Господня Истина Святых Апостолов

свое настоящее лицо, и, наверное, я понял, что такое жизнь, ибо увидел то, чего раньше не мог видеть". — "Корнилий, дай ему вина, а то он разрыдается сейчас". Понтий снова покраснел, а сам подумал: я прокуратор, до чего я докатился, да я уже никто, просто Понтий Пилат с утерянным своим достоинством. Он молча выпил вино, присел, взявшись руками за голову. "Кор­нилий, что будем делать дальше?" — "Даврий, я не знаю". — "Можно мне сказать?" — "Понтий, мы слушаем тебя". — "Давайте навестим врага моего".

— "Что ж, неплохая мысль". — "Корнилий, но я же хотел их..." — "Ничего, ничего, Даврий, давай навестим царя нашего". — "Да, но мне как-то..." — "Даврий, поверь мне, что ты получишь облегчение после визи­та". — "Что ж, тогда я согласен, идемте. Мне даже трудно представить, как мы будем идти по улицам Иерусалима в этом обществе". — "Даврий, самое глав­ное, нам нужно пройти базарную площадь". — "Кор­нилий, преодолеем". — "Понтий, идем". — "О Госпо­ди, зачем мне такие муки?" — "О нет, дорогой, не муки, а наслаждение видеть тех людей, которыми ты распо­ряжаешься как навозом из-под ишака. Посмотри еще раз им в глаза и почувствуй то, что чувствуют они, когда их унижают". — "Идемте, хватит глаголить о бесполезном". — "Корнилий, что с тобой?" — "Да нет, ничего, рана на спине меня потревожила". Они шли молча. Понтий опустил голову и думал о своем.

"Корнилий, смотри, можно сказать, что его нет ря­дом с нами". — "Даврий, знаешь, что у осла самое главное?" — "Да, догадываюсь". — "Нет, не то, о чем ты подумал". — "А что же тогда?" — "Ум его. Если он упрется, то никакая сила его не сдвинет с места". Даврий громко рассмеялся. "А я-то думал, что Пон­тий похож на него. Вот о чем я подумал". Они все засмеялись. Люди обращали на них внимание. Не так на Корнилия и Даврия, как на Понтия.

"О Боже, Корнилий, идем скорее, а то люди снова толпой пойдут за прокуратором".

"Если бы вы раньше, еще до Иисуса попались мне, то я бы вас..." — подумал Понтий. "Корнилий, стой, этот царь, а вообще-то нет, это мне послышалось". "Вот черти, действительно — черти", — думал Понтий. "Даврий, вот и дворец Ирода. Стража, пропустите нас". — "Вас про­пустим, а того нищего нет". — "Ха-ха-ха, он же не нищий, он же Пилат". — "Идиоты, вы что, меня не узнаете?" — "Смотри, правда, Пилат. Проходите".

Ирод, когда увидел гостей, пришедших к нему, долго не мог прийти в себя: "Понтий, ты что, уже не проку­ратор?" — "Да нет, Антипа, я еще прокуратор". — "А что на тебе?" — "Ничего, готовлюсь к балу, а Клавдия одеяния мне подарила, дабы я в них танцевал". — "Нет, сейчас я полностью сойду с ума. О, и следова­тель здесь, значит, пришел и мой черед". — "Да не бойся ты, глупец. Мы решили тебя навестить, а ты устраиваешь истерику, лучше пригласи нас к столу и угости". — "Сейчас, слуги, подойдите сюда, подайте все необходимое, у меня гости". Даврий не выдержал: "Я что, сюда гулять пришел?" — "Молчи, молчи, — успокоил его Корнилий, — просто давай понаблюдаем, я даже не знаю как и назвать их... в общем, царями".

— "Да, были они царями, да все иссякли не только как цари, но и как люди, — подумал Даврий, — а сейчас мне очень жалко смотреть на них, какие они..."

— "Даврий, бери вино". — "Извините меня, я заду­мался. За что будем пить?" — "За что угодно". — "Что ж, тогда за справедливость в нашей жизни, дабы мы никогда не ошибались сами в себе и тем более в своих чувствах ко всем людям". Даврий выпил к по­смотрел на сидящих, потом сказал: "Я пью с добром и злом, ибо вижу пред собой и то и другое. Лично я не хочу, чтобы все объединилось. Хочу лишь одного, чтобы во все века преобладало лишь только добро. Вы, да, именно вы, Понтий и Антипа, могли бы все переина­чить, вот смотрю на вас, вы же слабые в душе своей, но смогли убить Бога, я повторяю, Бога. Зачем вам нужно было? Ведь никакой корысти не имели для себя. И я, как человек, познавший бессмертие, с уверенностью могу сказать, что вы сотворили глупое, вы убили то, что было рождено не вами, и вы понесете наказание, и я убежден, что оно коснется каждого из вас. Я вот думаю, пусть пройдет полторы тысячи лет или больше, но ваши имена народ будет помнить. Мое-то, может, и не узна­ют, но ваши будут царить на Земле". — "Даврий, из­вини меня, а как же я?" — "О, Корнилий, о себе по­молчи. Ты не царь, ты воин, очень добрый воин, одним словом говоря — "Соломон".

"Даврий, но как нам искупить свою вину пред Бо­гом?" — "Учтите, я не Бог, Ему решать. Да, вы вместе со мной отправитесь в Рим, и там цари земные решат, что с вами делать. Но лишь земные цари решать бу­дут, а за небесными — все впереди. Ко мне недавно приходила женщина, насколько я помню, Мария Маг­далина, она при мне раздавила куриное яйцо, и из него появилась кровь. Она мне сказала: это то, что сделали с Иисусом. И она просила через меня: у нее есть при­хоть увидеться с Тиверием Кесарем и показать ему тоже самое. Я смотрел на ту женщину и думал: с чего мы появляемся? Да с того, что она мне показала. Не знаю, как отнесется Кесарь, но я лично верю в то, что что-то есть, но не наше, я имею в виду не нами сотво­ренное". — "Даврий, нам не понять, ибо мы можем только считать". — "Вот где ваша вина, считать, а чтить, что, об этом забыли. Ведь Моисей родился на вашей Земле и Иисус тоже. Я же следователь, но все-таки я человек, который хочет познать все не толь­ко об Иисусе, но и обо всех нас. Ведь живем-то на Земле. А откуда мы и зачем? Почему все это творим?"

— "Даврий, разве мы не понимаем?" — "Да, сейчас вы понимаете, но почему сорок дней назад все выглядело иначе? Убить человека, на мой взгляд, это что-то..." Ирод с Понтием покраснели. "Тем более убить то, что... в общем, Корнилий, идем отсюда". — "Нет, Дав­рий,