— Именно это я хотела услышать. Значит – все хорошо у вас с Ваней?
— Да, все хорошо у нас с Ваней.
— И чья в этом заслуга? — бодро спросила Света, и Алёна выдавила из себя многозначительный смешок. — Понятно, — ухмыльнулась Павлова в трубку. — Ванька молодец. Я была в нем уверена. Точно знала, что он справится.
— С чем это он справится? — Алёна чуть возмущенно подняла голос.
— А с тем! — Светка залилась смехом. Она всегда так задорно смеялась, что невозможно было не заразиться. — Ой, ладно, буду распаковываться, мы же только прилетели, я еще на чемодане сижу. Вот высплюсь, потом позвоню, встретимся и все обсудим.
— Конечно. Обсудим все, — улыбнулась Алёна.
Действительно, скучать Алёне было совершенно некогда, так как почти все свободное время она проводила с Ваней. Он так и не начал водить ее по шикарным ресторанам, как обещал (и слава богу!), а таскал по всяким интересным забегаловкам, — лаундж-кафе и кондитерским. Они оба в подобных местах чувствовали себя легко и уютно. Впрочем, трудно придумать, где с Шауриным могло быть неловко. Сегодня, например, они собрались на фотовыставку известного японского фотографа. Это Ванькина идея, Алёна, разумеется, согласилась, но интересовала ее не сама выставка, а почему Иван выбрал именно ее. Что-то же его привлекло. Хотелось узнать: что именно.
Алёна набрала шауринский номер и поднялась с дивана. Не смогла усидеть. Еще голос родной не услышала, а уже почувствовала прилив бодрости. Или это кофе подействовал. Или все-таки Ванька.
— Да.
Значит, на работе, раз так ответил, и в кабинете не один. Иначе сказанул бы что-нибудь эдакое и Муркой назвал.
— Я дома. Жду тебя, — коротко отчиталась Лейба, разыгрывая покорность.
— Хвалю, — вкрадчиво и мягко проговорил Шаурин.
— Я молодец? — продолжила провоцировать.
— Да, — так же односложно ответил. — Умница.
Что-то зашелестело в трубке. Похоже на шуршание бумаги.
— Я заслужила подарок?
— Угу, — произнес он. — Он тебя уже ждет.
— Да? — удивилась Алёна.
— Да.
Шелест продолжался. Так и представила, как Иван листает какие-нибудь бумажки, зажав телефон между плечом и ухом.
— Ну все тогда. Я тебя жду. Обняла, поцеловала.
Про подарок она, конечно, сказанула в шутку. Они всегда так говорили, забавлялись, но это не означало, что Шаурин каждый раз несся к ней с презентом, хотя подарки дарил. И все со смыслом. Последний раз принес книгу Ошо, посоветовал обязательно прочитать и добавил, что горе от ума. Книгу Алёна еще не открывала, не хватало на нее времени, и так по работе приходилось уйму литературы перелопачивать. Наверное, и этот подарочек будет тоже из разряда – «чтобы подумать». Ну что ж, придется немного подождать и усмирить свое не в меру разыгравшееся любопытство. А лучше бы знать заранее, что Ваня там приготовил: Алёна не любила сюрпризы. Но выспрашивать у Шаурина бесполезно, все равно не скажет. Остается надеяться на его благоразумие, на то, что не вздумает он как-то по-особенному поражать ее воображение.
Алёнка бросила телефон на диван и побежала в душ. Может быть, сегодня, раз Шаурин еще на работе, удастся собраться вовремя, чтобы ему не пришлось ее ждать. Ждал он всегда смирно, очень редко высказывая свое недовольство. Насколько невыносим Иван бывал по утрам, настолько же терпеливо он мог ждать, пока она соберется к вечернему выходу. А однажды он попросил ее конспекты. Алёна нашла ему какую-то тетрадь, и он долго изучал написанное – то ли почерк, то ли содержание. Дай волю, и Шаурин бы эти лекции на графологическую экспертизу оттащил.
Иван выбрался из салона, хлопнул дверцей и остановился у машины, не спеша подниматься к Алёне: минуту назад она позвонила и предупредила, что выскочила в магазин.
К вечеру на город лег неожиданный зной. Безоблачное небо затянула какая-то мгла. Снова к дождю. Июль в этом году выдался дождливый. Плаксивый, как капризная девица. От жары ли, от усталости после тяжелого рабочего дня, но мысли текли вяло. Шаурин вздохнул и осмотрелся: двор шумел криками и визгами, разноцветная детвора рассыпалась по детской площадке.
