- Я клянусь, что сделаю все возможное, чтобы с моей парой ничего не случилось!
Со всей серьезностью проговорил он Гуэру.
- Парой? Прошу прощения, я этого не знал.
Гуэр тут же расслабился.
Ни один оборотень не посмеет солгать в отношении девушки, что та является его парой. Эти слова для всех оборотней были священны. И поэтому Гуэр сразу понял всю серьезность ситуации и успокоился. Любой оборотень ради своей пары, умрет, но сделает все возможное, чтобы ее спасти.
ЭйрСхель еще раз поблагодарил Гуэра за гостеприимство, подарив его жене кристалл с защитной магией в виде красивого кулона на шею. От подарков было запрещено отказываться, тем более, что этот подарок являлся благодарностью.
ЭйрСхель прижав к себе почти невесомую ношу, отправился в путь. Его задачей было как можно быстрее добраться до целителя.
При помощи магии из специальных кристаллов накопителей, скорость обычных ездовых лошадей увеличилась в трое, поэтому сейчас их движение по лесу было очень сложно заметить.
Оборотень рассчитал, что если он будет передвигаться с такой скоростью, то возможно сможет добраться до города всего за два дня. Вторая лошадь могла и не понадобиться, но ЭйрСхель всегда подстраховывался. В пути могло случиться что угодно, хотя он и был прекрасным наездником, но сейчас ему рисковать было нельзя. В его руках самая драгоценная ноша, которую он ни разу в своей такой долгой жизни не держал.
И ЭйрСхель понимал, что если она погибнет, то он даже не представляет, что с ним случится, скорее всего, оборотень сойдет с ума и пополнит ряды сумасшедших ликанов, соратников самого Ликаона.
ЭйрСхель понимал, что загоняет лошадь, но остановиться означало погубить свою пару. Поэтому он решил, даже на ночлег не останавливаться, лишь поменял лошадь на другую, ту же бросил в лесу. ЭйрСхель не любил мучить животных, и обрекать несчастное животное на погибель не посмел. Поэтому он не стал ее даже привязывать, дорогу назад она должна найти сама, если хищники не попадутся на ее пути.
Он несся на второй лошади вперед, но к концу второго дня пути, все же ощутил, как сильно стал уставать.
Многие чувства от усталости притупились и именно поэтому он, и пропустил нападение.
Стрела воткнулась ему прямо в глаз, взорвав мозг сильнейшей болью и уже уходящим в темноту сознанием, он увидел, как его пара с удивлением раскрыла глаза.
Единственное, что смог прошептать ЭйрСхель:
- Беги…
И темнота приняла его в свои заботливые холодные объятия. И уже где-то на периферии угасающего разума, он услышал ее дикий истошный возглас:
- Неееееет!!!!
«Глупая, беги…» - хотел сказать ЭйрСхель своей паре, но ответ так и повис на раскрывшихся губах мужчины.
***
Я в ужасе смотрела на то, как умирал оборотень, и понимала, что внутри что-то обрывается.
У меня возникло ощущение, что я теряю, что-то настолько важное в своей жизни, что дальше и смысла уже не было жить. Мой крик так и повис в воздухе. Тело оборотня, все еще держалось в седле, и он все еще крепко прижимал меня к себе одной рукой, пока неслась наша лошадь. Но я чувствовала, как разжимаются его руки и как медленно мы оба начали сползать с седла.
Наверное, все же инстинкт самосохранения сработал и привел меня в чувства, и я что есть сил, выпуталась из одеяла и рук оборотня, умудрилась поймать поводья, которые все еще удерживал мужчина в одной руке и кое-как начала останавливать лошадь.
Наша скорость явно была искусственной, и я в ужасе поняла, что мы не останавливаемся, а летим, куда-то.
Мне оставалось лишь со всей силы взмахнуть крыльями, вырвавшись из седла, и бросить лошадь вместе с телом мужчины. Я сделала это буквально за мгновение до падения лошади, однако по инерции все же влетела в листву дерева, и больно напоровшись на ветки, с визгом упала вниз.
От удара я услышала, как у меня что-то хрустнуло, и только лишь потом почувствовала раздирающую боль во всем организме.
Думала, что потеряю сознание, но нет. Спасительная темнота так и не пришла за мной. Поэтому пришлось лежать под деревом и скулить от жуткой боли во всем теле.
