя по всему, он с невероятной точностью считывал идущие от меня магические вибрации, что было одной из высших ступеней владения магией.
Уверена, по силе своего дара и умению с ним обращаться Алайн Борриган мог сравняться, а то и превзойти самого герцога Эрволда.
– Вы правы, – сказала ему. – Это была стрела.
– Надеюсь, жандармерия в курсе произошедшего?
– Конечно же, она в курсе, – отозвалась я, воскресив в голове образ Райана Фростера. Пусть профессор «смотрит», мне не жалко. – Покушение было на одну очень высокопоставленную персону, а я случайно оказалась рядом. – Не то, чтобы я ему соврала
