Они сядут на деревянную скамейку в бетонном круге, и останутся надолго. Она даже сейчас подкладывает под свою сумку газету, Он не стесняется не делать этого. Оба, один чёрт, сидят на голой скамейке.
— Нужно заночевать. Может, там? — и кивнёт на дома.
Он всполошится: «Нет, там опасно! Там наверняка бомжи.»
— А мы кто?
Он продолжил, запинаясь: «А пьяницы? Наркоманы? Нет!»
Она устало выдохнет и задумается. Кругом никого, тишина, но дома пульсируют грохотом и ширятся перед глазами. Вечер приближается. Он не знает, что делает здесь, в этой деревне. Определённо в деревне. И куда Они шли вместе с теми людьми? Кажется, это какая-то экскурсия, но они шли очень долго и, возможно, всё ещё в пути. Он всё пережёвывает: для чего было сюда ехать? В этой захолустной жути ничего ведь не привлекает.
— Ладно, пойдём, — и солнце резко село. Она встала, закинула на плечо сумку, а газету из-под неё сложила, и обратно.
Идут той же дорогой, но другой стороной. Горят фонари. Странно, ведь обычно подобные улицы никак не освещаются. Кажется, эта — центральная. Подошли к автовокзалу — ни души, всё закрыто. Который час? Наверное, совсем поздно. Хотя Он всё равно бодр: прохлада не даёт повода хотеть спать. Но как долго? Не идти же всю ночь так! Он уже в чёрной олимпийке, и всё равно морозит. Трико в рюкзаке. Не хочется надевать сейчас.
Асфальт раскатывается в никуда чёрной полосой. В один момент Он замечает, что конец деревни близок: дома как-то неловко прерываются, оставляя крайние наполовину в степи. Он не хочет спрашивать и молча идёт. Но Она закурит сигарету и не остановится. Луна набирает или убывает — Он не разбирается, — и светит тускло. Когда фонари прервутся, не будет видно вообще ничего, и Они замедлятся. Однако, трасса оказалась не совсем прямой: сейчас она спускается, а потом берёт вправо и снова вниз. Из кюветов вырастают линии электропередач, трава чернеет, но вообще-то не так уж темно, и вовсе не страшно. В глазах расплываются огни города где-то впереди. Города? Он оглянется и сравнит: да, совсем другое дело. Но идти придётся всю ночь.
Изредка мимо Них проносятся машины по направлению к городу впереди. И после каждой Они смеются с того, как, должны быть, удивлены Им водители и пассажиры. Наконец сон взял своё. Он уже зевает не переставая, и слезящимися глазами умоляюще смотрит на огни, что никак не приближаются. Прошёл не один час с момента начала пути, так Ему кажется. Она не подаёт никаких признаков. И вдруг рядом тормозит внедорожник. Из него выскакивает девушка или женщина — не разобрать, — и подбегает к Ним. Он напрягся.
— У нас украли сумку с деньгами и документами. Идём пешком.
— Туда-то? Давайте подвезём!
Она поколебалась, но всё же все вместе направились к машине. Там сидят двое мужчин на задних сидениях. Он снимает рюкзак и садится к одному из них на колени, а Она — спереди.
— А то что же вы будете ночью с ребёнком по трассе таскаться, — продолжает девушка и снимает с ручного тормоза.
Может, деньги всё-таки кончились, и Она… нет. Он не может даже подумать о таком. Сойдя с поезда ближе к обеду, Они пообедали в привокзальном кафе, а позже сели на микроавтобус, откуда по итогу вышла какая-то невероятная толпа и отправилась бродить по той странной деревне. Всё случилось одним моментом, и Он даже не мог сказать, спал ли в пути сюда или нет, и сколько Они вообще ехали.
— Просыпайся, — Его потрепал за плечо мужчина позади. Он сходу открыл дверь и вылез из машины с рюкзаком в руках. Она поблагодарила девушку за рулём, и машина тронулась с места. Кругом очень светло, режет заспанные глаза. Это широкая улица, делящая фонарями и деревьями две проезжие части. Они около автобусной остановки: синей металлической коробки с широким проёмом и скамейкой внутри. Сядут. Морозит, но убийственно хочется спать. Он положит руки на колени, и сверху голову, и будет так плохо. Тело бьёт холод, небо синеет в свете фонарей, но это ещё ночь. Он точно знает.
— Я бы испугалась садиться к мужчинам, — донеслось справа. Но что делать дальше? Он поднимет голову и без разбора покивает в ответ.
— Пойдём? — спросит Он.
— Куда?
— Не знаю. Не здесь же сидеть.
— А куда?
— Да просто пойдём, и всё! — вскрикнет Он наконец, дёрнувшись телом, и голос надломится. — Я замёрз…
Она промолчала. Через несколько минут Они двинутся вглубь города. Всюду горят витрины и вывески, и люди есть. Остаток ночи проведут на железнодорожном вокзале. Охрана мелькает, но, видимо, принимает Их за ожидающих рейса. Потом Они пойдут на встречу поднимающему солнцу, и людей станет ещё больше. Перед Ними возникает парк аттракционов. Они остановятся на отдых. Садятся на скамейку под тенистым клёном. Мимо проходят люди, многие с детьми Его возраста. Ветер надувает приторный запах сладкой ваты, что продаётся в полусотне шагов.
— Извините, можно поинтересоваться? — рядом оказалась стройная женщина Её лет со сложенными на животе руками.
— Да? — Она свела брови.
— Я — директор парка. Мне сообщили, что женщина с ребёнком и сумкой уже час сидит у нас. Что-то случилось?
Скажет правду? Нет. Он ясно понимает, чем это чревато.
— Мы приехали сюда ночью, решили переночевать на вокзале, и у нас украли сумку с деньгами и документами, — на одном дыхании выпалит Она.
— К кому-то?
— Нет, просто. Не знаю, что делать.
Женщина минуту пожует нижнюю губу: «Не уходите никуда. Я вернусь», и быстро направилась вглубь парка.
— Блин! Не хватало ещё, — донеслось тихое, как только та скрылась. — Надо уходить.
— Зачем? — осторожно спросит Он.
— Как «зачем»? Ты тупой? — шёпотом прошипит Она. — Она сейчас полицию вызовет!
Нечего ответить, но Она не спешит срываться, и обдумывает.
— Ладно, — спокойно выдохнет по итогу. — Надеюсь, ничего не будет.
Директор скоро вернётся: «Не хотите немного поработать у нас оператором аттракционов?»
— Но где мы будем жить?
— У нас есть одно неиспользуемое здание здесь.
