— Нет. Мы с тобой встретимся в другой раз и все обсудим. А сейчас я вызову тебе машину.
— Не стоит беспокоиться. Я как-нибудь сама. Такси на остановке поймаю. Все пока.
Вера вылетела за дверь, прежде чем Шаурин сдвинулся с места.
Казалось бы, невиданно для создавшейся ситуации, но меж тем жаль, что девица эта не задержалась подольше, а Денис не пошел ее провожать. Так у Юли была бы возможность привести себя в порядок. Посмотреть, что там с блузкой. А раздеваться у него на глазах… попросту боялась. Хоть столкновение с его любовницей немного рассеяло этот страх. Но не настолько, чтобы смело смотреть ему в глаза и с достаточным упорством противостоять нападкам. Молчание Шаурина только усиливало эффект.
Стоять истуканом тоже не дело. Негнущимися пальцами Юля начала освобождать крючки из петель. Денис потянулся к ней, чтобы принять шубу, но она передернула плечами и сказала: «Обойдусь». Он не стал настаивать, ушел в гостиную. Юлька облегченно выдохнула и, быстро скинув шубу и втиснув ее в шкаф, юркнула в ванную.
Возникло дурацкое желание хлопнуть стакан коньяка и отключиться. Напиться, чтобы себя забыть. Чтобы не слышать всего того, что Денис для нее приготовил. Не сомневалась: сейчас он извергнет на нее всю свою злость. Степа принял на себя лишь часть того, что бурлило в Шаурине. Все остальное точно достанется Юльке. Не зря она, грешным делом, пожалела, что Верочка ушла. Надо было ее на чай оставить. Или на кофе с молоком.
Все. Аут полный. Не мысли, а бред сивой кобылы. Ересь. Что же дальше будет…
В ванной Юлька первым делом посмотрела, остались ли синяки на руках. Кое-где на коже виднелись красноватые пятна, но навряд ли они посинеют. Что касается рубашки, то тут дело обстояло куда хуже. Вроде бы, отсутствие пары пуговок сверху так и было задумано. Только если бы сами пуговицы не были вырваны с корнем.
Черт, и булавки никакой нет…
Одно радовало — что внешний ее вид совсем недурен, по сравнению с тем, что творилось внутри. Внутри как будто на клочки разорвали. Все тело болело. Еще бы! Корнеев как-то не особо деликатничал, когда тащил ее по дороге в сторону дома.
Голова раскалывалась. Ах, да… Вспомнила, что получила удар и тронула место за ухом.
Придурок… Тогда у нее чуть из глаз искры не посыпались. На ощупь большой гематомы не чувствовалось, но прикосновение отдавалось болью. Слава Богу, что не по лицу ей вмазал…
Что ж теперь с этой блузкой делать?.. Поправила воротник-стойку. Убрала торчащие ниточки, стянула полы поближе друг к другу. В идеале, надо бы переодеться. Можно попросить у Дениса рубашку или футболку. Но сегодня как-то язык не поворачивался. Да и выглядело бы это слегка неожиданно, так скажем, с ходу влезать в его вещи.
Вечно в ванной не усидишь, потому Юля вышла. Как хорошо, что у него такая огромная квартира. Можно передвигаться без опасности столкнуться. Ох, была бы возможность вообще потеряться в ней…
Денис находился в гостиной. Сортировал документы, лежащие на журнальном столике. Наверное, про эти документы говорила та девка. Поверить теперь, что ли, что она была тут по делу?
Кстати, он так и не назвал ее по имени, оставив в секрете, как ее зовут. Интересно, специально он это сделал или нет? Наверное, хорошо это. Так она стала совсем безликой, просто пятном в его жизни. А если бы сейчас Юля узнала ее имя, то фантазия завела бы ее в такие дебри, откуда без психиатра не выбраться.
— Иди на кухню, — сказал Шаурин, как только заметил промелькнувшую у дверей Юлькину фигуру. — Я сейчас приду.
В каждом его слове таилась угроза, причем не скрытая. Довольно-таки прямая.
Ну не ударит же…
Ну поорет, максимум. Выговорится.
Почему же тогда так страшно?
Страшно, что пальцы леденеют.
И даже сцена с его подружкой не помогала набраться смелости и взять ситуацию в свои руки. Какой тут взять? Хоть бы ответить внятно, когда спрашивать будет.
