То, что уперлось ей в живот, лучше всяких слов сказало, что со сном мужчина распрощался уже давно.
Стоило только почувствовать возбуждение Киана, как сладостная нега потекла по крови Уитни, точно медовая патока. И вставать перехотелось, и другие девушки ушли на задний фон. Остался только он и она.
Уитни с какой-то доселе неизведанной жадностью всматривалась в красивое лицо любовника. Почему она раньше не замечала вон ту морщинку, что единственная забегала на висок, когда Киан улыбался? Или небольшой шрам, едва различимый, над правой бровью? Или какие красивые его губы….
Сердце забилось сильнее, как у птахи, пойманной в силок. Когда обучение Уитни переросло в нечто большее? Когда жажда познания переросла в жажду обладания?
Уитни, ласково улыбнувшись, провела кончиком пальца по груди Киана, потрогала жесткие завитки волос, провела дорожку до ареолов коралловых мужских сосков. И не без удовольствия заметила, как подрагивает под ней крупное тело.
- Я выспалась, — промурлыкала девушка и специально заерзала, то ли дразня, то ли намекая — если кто-то сейчас не перейдет к более активным действиям, то рискует оказаться без утренних ласк.
Ответом ей послужило приглушенное рычание с игристым блеском в серых глазах и ловко задранной сорочкой, что она успела на себя всё же натянуть перед сном. Спать голышом она наотрез отказывалась.
А потом и бесстыдно протиснутое между её бедер колено.
— Если ты проснулась, могу предложить одно очень интересное занятие.
— Интересно — какое?
Уитни тоже хитро улыбнулась и, приблизив лицо к шее мужчины, подула.
Вроде бы легкое кокетство. На самом же деле Уитни преследовала и ещё одну конкретную цель — убедиться, что под кожей больше нет таинственного огня, который изрядно её смущал и беспокоил. Вчера огонь был. Она сама, сгорая в огне страсти, сквозь пелену вожделения, то и дело замечала, как кожа Киана становилась теплее, чем полагалось, да и всполохи отчетливо проступали. И Уитни, беспокоясь о физическом состоянии Киана, прижималась к нему сильнее. Если он нуждается в ней — пожалуйста. Что угодно, лишь бы он не страдал!
Сейчас его кожа отсвечивала здоровой бронзой.
И можно было расслабиться.
Поддаться искушению.
Что Уитни и собиралась сделать.
— Ах, ты — проказница…
Когда вздыбленная мужская плоть уткнулась в основание лона, Уитни негромко застонала и подалась вверх, давая возможность для большего маневрирования. Она не стеснялась своих желаний, не стеснялась своей потребности. Да и к чему ложная скромность здесь, на корабле, уносящем их от родного Восточного Побережья к неизвестным берегам, что сулили девушке или новую жизнь, или сильнейшее разочарование?
Уитни подалась навстречу и не сдержала удовлетворенного стона, когда мужская плоть заполнила её лоно. Как же хорошо… Остро. Сладко. Восхитительно.
Руки Киана собственническим жестом приподняли бедра Уитни. Опустили. Снова приподняли.
— Давай, девочка, — его голос охрип от сдерживаемого желания. Губы сжаты. На скулах напряглись желваки.
Она всё ещё привыкает, поэтому не стоит пугать её необузданностью своего поистине дикого, первобытного желания.
Ещё никогда и никого Киан не хотел с такой нестерпимой потребностью так, как Уитни Кларисси. Ему необходимо было чувствовать её рядом. Прикасаться. Осязать. Вдыхать её чарующий аромат.
И чтобы Уитни оставалась рядом, Киан готов был пойти на любые уловки.
Всё же не сдержался и подкинул бедра вперед, отчего вошёл слишком глубоко. Даже успел испугаться — вдруг сделал ей больно? Но увидев, как распахнулись глаза девушки и тут же заполнились нарастающим желанием, затянулись тонкой поволокой, успокоился. Его девочка отвечает с не меньшей страстью.
Больше Киан не сдерживался, за что вскоре и был вознагражден потрясающим зрелищем утреннего оргазма желанной девушки.
***
Киан перенес Уитни к себе в каюту ещё ночью. Сейчас же распорядился приготовить ванную.
— Я не буду принимать ванную у тебя! — краснея, то ли от возмущения, то ли от смущения, заявила Уитни, натягивая простыню до подбородка.
Утренний свет зарождающегося дня внес свои акценты в их отношения.
Киан понимал её чувства, и всё же решился на объяснения:
— Уитни, после того, как ты выйдешь из каюты и пройдешься по палубе, большинство матросов будут знать, что сегодняшнюю ночь ты провела со мной.
По мере того, как он говорил, глаза девушки стремительно округлялись от удивления и недоумения.
— Почему это? — прозвучало совсем по-детски.
— Многие матросы на моем корабле — жители Тезоратля, мы — носители общей крови. И у нас куда более чуткое обоняние, чем, допустим, у жителей того же Бьюри.
— Как у господина Зародски, например, который сразу же понял, что мы любовники?
— Совершенно верно.
Уитни новость не понравилась. Оставалось надеяться, что матросы будут соблюдать субординацию и не посмеют в её сторону бросить даже косого взгляда. Посмотрев на Киана, завязывающего пояс на шелковом халате, четко поняла — не посмеют.
— Хорошо. Тогда я уже жду ванную, — сказала и довольно потянулась, отчего простыня выскользнула из рук, оголив грудь.
И сразу же взгляд мужских глаз задержался на ней.
Ох, Богиня, он только что насытился? Или нет…
Когда за Уитни закрылась дверь в смежную комнату, отведенную под купальню, раздался стук.
— Да, Ярир, входи.
Он знал, что капитан придет к нему с одним-единственным вопросом.
Ярир неизменно его задавал, если на «Кетцалькоатле» присутствовали посторонние.
— Доброго утра, Киан.
— И тебе.
Вошедший мужчина повел носом. Быстро, цепко. Оценил ситуацию, уловив в воздухе запахи страсти и любовных утех, и сделал соответствующие выводы, благоразумно промолчав. Всё было понятно и без лишних слов.
— Я к тебе за уточнением, Киан. Будем плыть по маршруту или делать прыжок? Что скажешь?
Киан думал над этим. Перед тем, как идти к Уитни. Ночью, слушая, как она мирно спит. Да и вопрос её был вполне кстати про время их путешествия. Девочка, как знала. Предчувствие?
