Привет, Аня. – Он еле заметно улыбнулся.
Привет. – Несмело ответила я, вспоминая нашу последнюю встречу и раздумывая, как мне себя с ним вести. – Разве мы знакомы?
Нет, но я тебя знаю, кстати, я Кирилл. – Парень посмотрел на меня сверху вниз. – И я тебя искал.
Зачем? – Мгновенно отреагировала я. Его тон заставил меня напрячься. Прошлая наша встреча прошла странно, и он неожиданно исчез, даже не объяснив, зачем появлялся. Словно прочитав мои мысли, брюнет обворожительно улыбнулся и проговорил:
В прошлый раз я тебя оставил, хочу загладить свою вину и пригласить тебя на завтрак, если позволишь, завтра. – Я задумалась. С одной стороны, я не знала этого парня, и было в нем что-то странное, да и ребятам о не очень нравился, но с другой стороны, мне очень хотелось узнать его поближе, к тому же, нельзя отрицать, что он красив. В итоге, второе желание пересилило, и я ответила согласием, отмечая, что недовольство на лицах ребят усилилось.
Отлично, я заеду в девять. – Кирилл отсалютовал Насте, бросил победный взгляд на Антона с Андреем, улыбнулся мне и, сев в машину, нажал на газ. Как мне объяснили, есть вторые ворота, слева от поместья, Антон не стал туда подъезжать, иначе пришлось бы идти вдвое дольше. Нас, наконец, догнала невеста Андрея, сжимая в ладони жемчужины, она окинула взглядом своих будущих родственников, заметив моё задумчивое выражение лица, девушка решила промолчать и вошла в дом. Мы последовали за ней. По сравнению с утренним шумом, сейчас в холле царило относительное спокойствие, только несколько служанок натирали перила лестницы и дворецкий, стоя на стремянке, протирал огромную люстру. Я сразу же, вместе с покупками ушла в выделенную мне комнату. В планах был сон, я встала слишком рано и к тому же вымоталась, бегая по бутикам. Разобрав вещи развесив их в шкафу, я переоделась в пижаму и забралась в прохладную постель, повернулась на бок и натянула одеяло до самой шеи. Сквозь окно в комнату проникал тусклый солнечный свет, небо начало затягивать тучами, поднялся легкий ветер. Постепенно меня окутывало тепло, и глаза начинали слипаться.
Мне снился пожар. Комната Косова была вся в огне, а сам он спокойно стоял в центре, улыбался и вертел в руках синюю коробочку, которую недавно отдал мне. Он совершенно не боялся пламени, бушевавшего вокруг, будто огонь исходил от него, будто он и есть этот огонь. Жаркий, обжигающий, опасный, но такой притягивающий, завораживающий и манящий. Хотелось пойти туда, в самый центр и гореть, гореть, гореть, как бы страшно не было. И я шла, шаг за шагом. Страх окутывал меня, но в то же время мне становилось легко и хорошо по мере продвижения вперед. Когда до Косова оставался один шаг, меня, против воли, что-то дернуло назад, я налетела обратно, с каждой секундой отдаляясь от комнаты с огнем, сопротивляясь и крича, чтобы меня отпустили. Все было тщетно, Максим отдалялся, а вместе с ним и так желанная комната, я погружалась в тёплую, но такую неуютную и пугающую темноту. Яркое пламя сузилась до маленькой мерцающей точки, и я мгновенно открыла глаза.
Сердце учащённо билось, но я заставила себя расслабиться и успокоиться. Из теплой постели вылезать не хотелось, но в животе предательски заурчало, намекая, что пора бы перекусить. Пришлось одеваться и спускаться вниз. Холл освещали яркие лампы, вокруг не было ни души, лишь абсолютная, какая-то непривычная, волшебная тишина, даже слуг не было видно. Казалось, я была в поместье одна, хотя это в принципе было невозможно. Медленно спустившись по лестнице, чтобы не нарушать тишину, я направилась на кухню – есть хотелось зверски.
На кухне господствовала Катерина, под её руководством всё работало, как часы, можно было подумать, что даже техника ей подчиняется. Её подчиненные готовили салаты и коктейли для завтрашнего приема, корректировали меню, нарезали овощи и фрукты, все бегали и суетились, но эта была не беспорядочная, а чёткая и слаженная, что не могло не восхищать. Я направилась прямо к Екатерине, та, завидев меня, радостно улыбнулась и пошла навстречу.
Меня, кажется, снова бросили. – Смущенно проговорила я. – И я, видимо, снова проспала ужин.