Вот с этим все сложно — с объяснением. Так унизительно говорить, что ее пытались изнасиловать. Это как будто признаться, что сама во всем виновата: дала повод, позволила себя лапать. Если бы Денис не увидел Корнеева, то лучшим выходом было бы скрыть все. Сказать, что ей просто надоела эта компания, и она позвонила, чтобы он забрал ее. С остальным разобрались бы.
Когда кричала в трубку, звала о помощи, то думала: как только увидит Дениса, бросится ему на шею, расскажет все и выплачется. А оказалось все совсем не так.
В квартире стояла такая тишина, что слышался каждый звук. Каждый шорох и шелест его джинсов. Его шаги…
Сердце сразу замедлило ход. Юлька села за стол, попытавшись как-то отгородится от агрессии Шаурина.
— Потрудись объяснить, что происходит? — Паузу Денис не выдерживал. Их было достаточно. Сразу перешел в наступление, остановившись посреди комнаты. — Затрудняюсь дать всему свою оценку. Жду твой вариант, — так сухо сказал. Лучше бы набросился сразу, проорался и остыл.
Юлька не находилась со словами. В трансовом состоянии наблюдала, как он заварил ей чай, — оказывается, пока она зависала в ванной, он вскипятил чайник, — даже сахар в кружке размешал. Заботливый такой, аж дрожь по телу. Как-то не вязалось это с его общим настроением. Жаль только, что коньяка не плеснул в этот раз. Заметил, наверное, что она скрестила руки на груди, сжала локти, будто пыталась обнять себя и согреться. Вот и принялся сразу чаем ее отпаивать. Почти правда: от пережитого шока ее снова затрясло, зазнобило.
— Нас с Лилей пригласили на вечеринку. Потом мне надоело, и я решила уйти. Позвонила тебе, — цедила слова. Боялась, что зубы застучат.
— Неправдоподобно играем. — Поставил перед ней кружку и, нависнув, оперся ладонями о столешницу. — Кадр один дубль два. Правдивей надо, с эмоциями, — язвительно растягивал слова. — Так, чтобы я поверил.
Снова набрала полные легкие воздуха. Остальное не знала, как сказать.
— Все так и было. Этот Стёпа приставал ко мне. Я потому и решила уйти оттуда. — Как вспомнила про «приставания» Корнеева, так слезы на глаза навернулись. Хотя плакать не собиралась.
— Приставал к тебе… — повторил Денис, словно смакуя эти слова, позволяя им проникать в сознание. — Он что-нибудь сделал тебе?
— Нет, — покачала головой, — не успел. Я убежала. А потом тебе позвонила.
— А если бы успел? А если бы ты мне не дозвонилась? И насколько я могу судить, не очень-то ты убежала.
— Он за мной следом… побежал.
Говорила рвано, он тоже словно боялся озвучить свою мысль, хотя прекрасно понимал, что на самом деле случилось.
— Как завлекательно все у вас… — И тут тормоза сорвались и он заорал: — Ты хоть понимаешь, что могло произойти?! Думаешь, он с тобой поговорить хотел?! А если бы я не приехал! Да у меня мозги на молекулы разлетелись, я не знал, куда бежать и что делать! Где тебя искать! Ты даже не представляешь, что я пережил! Я пока ехал, думал, что тебя уже изнасиловали, убили, расчленили и закопали! — хлопнул ладонью по столу.
Юлька подскочила на месте и вскинула на него мокрые глаза. Язык прилип к небу. Вдобавок к состоянию, близкому к нокауту, когда от одного удара валятся с ног, отключаясь, чувствовала жгучую, саднящую сухость в горле.
Приложила просто грандиозные усилия, чтобы выдавить из себя хоть один звук.
— Не ори ты на меня… я сама уже думала, что он меня задушит и закопает… раз изнасиловать не получилось… я пригрозила, что расскажу отцу, сказала, что он его уничтожит.
— А что ж ты мне тогда позвонила, а не отцу?
— Что я ему скажу?
— А мне не надо ничего говорить? И объяснять ничего не надо? Мне можно просто позвонить постфактум и выдать: «Забери меня отсюда!», — замолчал, чтобы перевести дыхание.
Грудь его тяжело вздымалась. Белая футболка стояла у Юльки перед глазами светлым пятном. Это пятно, казалось, в мозг проникало, заволакивало все молочным туманом. Чувствовала, что снова впадает в состояние неспособности хоть как-то реагировать и сопротивляться.
