К вечеру скептический настрой Дениса насчет бани безвозвратно исчез. Он уже страстно мечтал смыть с себя пот, пыль, грязь и сменить одежду. Но с еще большим рвением он ждал того самого решающего разговора с Монаховым. Но тот выдерживал паузу. Навряд ли кому-то удастся его в этом переплюнуть.
Дом у Анны Анатольевны не такой, конечно, большой, как у старшего сына, но просторный, с достаточным количеством комнат, чтобы принять такое число гостей. И как-то все умудрялись не сбиваться в кучу, а равномерно рассасывались по комнатам и двору, не создавая хаоса и толчеи. А с самой бабулей в разы проще стало после короткого разговора:
«— А ты, сынок, на меня не обращай внимания. — Ну, что, вы, Анна Анатольевна… — Ладно тебе, знаю я, что ум за разум заходит. Все мы со временем потихоньку из него выживем. И зла на меня не держи, если надоедливой покажусь».
Уютно все так. По-домашнему. Но если глубоко задуматься о случившемся, то холодок пробегал по коже. И с наступившей вечерней прохладой это ничего общего не имело. Денис даже накинул кофту, чтобы сбить ощущения. А если бы не чувствовал себя так, то все равно оделся бы, не сидел в беседке полуголый после бани. Перенесенное воспаление легких давало о себе знать, любой сквозняк с ног валил.
Теперь, когда Монахов высказал свое предложение, если это можно так назвать, Денис пребывал в легком недоумении. Слишком все просто оказалось. Просто до абсурда. Вне его понимания. Не верил он в такую удачу, лично ему фортуна всегда только заднее место показывала, а тут такой шанс неплохо устроиться. А главное, без морально-этических жертв и мук совести.
— Вы очень преувеличиваете мои способности, Сергей Владимирович, — сказал, опираясь на широкую спинку деревянной лавки. — Мы, как говорится, физкультурных академий не заканчивали.
— А я не олимпийскую сборную тренирую, как ты понимаешь, — усмехнулся Монахов, растирая крепкую грудь полотенцем.
— Понимаю, — согласился Денис, поймав на себе пристальный взгляд Игоря Порошина.
За этот день они мало сталкивались и только сейчас уселись за один стол в беседке. Слабый ветерок шевелил белую скатерть и разносил по двору запах жареных шашлыков. Денис был уже сыт по горло. И не только едой. Вот и блюда с мясом, овощами, и зеленью его не привлекали. Водка, собственно, тоже. На пару бутылок пива он согласился.
— Что тебя беспокоит? — Сергей Владимирович говорил очень сдержанно и бесстрастно. Глаза его ровным счетом ничего не выражали. — Будешь работать инструктором, тренировать парней. Все легально и деньги вполне приличные. Очень даже приличные. Тебе в автосервисе полгода загибаться придется, чтобы заработать то, что я тебе за месяц предлагаю.
Именно это и настораживало. Поманили очень вкусной конфеткой, практически ничего взамен не требуя. Синекура, одним словом. Кто ж от такого откажется? Только Денис не относился к своей жизни так безалаберно, чтобы не задуматься, и совсем глупцом не был, чтобы не дорожить ею. Потому и с ответом не спешил. Только вот вопрос: на самом ли деле нужно Монахову его согласие или это так, для блезиру? Денис и отнесся бы к этой ситуации проще, не стань он невольным свидетелем той сцены недавней ночью. Перспектива когда-нибудь быть вот так же подвешенным на цепном подъемнике не прельщала.
— С этим никто не спорит, — ответил он неопределенно.
— Может, я тебе помочь хочу, — подтолкнул Монахов. — Просто по-человечески.
— Может, — снова согласился. — Только я не совсем понимаю, откуда такой альтруизм? Честно говоря… свежо предание, но верится с трудом.
— Не альтруизм это вовсе. У каждого свои в жизни грехи, Денис. А у меня их больше, чем у других. Предположим, хочу часть их искупить. Доброе дело сделать.
— Ну, это вы загнули, Сергей Владимирович. Грехи в другом месте искупают. Да и «доброта» сейчас — такое субъективное понятие…
— У всех, Денис, свое понимание. И своя позиция. А твоя — очень мне по душе.