За какую-то минуту над головой вдруг сгустился мрак, небеса потемнели, словно их занавесили серым полотнищем. Где-то вдалеке прогрохотало, и небо каплями швырнуло на землю воду. Потянуло прохладой. Воздух стал влажный и тяжелый от водной пыли. Надо бы сесть в машину, но уже заметил Алёну. Она вывернула из-за угла, с той стороны, откуда Иван и ожидал ее увидеть; шла быстро и тащила за руку мальчишку. Шаурина она не заметила, смотрела то на ребенка, что-то увлеченно ей рассказывающего, то на его мать, которая поджидала их у дома на кованно-деревянной скамье. Ничего необычного не произошло. Мальчишку, соседского пацаненка, Шаурин уже видел не раз. Да и Алёна выглядела обычно: в светлых шортах и серой футболке. Но какое-то непрошенное щемящее чувство тяжело стукнулось в груди и на момент оглушило; кровь как-то тягуче-сиропно растеклась по венам. Надо бы позвать Алёну, а не мог, как онемел. Все смотрел на нее и не мог ни заговорить, ни с места сдвинуться. Она подвела мальчика к матери, что-то вытащила из пакета и вложила ему в руку. Наверное, конфету. Чем еще можно угостить ребенка? Бросив случайный взгляд во двор, наконец заметила Шаурина и, сразу попрощавшись с соседкой, направилась к нему. Подойдя, что-то сказала, улыбнулась, быстро поцеловала и прижалась. Он только и смог, что молча обнять ее. Обнял, как в первый раз. Или как после разлуки, словно долго-долго ее не видел. А будто и не видел до этого. Вот, кажется, по-другому она сейчас улыбается. И смотрит по-другому. И духи ее, привычные ведь, пахнут совсем не так. И голос, пробившийся в сознание… оказывается, столько в нем нюансов и оттенков…
— …где мой подарок?
С выдохом Ваня отстранил ее и вытащил из машины объемный сверток.
— Осторожно он живой.
Алёна ахнула, тут же сунула Ваньке свою ношу и забрала подарок. Осторожно взвесила в руках, с интересом прислушалась.
— Надеюсь, он не гавкает, не мяукает, не пищит, не чирикает?
— Нет.
— Это не черепаха?
— Нет, — улыбнулся.
— Уже хорошо. А что это?
— Дома посмотришь.
— Ладно, — довольно сказала она. — Пошли скорее, пока дождь сильнее не ливанул.
Спохватившись, Иван захлопнул дверцу, поставил машину на сигнализацию, и они быстро двинулись к дому.
Забыл он про дождь, не чувствовал холодных капель. Не заметил, что двор опустел: детвора, напуганная надвигающимся ливнем, разбежалась по подъездам.
Дома Алёна расхохоталась:
— Кактус?! Ваня, ты купил мне кактус? — смеялась она, глядя на цветок и комкая в руках шуршащую упаковочную бумагу, в которую был завернут керамический горшок.
— Да. Он какой-то заморский, суперэксклюзивный. Сказали, что если за ним хорошо ухаживать, то шикарно зацветет. Там карточка приклеена с названием, посмотришь потом в Интернете, что это за зверь такой.
Алёна повертела горшок и прочитала название на наклейке. Что, собственно, никакой информации не дало. Разновидность этого кактуса была ей незнакома, так что не могла она сказать – эксклюзив это или нет. Придется поверить Шаурину на слово. Да и вообще с цветами она всю жизнь на «вы». А этот кактус и правда был какой-то не такой, — не колючий, а мохнатый.
— Спасибо, Ванечка. Обещаю: он у меня скоро весь в цветах будет, — торжественно пообещала она без лукавства и иронии. Ведь правда собиралась за ним ухаживать как следует. — Так, я сейчас пакет только разберу и оденусь. Шаур, ты со мной, — сказала она и взяла горшок с журнального столика. — На кухне будешь у меня жить. Да-да, это теперь его имя, не Германом же мне его звать, — иронично поджала губы и, задрав нос, прошла в кухонную зону.
Иван усмехнулся и плотнее уселся в кресле. Но никак не проходило это наваждение. Не исчезло из тела то странное томительное ощущение. Что-то сладкое и будоражащее не давало усидеть на месте. Ваня поднялся и пошел вслед за Аленой. Она стояла у холодильника, раскладывала на полках продукты. Увидев Шаурина, тут же улыбнулась и указала кивком на кактус, стоящий на столе.
