— Сегодня я получил очень занятные результаты медицинского обследования Фелиции Моретти. Твоя законная супруга оказалась пустышкой, — чеканит дед. — Она бесплодна.
— Что?! — вскрикиваю я, сметая рукой бутылку виски со стола.
Да, я подозревал, что рано или поздно услышу именно это. Собственно говоря, результаты обследования мне прислали ещё вчера. Но я их ещё не смотрел. Загудел. Сорвался. Бесился, как зверь в клетке, подозревая всех и вся в измене.
— Каким образом результаты оказались у тебя быстрее, чем у меня? — рычу.
— Не забывайся, Леон! — тут же осаживает меня дед. — Помни, с кем ты говоришь. Ты мог посмотреть их ещё вчера. Но что ещё важнее, ты мог давно обследовать Фелицию. Почему ты этого не сделал ранее? Сколько вы женаты, а? Но о наследниках ты задумался только когда я начал тебя допекать! Требовать… Сколько времени было упущено зря!
Я открываю ноутбук и загружаю файл с медицинскими исследования. Здоровье у Фелиции отменное, её можно даже запускать в космос. Но она бесплодна. Выдыхаю воздух через плотно стиснутые зубы. Можно не потеть над этой стервой. С таким же успехом я могу спускать сперму в унитаз. Безрезультатно.
— Итак… Что ты собираешься делать, Леон? — с нажимом произносит дед. — Сроки поджимают! Мне надоело ждать. Я не вижу в тебе стремления возглавить семью…
— Дед, если это только из-за…
— Алонзо! — рявкает дед. — Или синьор! А глядя на твоё беспечное отношение к вопросам семьи, я разрешаю тебе называть меня только синьор. Ясно?
— Да, синьор! — цежу сквозь стиснутые зубы.
—Хорошо, — чуть спокойнее говорит дед. — А теперь скажи, как ты собираешься исправлять эту ситуацию и собираешься ли?
В голосе деда звучат стальные нотки и такая злоба, которой я не слышал раньше. У него либо совсем худо со здоровьем, либо семейный нотариус в очередной раз напомнил о необходимости составления завещания.
— Сначала я поговорю с Фелицией и её семьёй. Они предоставили нам неверные данные, — говорю я и слышу в ответ насмешливое фырканье деда.
—Ты можешь хоть сплясать на лысой голове отца Фелиции! Но плодоносящей твоя жена сможет стать только в том случае, если господь заберёт её обратно и переделает! От и до, Леон. Не иначе. Ты же видел, что она даже не сможет воспользоваться ЭКО! Видел? Ах нет, ты, конечно, ещё даже не смотрел в выписки. Знаешь, что?! Скажу нотариусу, что моему внуку не нужны деньги Моретти. Пусть составит завещание и пустит всё на благотворительность. О, и ещё даст жирный кусок семейке Риччи, внебрачным детям твоего дядюшки… Да, пусть они пользуются деньгами. Они плодятся, как кролики. Им деньги нужнее. А ты и дальше отмораживай яйца в холодной России!
Он говорит это серьёзно? Кажется, что мой дед окончательно выжил из ума. Капризы стариков до добра не доведут. А с его тяжёлым характером можно ожидать, что он приведёт угрозу в исполнение.
— Синьор, — говорю, стараясь не повышать голос на деда. — Я всё исправлю.
— Мне нужен наследник. Точка. Или хотя бы заверение, что ты работаешь над этим. Плевать, кто тебе его родит! — рубит словами дед.
— Вот как? Но Фелиция и её семья...
— Очнись, кретин! Вместо ездовой кобылы они втюхали нам хромоногую клячу. Думаешь, они не в курсе, что она пустышка?! В курсе! — рявкает дед. — Именно поэтому они заткнут свои рты… Все. Они примут любого твоего ребёнка. ЛЮ-БО-ГО! Фелиция воспитает его, как своего собственного. Он будет принят и любим их семьёй. Такова будет плата за их обман.
— Я понял, — говорю. — Понял.
— Тогда осемени кого-нибудь. Прямо сейчас. Ты же трахаешь шалав налево и направо. Не стоит отнекиваться. Мои люди видели, что ты отжигал в черте Неаполя с русской Наташей.
— С Алиной.
— Плевать на её имя. Она молода. Репродуктивный возраст. Ей не нужны деньги? Или она больна?
— Нет. С ней всё в полном порядке, — говорю и подскакивая, матерясь.
— Следи за языком, мальчишка.
— Синьор, я могу порадовать вас прямо сейчас. Она уже беременна от меня. Но я…
— Да что ты говоришь? Пока не увижу собственными глазами результаты, не поверю тебе. Предоставь мне доказательства. В кратчайшие сроки. Ты меня услышал, Леон. А если не услышал, готовься остаток жизни доживать в России и умирать там же. Точка.
В трубке слышатся короткие гудки. Я набираю номер клиники. Не отвечают. Звоню напрямую лечащему врачу. Тишина. Набираю номер своих кретинов. Но сам быстрее ветра несусь прочь из отеля.
— Арман! Живо за руль! — ору, называя адрес клиники.
Через минуту удаётся дозвониться до одного из своих людей.
— Какого хрена ты телишься? Где Алина?
— Её уже повезли на операцию, босс, — отчитывается охранник. — Начнётся через пять минут.
— Останови всё, млять! Никакого аборта. Задержи девчонку! Немедленно…
— Будет сделано, босс!
Охранник отключается. Я выдыхаю чуть спокойнее, но ворот рубахи до сих пор давит на горло капканом.
— Поезжай скорее, - рычу водителю.
Операцию отменят. Придётся Лине рожать. Дед получит наследника. Я — Клубничку. В полное распоряжение. Почти на целый год. Ожидание и дурная радость пьянит мою кровь. Чему я так рад? Я едва не придушил подлую суку за её ложь. Но, кажется, остыл. Успокоился. Пожалел. И в тайне возжелал этот порочный сладкий фрукт.
Телефон снова начинает трезвонить в моих руках.
— Босс, тут такое дело… — мнётся охранник.
— Что ещё?!
— Мы не можем её найти. Только что была здесь и сбежала…
Глава 15. Лина
Приезд Леона становится для меня событием, которое переворачивает жизнь с головы на ноги и обратно. Весь мир становится вверх тормашками. Я едва замечаю часы — так быстро они пролетают вместе с Леоном. Как одно мгновение. Честно… Я ещё никогда не чувствовала ничего подобного и не верила, что можно так сильно желать другого человека. Мужчину. Я думала, что растворяться в другом человеке — это лишь красивые слова, а на деле всё происходит иначе. Но сейчас… Сейчас Леон владеет моей душой, как настоящий дьявол. Самый любимый и необыкновенно порочный. Мгновения рядом с ним превращаются в ничто и просто утекают в никуда.
Он нежит меня и ласкает каждый сантиметр кожи. Проводит длинным сильным пальцем по тонким следам от верёвочек купальника.
— Мне нравятся эти следы, — хрипловато произносит Леон.
Мафиози наклоняется и пробегается языком следом за пальцем. Влажная дорожка остаётся на тонкой