— Откуда вам знать, какая у меня позиция?
— А я не мальчик и на жизнь смотрю другими глазами. Такие экземпляры как ты редко встречаются. Ну и, слава богу! — выдохнул с притворным облегчением, развеселив сидевших за столом парней.
Денис засмеялся:
— Хотите Гришу мной заменить? — сказал на легкой ноте.
— Гриши нет, его никто не заменит. — При упоминании имени брата Монахов нахмурился. — Вы внешне очень похожи, да ты и сам это видел. Но совсем разные. Гришка горяч был, сорвиголова. А я понадеялся на его сознательность. Но в чем-то ты прав. Гриша этим спортклубом управлял.
— А теперь кто? — не показывая явного интереса, спросил.
— Теперь никто. Сам пока.
— Еще есть инструкторы?
— Есть один. Я тебя не тороплю. Вернемся в город, отдохнешь, подумаешь. Как будешь готов, позвонишь. На месте уже сам осмотришься, там и решим все. Да не переживай, не отправлю я тебя с битой киоски бомбить.
— И на том спасибо.
Денис задумался. Монахов с него глаз не сводил, так и видел, казалось, как шестеренки у парня в мозгу крутятся. Нравилось, что не бросился Денис ему в ноги, не согласился сразу, не стал пресмыкаться и есть с руки. Жесткий характер просвечивался в нем, решительность, сознательность не по годам. А тот еще удивлялся, откуда он, мол, его позицию знал. А чего тут предполагать, когда у него в глазах все написано. А в глазах его серых — ярость, — холодная, как сталь ножа, что он к горлу Карпова тогда приставил. К любому бы приложил и глотку перерезал. И не оттого, что он гопник какой-то без совести и головы на плечах. Нет, себя бы защищал до последнего. Не было в Шаурине беспринципности, но на что он способен и сам тот, наверное, не знал еще.
Ярость в нем жила холодная, расчетливая, думающая, зрелая. Так и видел в его глазах свое собственное отражение.
ГЛАВА 10
Из-за жары Денис очень утомился. А по возвращении домой долго не мог вылезти из прохладного душа. Как ни старался уберечься, плечи припекло. Кожу пощипывало, и на ощупь она была горячей. Традиционно мазаться сметаной не стал, не очень приятно ощущать на себе жирную ползучую субстанцию. Пропитаешься, а потом чувствуешь себя курицей в сметане. И пахнешь так же. Уж лучше крем для тела или рук. С разрешения Нины позаимствовал таковой. Помогло. Не облез как ядовитый аспид.
Как только переступил порог квартиры, обостренные чувства отпустили, вдохнул родной уютный запах, а вместе с ним и спокойствие. Но осталось ощущение, будто побывал в котле с чертями. Стоило теперь задуматься, есть ли смысл соваться туда снова. Однако внутри уже давно принял для себя решение. Сейчас же хотел определить цель, и, как обычно, выработать линию поведения, которой лучше всего придерживаться. Только вот и на этот раз хитроумный Монахов не оставил места для маневра. Не сказал, чем конкретно придется заниматься и с кем работать. «Инструктор» звучало весьма расплывчато, и заключать в себе могло больше, чем казалось на первый взгляд. Почему-то Маркелову эту роль не предложили. И тут два варианта: либо Маркелов для нее слишком хорош, либо… Не хотелось быть разменной монетой. И то, что осваиваться нужно будет на месте, — настораживало. А еще вспоминалась ухмылка самого Андрея и слова: «…Может и трудновато придется, ну ничего, привыкнешь».
Уж если суждено играть по чужим правилам, желательно знать их все. И подробно.
В целом, Денис не жалел, что застрял на пару дней в той деревне. Время пролетело незаметно, а природа и погода сгладили все шероховатости, и перепады собственного настроения. А перепад-то был всего один — с похоронного на нормальное.
Чувствовал, что надо привыкать к таким вот волнам. Завтра может подкинуть еще сильнее.
Вспоминал утро. Ранее. Сырое от выпавшей росы.
Дом еще спал. Открыл глаза, точно зная, что на часах шесть утра. Именно в это время просыпался ежедневно, независимо от обстоятельств и желания. В комнате было темно, но лишь потому, что снаружи на окна нависали раскидистые ветки акации.