Разве? – Притворно удивилась женщина. – Ужин мы сейчас организуем. А в доме вы не одна, где-то была Анастасия Александровна и скоро должен вернуться Максим Александрович, он уехал к своему другу в соседнее поместье. Пока накроют стол, вы можете подождать в гостиной.
Хорошо, но давайте договоримся, что вы будете называть меня на «ты», как я ни стараюсь, не могу привыкнуть к принятому здесь общению. Катерина кивнула, а я, улыбнувшись, вышла. Давно хотелось наведаться в библиотеку, но всё не было времени. Так почему бы не пойти туда сейчас?
Найдя нужную дверь на втором этаже, я осторожно её отворила и вошла. Книги всегда вызывали у меня благоговение и трепет, чтение – второе моё любимое занятие после рисования. Когда я осматривала поместье, эта комната поразила меня своими размерами, но сейчас она казалась мне ещё больше. Здесь хранилось бесчисленное количество книг. Прочитал ли их все кто-нибудь? Библиотека делилась на две смежные комнаты, соединённые аркой. В первой комнате, где я сейчас находилась, стоял стол из красного дерева, за ним массивное кресло, обтянутое зелёной кожей. Стены были плотно заставлены стеллажами с книгами, за моей спиной по обеим сторонам от входа, на стене висели два поясных портрета. Изображенные на них мужчина и женщина были мне не знакомы. Мужчина был суров с виду: в тёмно-бордовом костюме с белым старинным шейным платком, заменявшим галстук, волосы зачёсаны на старинный манер, тёмные густые и чуть вьющиеся, но всю его суровость разбавляли голубые, скрывающие в себе добро, глаза. Женщину изобразили мягкой и нежной, губы тронуты чуть заметной улыбкой, глаза излучают понимание, любовь и счастье. Милая голубоглазая женщина в бледно-розовом платье и с замысловато уложенными в причёску рыжими волосами сразу расположила меня к себе. Мужчина тоже был, бесспорно, красив, но мои чувства не затронул, возможно, потому, что я нашла в его внешности некоторое сходство с внешностью человека, которого ненавижу. Решив не зацикливаться на портретах, я прошла во вторую комнату. Там в противоположную от входа стену, был вделан камин, справа от него стоял старинный диван, так же, как и кресло обтянутый зелёной кожей, перед диваном - маленький стеклянный журнальный столик. С другой стороны комнаты стоял огромный полутораметровый глобус, рядом в специальной подставке находились свёрнутые в трубочку карты. Здесь так же было множество стеллажей с книгами, я прошлась по комнате и остановилась перед единственным шкафчиком, сделанным из стекла. В нем находились маленькие пронумерованные книжечки в кожаных переплетах и три открытых бархатных коробочки. В двух из них лежали мужские печатки из золота, в третьей изящная женская.
«Скорее всего, это пары к тем, что сейчас носят Настя, Юля и Антон». – Догадалась я. Аккуратно открыв стеклянную дверцу, я кончиками пальцев провела по корешкам книг и вытащила крайнюю слева, в углу на обложке значилась цифра 1. Перейдя в первую комнату, я устроилась за массивным столом и погрузилась в чтение.
То, что изначально я посчитала книгой, оказалось дневником, принадлежавшим одному из предков Косова. Хозяин дневника описывал всю свою жизнь, начиная с совершеннолетия. Особенно меня заинтересовали записи, сделанные перед свадьбой. Он так нежно и трепетно описывал любовь к будущей жене, я буквально пережила его чувства. Жаль, что сейчас такая пламенная и верная любовь встречается очень редко, настолько редко, что в неё даже перестают верить. Свадьбу мужчина описывает, как самый счастливый день в своей жизни. Видимо, записи были сделаны уже после церемонии, потому что описывались все подробности: церковь, гости, друзья и знакомые, чувства, когда он давал клятву и волнение невесты.
«Её хрупкая рука в моей руке ощутимо дрожала, и эта дрожь отдавалась в моем собственном теле. Моя невеста была бледна, я видел это сквозь её свадебную вуаль, губы её, как и руки, дрожали от волнения. Она изредка бросала на меня испуганные, но счастливые взгляды, я отвечал ей улыбкой. Не могу передать своё счастье, когда, наконец, поцеловал её и понял, что эта девушка навсегда стала моей!». – Этот абзац понравился мне больше остальных, нежный и чувственный. Я узнала многое об обладателе этой книжечки, но не всё, потому что читала дневник не с самого начала, лишь те записи, которые были сделаны резким торопливым почерком, явно в крайнем волнении. Следующая запись, привлекшая моё внимание, была сделана спустя две недели после свадебной церемонии:
