Как только мы оказываемся в машине, и она трогается с места, я задаю Леону волнующий вопрос:
— Что ты спрашивал у врача? Что там было, про… секс?
Я опять краснею, честное слово, как чистокровная девственница, которая впервые в жизни оказывается наедине с мужчиной. Да просто тело помнит наши озорные и сумасшедшие ласки. Оно жаждет реванша. Ведь то, что вытворял со мной Леон Моретти, воплощая на практике свои самые дерзкие фантазии, со мной не практиковал ни один мужчина.
Миллионер глумливо кривится:
— Спросил, можно ли заниматься сексом во время беременности. Думаю, ты поняла каков ответ, да?
— Леон…
— Что, Клубника? — я вздрагиваю и мысленно охаю, когда его наглая ладонь шлёпает меня по коленке, скользит вверх по бедру и кончиками пальцев он касается моих трусиков. Будто удар тока. Короткое прикосновение, а меня всю скручивает морским узлом — так и только так моё тело реагирует на ласки проклятого бандюгана. — Неужели ты думала, что твоя роль в моей жизни ограничиться лишь ролью «инкубатора»? — он фыркает, пальцем чуть поддевает край трусиков. Я перестаю дышать. Намертво впиваюсь в края кожаного кресла пальцами, к чёрту ломая ногти. — За кров и хлеб тоже нужно платить. А так как платить тебе нечем, как обычно, возьму в оплату твоё тело. Обещаю, что резок я не буду. В этом тебе повезло. Я не лишу себя такой сладкой возможности, не драть тебя от слова совсем, потому что мой член всё ещё без ума от твоей киски, — Леон хищно скалится, а я чувствую, как моё сердце в груди набирает разгон и бьётся о рёбра на бешеной скорости. Дух захватывает от его заявления. Особенно тогда, когда его горячие и опытные пальцы шустро ныряют в нежные лепестки промежности, и он легонько меня там щипает. Как будто ставит метку. Заявляет права на то, что купил. На то, что по праву принадлежит ему. На целые восемь месяцев.
Глава 19. Лина
— Леон! Мы же в машине… Здесь есть твой водитель! — жалобно постанываю.
Ведь пальцы дьявола прекрасно знают своё порочное дело. Он работает пальцами в моих трусиках, как опытный взломщик. распаляет за пару секунд, делая меня мокрой и готовой принять его.
Фантастика какая-то! Но из-за треклятой беременности я возбуждаюсь ещё быстрее и сильнее. Леон едва начал трогать меня, но я уже готова раздвинуть ноги ещё шире и мечтаю о более глубоких и жёстких толчках. О, какая же я стала порочная сучка… За то время, что я пробыла вместе с ним, Леон приучил меня трахаться так, как будто мы живём последний день и больше не представится шанса испытать оргазм.
Живи так, как в последний день. Трахайся так, как будто в последний раз. Это его жизненное кредо. Леон не готов отказывать себе ни в чём. В порочном удовольствии, тем более.
— Лео-о-он!
Я коротко вскрикиваю, закатываю глаза от удовольствия. Длинные, сильные пальцы Леона медленно и ритмично погружаются в моё лоно. Дьявол решил не мелочиться, он пустил в ход сразу два пальца. И я чувствую холод его крупных колец, обжигающих нежные стеночки лона изнутри.
— Что, Клубника, забыла, где твоё место? — хрипло говорит он. — Ты до сих пор моя шлюха. Моя сладкая и мокрая шлюха. Только моя…
— Я не могу здесь… Здесь водитель.
Я свожу бёдра вместе. Но это лишь приводит к тому, что я сжимаю руку Леона ещё крепче. А он не прекращает движений. Меня будто ошпаривает кипятком. Кожа покрывается бисеринками пота.
— Не обращай внимания на водителя. Он видел и не такое, — ухмыляется Леон.
Его пальцы начинаю двигаться сильнее и жёстче.
При словах Леона меня пронизывает злость. Видел ли, понимаешь, этот водитель и не такое! Я понимаю, что я — никто, что у меня нет права голоса. Я не должна ревновать и злиться на итальянца. Но это происходит против моей воли. Поэтому на глазах закипают жгучие слёзы. А между ног творится самый настоящий и горячий потоп. Влага заливает трусики. Меня трясёт от эмоций. Тело кайфует, а сердце сжимается от мучительной боли.
— Шире, Лина. Я хочу напомнить тебе, кто ты и что ты для меня значишь… Ну же!
Он нажимает второй рукой на колени, разводя их в стороны. Я смотрю на широченную бычью шею водителя. Он смотрит только вперёд. От шеи к уху идёт провод наушника. Ему плевать на игры хозяина.
Прикрываю глаза. Покоряюсь воле Леона. Он притискивает меня к себе сильнее и губами находит мочку уха. Сосёт её. Лижет. Дразнит кончиком языка и ведёт порочную дорожку вверх, вкручиваясь языком.
Порочный шёпот струится дорожкой прямо в ухо:
— Я знаю твоё слабое местечко, Клубника. Ничего не изменилось? Ты по-прежнему готова кончать для меня без перерыва?
Я откидываюсь на спинку кресла и расслабляюсь, не выдерживая его сильного натиска, его властного напора. Он ошарашивает меня непробиваемой мужской харизмой и умением ставить на колени одним тоном властного голоса.
— О да… — выдыхаю, ненавидя себя за эту постыдную слабость. За приглушённый стон и желание ощутить в себе мощь каменного члена, его длину и потрясающую способность выбивать оргазмы и пошлые стоны всего несколькими толчками.
— Умница. Продолжай. Мы едем в имение деда… Я хочу, чтобы ты кончила до того момента, пока мы приедем. Не выпущу из машины, пока ты подаришь мне оргазм… Давай, Клубничка!
С каждым своим словом он ускоряется. Его пальцы ныряют в податливое лоно, разгорячённое и текущее тягучей смазкой.
— Ты пахнешь на весь салон, — сообщает он мне с порочной ухмылкой. Я заставляю себя открыть глаза. Почти сразу же тону в обжигающей черноте его расширенных зрачков. Вижу в них себя — раскрасневшуюся, растрёпанную, жадно глотающую воздух ртом. Он как будто уже хорошенько оттрахал меня, но готов продолжить ещё.
— Часто ты развлекаешься так, Леон? — внезапно спрашиваю я дрогнувшим голосом.
Почти сразу же начинаю ругать себя. Зачем мне знать это? Зачем слышать от него что-то вроде “ты тысячная в моём списке”... Боже. Я дура, реально схожу с ума и дурею от его ласки!
Леон замедляет пытку пальцами. Второй рукой распускает ширинку на своих брюках.
— Оттяни, — приказывает. — Достань член и сожми его в кулаке.
Я охотно выполняю его приказ. Каменная твёрдость его члена с выступившей на головке смазкой так и просится в мою ладонь. Мой рот наполняется слюной. Я голодна по
