Храбрый Арасп
Итак, Кир был занят этими делами. Между тем из Вавилона от перебежчиков и от пленных поступили одинаковые изве стия, что ассирийский царь отправил ся в Лидию, взяв с собой на много талантов золотых и серебряных денег, а также другие сокровища и раз нообраз ные драгоценности. Простые воины сразу же стали говорить, что неприятель в страхе уже вывозит свои богатства в без опас ное место. Но Кир понимал, что ассирийский царь отправил ся собирать против него новое войско, и потому он энергично стал готовиться к встре че, убежденный, что сраже ния не избе жать.
Он старал ся попол нить ряды пер сидской конницы , забирая коней у пленных, а иногда получая их от друзей. Вообще он принимал все необходимое от любого и не отвер гал ниче го, предлагал ли кто-нибудь отличное оружие или коня. Кир также занял ся оборудованием новых колес ниц, используя для этого колес ницы, захваченные у врага или раздобытые как-либо иначе. При этом он отказал ся от того способа использования колес ниц, который был рас пространен прежде, во вре ме на Троянской войны , и которым еще и теперь пользуются киренцы ; ведь в старину жите ли Мидии, Сирии, Аравии и вообще все азиатские народы пользовались колес ницами так, как теперь это делают киренцы. По его мне нию, при таком способе бес спор но лучшая часть войска — ибо на колес ницах сражались самые отбор ные воины — оказывалась на положе нии простых зачинщиков сражения, не влияющих решающим образом на исход боя. Ведь для трехсот колес ниц тре буется триста спе циальных бойцов, а вме сте с ними и тысяча две сти лошадей; воз ничими у них служат, есте ственно, самые надежные самые храбрые люди; чис ло этих последних, которые ничем сами не чинят вреда неприяте лю, тоже доходит до трехсот. Так вот, Кир отказал ся от прежне го способа использования колес ниц. Вме сто этого он соорудил новые бое вые колес ницы, с крепкими коле сами, чтобы они меньше ломались, и на длинных осях, потому что широкая повозка меньше рискует перевернуться. Кузов для возничих он велел сделать, как башню, из крепких досок. Высота его доходила до уровня локтей, так чтобы можно было править лошадьми над кузовом. Возничих он одел в панцири, закрывавшие все, кроме глаз. Затем он велел приделать железные серпы, примерно в два локтя длиною, к осям по обе стороны колес и другие серпы — под осью, направленные вниз в землю, чтобы возничие могли гнать колесницы прямо на врагов. Этим типом колесниц, который тогда ввел Кир, пользуются еще и сейчас все народы, живущие во владениях персидского царя. Было у Кира также и большое количество верблюдов, собранных у дружески настроенных племен или захваченных у врагов.
Вот какие меры были приняты Киром. Вместе с тем он хотел послать какого нибудь соглядатая в Лидию и узнать, что делает ассирийский царь. Он решил, что для этой цели более всего подойдет Арасп, тот самый, который сторожил прекрасную пленницу. С этим Араспом приключилась такая беда: он полюбил свою пленницу и, охваченный страстью, стал уговаривать ее ответить взаимностью. Однако женщина ответила отказом и оставалась верна своему мужу, которого она, невзирая на разлуку, любила всей душой. Все же она не пожаловалась на Араспа Киру, не решаясь вносить раздор между друзьями. Но когда Арасп, думая, что этим он поможет достижению желаемой цели, стал угрожать женщине и заявил, что если она не уступит по доброй воле, то сделает это по принуждению, тут уже пленница, боясь насилия, не стала больше скрывать, а послала своего евнуха к Киру с наказом все ему рассказать. Услышав обо всем, Кир посмеялся над бедою того, кто хвалился, что он сильнее любви, и послав с евнухом Артабаза, велел передать Араспу, что запрещает ему чинить насилие над столь знатной женщиной, но не возражает, если тот попробует ее убедить. Артабаз, придя к Араспу, выбранил его; напомнив, что женщина была доверена ему лишь на временное попечение, он порицал его нечестие, неверность и невоздержанность, так что под конец Арасп совершенно залился слезами от горя; он готов был провалиться сквозь землю от стыда и умирал от страха, как бы Кир не наказал его.
Узнав об этом, Кир пригласил его к себе и в разговоре с глазу на глаз сказал:
—Я вижу, Арасп, что ты боишься меня и умираешь от стыда. Перестань же мучиться. Я слышал, что даже боги покоряются любви, и знаю, что́ терпят от любви люди, даже те, которых считают самыми разумными. Я ведь и за собой замечал эту слабость, и я не уверен, что у меня хватило бы сил при общении с красивыми людьми остаться к ним равнодушным. Вообще я сам виноват в твоей беде: ведь это я оставил тебя наедине с такой неотразимой красавицей.
Однако Арасп, прервав его, возразил:
—Кир, ты и в этом случае остаешься таким же, как и всегда, — кротким и снисходительным к человеческим слабостям, тогда как все остальные повергают меня в совершенное уныние. Ведь с тех пор, как распространился слух о моем несчастье, враги злорадствуют по моему поводу, а друзья подходят и советуют мне удалиться куда-нибудь, чтобы не испытать тяжести твоего гнева, поскольку я совершил ужасное преступление.
— Послушай, Арасп, — сказал тут Кир, — но ведь благодаря такому общему мнению ты мог бы оказать мне большую услугу и сильно помочь нашим союзникам.
—Ах, если бы только было какое-нибудь дело, в котором я мог бы пригодиться тебе, — вздохнул Арасп.
— Вот, — продолжал Кир, — если бы ты согласился прикинуться перебежчиком и в таком виде явиться к нашим врагам, они, я думаю, совершенно поверили бы тебе.
—Еще бы, клянусь Зевсом, — заметил Арасп, — я уверен, что и друзья тогда стали бы говорить, что я бежал от тебя.
— Между тем, — заключил Кир, — ты мог бы вернуться к нам, разузнав все о врагах. Я думаю, что, поверив тебе, они сделали бы тебя участником всех своих бесед и замыслов, так что от тебя ничего бы не укрылось из того, что нам важно знать.
—Считай, что я уже отправляюсь, — воскликнул Арасп. — Ведь, очевидно, это послужит одним из средств внушить им доверие ко мне, если покажется, что я ускользнул от
