***
В шестнадцать лет меня вдруг охватила непреодолимая жажда приключения. Не просто какого-нибудь выпендрежа с друзьями на мотоциклах по Волоколамскому шоссе, подальше от Красногорска, а именно приключения — большого, сильного, по-настоящему мужского. Словом, такого, чтобы от одного воспоминания о нем дух захватывало.
На ум чего-нибудь интересного, оригинального не приходило. А обращаться за советом или предложением на этот счет к друзьям — дело заведомо проигрышное: ни Андрюха, ни Леха особым воображением похвастать не могли; для них любое мероприятие — от прогула уроков до тумака от парня покруче — уже являлось не иначе как приключением.
— Давай сарайчик подожжем! — осенило скуластого и узкоплечего Леху. — Во бабка Надька позлится! — И разразился таким гаркающим смехом, будто уже задыхался от дыма пожарища.
— Дурак, — как обычно, словно самому себе, поощрительно улыбнулся остриженный налысо щекастый Андрюха.
— Да чо ты, чо, здорово ведь! — загоготал в ответ тот.
Лехе всегда было свойственно говорить такие глупости — сколько знаю и помню его (все мы с одного двора, пошли в один детский садик, а оттуда с почти одинаковыми рюкзаками двинули в школу). Благо, что завсегда большинство из его глупостей оставались на языке. Более собранный в мыслях и поступках Андрюха тоже не выходил за рамки обычных земных мечтаний. Для него пределом удовольствия оставалось стремление по максимуму оградить себя от ученья, по минимуму — не попасть под горячую руку батяни, а для золотой середины — пофлиртовать с незнакомой девчонкой, коих в нашей округе хоть пруд пруди (рядом стоял кинотеатр, к нему молодежь по пятницам и субботам сплывалась, как рыба на нерест).
Девчонок постоянных ни у Лехи, ни у Андрюхи на то время не было (да вообще никаких!), а у меня завязывались отношения с однокашницей Аленкой Устиновой. Училась она классом младше, любила биологию, домашние цветы и соседских кошек.
— Представь, какая она будет хорошенькая, если ее расчесать, правда ведь? — смеялась девушка, держа в руках очередную свою фаворитку из семейства дворовых кошачьих. При этом ее васильковые глаза смотрели на меня прямо и совсем невесело (видимо, она понимала, что говорит не по делу, и чувствовала себя от этого глупой).
Что же по мне, то, глядя на нее, я вовсе не хотел думать о прихорашивании кошары, беспричинно таращившейся на меня с тигриной злобой. Аленка всегда представлялась мне какой-то светящейся, легкой как облачко: ее пшеничного цвета волосы, вьющиеся от природы, развевались даже при легком ветерке, а фигурка выглядела настолько субтильной, что казалось, будто этот ветерок вот-вот сорвет ее с поверхности земли и унесет как пушинку вдаль.
На «приключение» с ней мне намекали друзья, но от одной только мысли, что девушка неправильно растолкует даже невинное предложение сходить в кино, у меня внутри все съеживалось от стыда и… страха.
— А в кино не хочешь сходить? — ее вопрос застал меня врасплох, губы девушки напряглись в полуулыбке, а глаза сделались сосредоточенными, будто она сама испугалась, что я неверно растолкую ее предложение.
— Конечно! — воскликнул я в тот момент то ли от радости, то ли от чувства избавления. — А какой фильм?
— Узнаешь — скажешь, — она сбросила наземь мяукнувшую кошку, отвела взгляд, делая вид, что о чем-то задумалась, а на самом деле стараясь утаить волнение…
Друзьям о своем первом свидании не обмолвился ни словом, а то засмеяли бы от зависти. Чувствовал себя очень взволнованно, по сто раз придумывал реплики, которыми в ходе общения хотел сразить наповал воображение девушки, но назвать это свидание приключением не мог: что-то внутри меня взывало к ответственности перед этой кудряшкой, пришедшей на помощь в тот момент, когда я вконец растерялся и не знал, что предпринять дальше.
С первой минуты встречи с Аленкой вечером волновался так, что вспотели ладошки, в которых держал плитку шоколада. Ее разломили и поделили поровну (по настоянию Аленки) уже в полупустом (или полуполном) кинотеатре и молча жевали полфильма.
Крутили американский триллер девяностых «Зона высадки» с чернокожим Уэсли Снайпсом в главной роли (узнал для себя потом, пару лет спустя, когда пересматривал фильм). Все шло спокойно, обычно до зевоты: неотрывно глядели на экран и жевали шоколадку. Как вдруг там, в кино, в ходе фильма случился эпизод, взорвавший меня каскадом эмоций и впечатлений. Это фрагмент виртуозного, головокружительного прыжка с парашютом!
В одно мгновение мне стало ясно все: вот оно, мое приключение, вот то, к чему я стремился изнутри, не понимая до сих пор, чего желая, то, о чем я мог только мечтать! Жажда приключения нашла свое удовлетворение, а я теперь загорелся четко сформулированной целью: уподобиться парашютисту — совершить прыжок с высоты птичьего полета!
Я был искренне благодарен Аленке за все: и за выручку, и за этот фильм, мне даже хотелось ее расцеловать, но больше мне хотелось…
— Прыгнуть с парашютом? — спросила она двумя днями позже (мы встретились по дороге в школу, не случайно — я нарочно поджидал ее у подъезда).
— Ты обиделась? — прямо спросил я ее, потому что вчера после фильма я не видел вокруг ничего и никого, настолько был поглощен мыслью о парашюте и прыжке с ним, что несколько раз, задумавшись, опережал девушку…
— Неа! — неожиданно рассмеялась Аленка, и на ее щечке (причем, только на одной — левой) появилась задиристая ямочка. — А друзья твои тоже хотят прыгнуть с парашютом?
— Нет, они не видели фильм.
— А я знаю: струсили!
— Да нет же! Они не могут в эти выходные, у них дела! Да и вообще...
Аленка ничего не ответила, только усмехнулась моей глупой и неудачной попытке спасти друзей от уличения в трусости, покивала головой, мол, знаю я ваши дела, и широко зашагала вперед, давая понять, что разговор окончен. Она ушла, а я остался стоять на месте, понимая, что, солгав, предстал перед ней не в лучшем свете.
Изначально друзья взаправду поддержали мою идею с парашютом, даже выразили желание испытать себя. Но в день прыжков у них неожиданно появились отговорки и веские причины никуда не ехать. Андрюха сказал, что отец велел оставаться и помочь чинить мотоцикл, что-то в нем не то, хотя только вчера исправно вздымал колесами клубы пыли в подворотне соседнего дома. Леха тоже сказался занятым: с матерью уезжал за город, на дачу, грибы собирать. Своим родителям я не обмолвился ни словом, а то не пустили бы тоже.
Словом, поехал я на аэродром один. В условленный час вместе с другими ребятами, кто тоже записался на инструктаж и прыжки, собрались в скверике напротив проходной Красногорского механического завода (ныне ОАО «Красногорский