Мне показалось, что метнулась какая-то тень. Но боль слишком сильно мутила разум, и мне было сложно понять, галлюцинация это или нет.
Но все же, я увидела перед собой тревожный взгляд дроу. Его бледное осунувшееся лицо, и горящие красными углями глаза.
- Оли?
- Лизар?
Я моргала и пыталась сдерживать слезы. Но ничего не получалось. Боль утраты, была сильнее боли физической. Было даже сложно понять, что тут делает дроу и как он тут оказался? Но смерть оборотня меня полностью выбила из колеи.
Еще, казалось, несколько часов назад мы любили друг другу, а сейчас его уже нет.
- Оли, милая, где болит? О Ваэрон, что же это, как же это? Что же я наделал?
Лизар, что-то лихорадочно шепча, осторожно осматривал мое тело и когда он слегка пошевелил меня, то вспышка боли все же, наконец, погасила мое сознание.
***
- Лизар, ну ты и идиот! Ты что наделал? Как она?
Брат кричал на меня, но меня захватила паника, и я не мог проронить и слова. Оли сломанной куклой лежала на земле, и из ее рта вместо дыхания доносились какие-то сипы, словно она задыхается.
- Отойди, дай я посмотрю!
Брат оттолкнул меня от нее, и я в растерянности повалился на землю.
Вскочив на ноги, начал ходить вокруг них, наблюдая за манипуляциями, что совершал брат над Оли. Я понимал, что сделал величайшую глупость, но в тот момент, увидев ее без сознания, практически умирающую на руках у проклятого оборотня, разум словно помутился и я не смог остановиться. Рука автоматически потянулась за стрелой и, натянув тетиву, не останавливая Керуса, я выстрелил проклятому ублюдку точно в глаз! Меткость что у темных, что у светлых эльфов врожденный дар богов, и мы способны попасть в даже с такой невероятной скоростью движущуюся цель, практически с любого расстояния, если цель находится в пределах нашей видимости.
И только лишь потом, опустив лук, понял, что натворил.
За считанные мгновения, лошадь потеряла управление, и я даже не понял, как моя маленькая птичка умудрилась выскользнуть из седла, но по инерции она все же врезалась в ветвистое дерево. Ее крик разорвал мое сердце. Я сам ощутил ее боль в тот момент.
Брат достал свой амулет и, прикрыв глаза, проговорил заклинание. Амулет рассыпался в его руках, оставляя после себя маленькую дымку, и тонкая струйка лечебной магии потекла с рук брата в приоткрытый рот Оли.
Мы с Сидом замерли, ожидая реакции Оли на магию дроу. Все же эти амулеты мы делали для себя, и не знали, как они подействуют на других существ. Свой я использовал и забыл заправить. Просто так торопился поспешить за моей маленькой глупой девочкой, что даже не подумал об этом.
Хорошо, что отец настоял на том, чтобы Сид полетел со мной. В пути мне резко стало очень плохо, я понял, что с Оли, что-то не так. Я даже чуть не свалился со своего верного хуса Керуса. Хорошо, хоть Сид вовремя заметил, что я заваливаюсь в седле, а Керус с тревогой начал сразу приземляться, так как при потере связи с хозяином, рептилии начинают нервничать и терять высоту. Все-таки магическая связь слишком сильна, и порой даже после смерти хозяина хус уже не может жить, если хозяин не успеет перед смертью разорвать их связь.
Я услышал, как выровнялось дыхание моей птички, и увидел, как ее лицо порозовело, и Оли открыла глаза. Оттолкнул Сида и осторожно приподнял ее, притянув к своей груди. В ее глазах я впервые увидел, какую-то странную грусть. Что с ней случилось? Моя птичка, еще никогда не грустила! Что сделал с ней этот ублюдок?!
Ярость затопила меня, и я прижал ее еще сильнее к себе. Но с удивлением услышал, как она вскрикнула. Ллос меня пожри! Какой же я идиот, ей же больно! И я немного ослабил свой захват.
Мы помолчали какое-то время, я почему-то не решался с ней заговорить, было в ней сейчас что-то такое, от чего мое сердце ныло. Впервые Оли была серьезна и сосредоточена, а в ее глазах затаилась грусть, что же пережила моя солнечная девочка, что из ее глаз ушли вечные искры радости. Она была сама на себя не похожа, и сложилось ощущение, что в этот момент она резко повзрослела.
