Я бык. Злющий, брызжущий слюной зверь, которого намеренно выводят из себя. А она — красная тряпка. Так и есть. Ведь на ней во всей красе сияет развратное красное бельишко.
Незнакомка трогает себя. Покачивает бёдрами, сексуально изгибаясь в такт ритмичной музыки. Улыбается. Ей бы в рекламе пасты сниматься со своей идеальной белоснежной улыбкой. Девчонка бросает руки на пышные вершинки. Постанывая, жадно их сминает, взвешивая на ладошках.
— О, да, малыш, — закатывая глаза, я в край хуею, выпуская гортанный стон. Будто дозу принял. — Поиграй с ними. Ещё! И в трусики ручку засунь. Потереби свои складочки.
Малышка загадочно улыбается, продолжая грациозно изгибаться под драматичную музыку. Позади неё стоит зеркало. Я вижу мою жгучую богиню со всех самых сочных ракурсов. Обожаю стринги. Они открывают почти полный доступ к сочной жопке красотки. После того, как я её трахну, я возьму себе эти трусики, как трофей, спрячу в карман джинсов, буду носить с собой всегда, как бумажник, или права на машину.
Когда мне вдруг станет грустно, а красотки не окажется рядом в нужный момент, я буду нюхать её трусики и озверело дрочить в собственный кулак, вспоминая эффектную блондинку. Надеюсь, что мы видимся с крошкой не в последний раз. Охота распечатать её попку. Побывать во всех дырочках незнакомки. Ведь эффектней девушки я ещё не встречал никогда. Ни разу в жизни не видел настолько горячей девчули. Даже на страницах «Плейбоя», в эротических пабликах в социальных сетях.
— Что ж ты со мной делаешь, сучка?
Не могу больше сдерживаться. Я почти психую от звериной жажды. Оттягиваю резинку боксёров, хватаю член за основание, вытаскиваю на свободу. Жар стояка оставляет ожоги на коже ладони. Рехнуться! Я на пределе. Больной маньяк. Веду себя так, будто девственник в свою первую брачную ночь, готовый обкончаться за один толчок члена в киске или взгляда на тугие вершинки двух прыгающих, в порочном танце страсти, дынек.
Девчонка сбавляет ритм танца, когда видит моего монстра, готового в бой. В зелёных, как сочная трава глазах, вспыхивает лёгкий шок, разбавленный удивлением.
Да, зайка. У меня большой калибр. Будет сладко и запредельно скакать на таком здоровенном седле!
— Как тебе моя конфетка? — подмигиваю, смеясь. — Большой леденец, скажи, да? Сосала уже когда-нибудь такие? Или я буду твоим первым опытом?
Набухший ствол нервно дёргается в моей руке. Пульсирует. Распирает от давления крови и спермы. Обрезанная головка распухла. На конце ярко-красного купола блестит вязкая капля смазки. Мой сосредоточенный взгляд темнеет, горло распирает от хрипа. Я начинаю медленно поглаживать ствол рукой, выпуская из головки ещё больше тягучей жидкости.
Малышка краснеет, наблюдая за эффектным зрелищем. Боже, такая милая, когда смущается. Хочется посадить крошку к себе на колени, обнять, приласкать. Носом зарыться в восхитительные, пышные локоны, цвета зимы, раствориться в ней с головой.
Разумеется, уже после того, как трахну.
Она пахнет цветами. Моя девочка… Как кукла. Незнакомка похожа на ангела. Точно. Ангел. Мой милый, нежный, робкий Ангел.
— Как тебя зовут? — хриплю от зашкаливающего возбуждения, продолжаю дрочить рукой, набирая скорость.
Молчит. Тупо все вопросы игнорит. Стесняется, что ли?
— Неразговорчивая ты, Ангел, — недовольно хмыкаю.
Незнакомка опускается передо мной на колени. Преданно и невинно моргает кукольными ресницами, облизывая губки.
— Правильно. Меньше болтовни, больше дела!
Я резко хватаю красотку за волосы, наматываю горсть волос на кулак. Другой рукой озверело надраиваю налившийся кровью, ноющий от боли член, подготавливая его для вкусного ротика.
— Готова прокатится ртом, крошка?
Девчонка протяжно вздыхает, хватая себя за соски. Выгибая поясницу, сжимает пальцами тугие камушки, виднеющиеся сквозь полупрозрачное кружево, и звонко стонет.
— Твою ж мать! Хватит играть! Я взорвусь сейчас нахрен! Не могу больше терпеть!
Рывок. Я прижимаю малышку к паху. Она мечтательно улыбается и умело насаживаться ртом на мой охренительно огромный стояк, жадно вбирая его по самое горло, до самых яиц.
— Бля!
Я зверею. Трогаюсь умом. Вышвыриваюсь в космос от ослепительного экстаза. Меня расчленяет на атомы.
Пара движений робкого ротика на жёстком стояке, я кончаю дикими потоками спермы в сладкий рот незнакомки.
И... просыпаюсь.
ГЛАВА 6
Ангелина
Огромный терминатор в кожаной куртке и рваных джинсах с ледяными глазами… Он так опасно глянул на меня, что я почти в обморок свалилась. Запаниковала, ножницы даже выронила под прицелом его звериных, морозных, как айсберг, глазищ.
На сильных руках набиты будоражащие узоры тату. Череп. Окольцованный лозой с шипами.
Кто он?
Зек какой-то, сбежавший из тюрьмы, уголовник?
Но безумно красивый, не смотря на свою опасную, но в то же время брутальную внешность. Он из тех типов, про который обычно говорят «плохой парень». Девчонки верещат и писаются от таких вот железных, пуленепробиваемых верзил.
У него чувственные губы, несмотря на черствый лёд в глазах. И щетина. Ее немного, в меру, но она придаёт незнакомцу мужественность.
Мощный здоровила, как лось жилистый, своими габаритами он занял пол магазина. Не развернуться. И дышать трудно. И коленки трясутся. Как будто в пропасть тебя толкают и ты летишь на острые скалы, разбиваясь в пыль.
Смотрит на меня, как зверь самый настоящий плотоядный. Вот-вот набросится, три шкуры снимет. Странный он. Трясётся весь, будто смерть свою видит. А может наркоман? И ломка у него. За сердце хватается, дух из тела вышибает. Ему плохо. Ну точно с дозой переборщил.
— Скорую вызвать? — дрожу, не хватает дыхания.
— Нет! — рявкает, в край зверея. — Просто дай мне десять, сука, алых роз.
И я покорно исполняю всё, чтобы не злить психопата.
Больной, на полном серьёзе! Что же ты делаешь?
Он розы за шипованные стебли хватает, голыми руками. И не пикает даже от боли, в то время как меня передёргивает, будто мы местами меняемся, и я, а не он, эту боль жгучую ощущает.
Глупый. Схватил цветы, деньги мне бросил. Больше, чем нужно. И выскочил, словно дьяволом одержимый, с силой шмякнув дверью.
Я ещё долго ему вслед смотрела, недоумевая. И что это чёрт-возьми было? Разные клиенты в моём достаточно обширном опыте попадались, но такого уникума я вижу впервые. Может у него горе? Букет ведь на похороны брал. Вот и ведёт себя резко, в агонии потому что тонет. Но а я тут причем? Ещё бы чуть-чуть, я бы наверно тоже под раздачу попала. Глядел так злобно, будто отметелить мечтал, будто врага своего самого заядлого увидел.
Нет, не зек он сбежавший. Разве могут беглые на таких роскошных
