Отца Ластиррана звали Ильрандор, а отца двух старших драконов — Галактрион. Ужин удался на славу, и все было бы хорошо, если бы не мучительное ожидание последующего разговора с главою Совета.
Глава 22
Расположились они в малой гостиной. Два уютных мягких кресла, рассеянный желтый свет от светильника, висящего под потолком и красно-золотые отблески от ярко горящего камина — все располагало для доверительной беседы, вот только глаза собеседника заставили Риль насторожиться. Все же ей никогда не привыкнуть к этим огненным всполохам в чёрных глазах драконов, слишком необычно, чтобы стать будничностью. С другой стороны, только это пламя, зачастую, выдает эмоции своего хозяина, и угадывать настроение дракона по пляшущим в его зрачках языкам пламени у Риль получалось все лучше и лучше.
И вот теперь сердце девушки сжалось от неприятных предчувствий. Ильрандор спокоен, слишком спокоен, как человек, точнее дракон, которому предстоит выполнить неприятное, но нужное дело. А, так как других личностей в комнате не наблюдается, это дело будет касаться непосредственно её самой.
Камин ярко пылает, разбрасывая алые отблески по стенам. В этом странном каменном доме камины есть почти в каждой комнате. Чувствуется, что пламя служит не просто для отопления, нет, оно словно домашнее животное. При взгляде на огонь, лица драконов всегда смягчаются, а в глазах появляется легкая задумчивость. Вот и сейчас, Ильрандор не торопился нарушить повисшее в комнате молчание, задумчиво разглядывая огонь в камине.
Риль украдкой разглядывает дракона. Хорош, что и говорить. Ластирран явно пошел в отца, вот только в нем не чувствовалась пока ещё та сила, что приходит с опытом и властью. Ильрандор был красив той особенной красотой, которая отличает хищников, хищников стоящих у власти. Риль прекрасно понимала Арагрэллу, когда та не захотела приводить третьего мужа в дом. Второго такого дракона не найдешь.
Ильрандор, наконец, вздохнул, протянул руку к графину с вином, наполнил два бокала.
— Прошу, — бокал перекочевал к девушке. Риль обхватила тонкое стекло ладонью, на стенках бокала разбегались алые искорки, в вине отражался огонь из камина.
— Говорить про то, что случилось на Совете — не буду. Уверен, мои сыновья были весьма красноречивы.
Риль кивнула, крепче сжала бокал в руке, словно он мог придать ей силы.
— Так что отчитывать тебя больше никто не будет, и я, если честно, не вижу в этом смысла. Несмотря на то, что думают мальчики, ты — уже не ребенок. Да, у вас позже выпускают детей из семьи, но, думаю, причина этого только в особенностях вашей магии. По человеческим меркам — ты взрослая женщина, к тому же, талантливый маг, — дракон усмехнулся, признавая её удачный взлом, — поэтому правду скрывать от тебя не буду.
Риль поежилась — многообещающее начало, и какое-то невеселое.
— Ты, наверное, думаешь, что война будет в любом случае, а твое присутствие здесь — лишь хитрая уловка?
Вопрос был риторическим, и Риль промолчала. Ответ и так очевиден. Ильрандор покачал вино в бокале, собираясь с мыслями.
— Если бы мы действительно хотели развязать войну, поверь, не придумывали таких сложностей. Твое присутствие здесь лишний раз это подтверждает. Но пойми и нас. С каждым годом детей рождается все меньше. Не каждое Гнездо может похвастаться рожденной самкой, а без самки Гнездо исчезает. Да и много молодняка гибнет в первых полётах. Нам хватает потерь и без войны.
Риль открыла было рот, чтобы возразить, но дракон поднял руку, призывая её к молчанию.
— Знаю, знаю, ты считаешь, что наши старейшины совсем выжили из ума. Что нужны переговоры, настоящие, с руководством вашего мира, а не с одной, прости, магичкой. Но пойми и Гнезда. Потеря детей затмевает их глаза, одурманивает разум. Все, что они хотят — это вернуть их или отомстить убийце. Ты знаешь, что мы чувствуем друг друга, и когда теряется связь, это означает одно — смерть. Да, мы не видели тел и все ещё надеемся, но эта надежда призрачна, как облако. Гнезда хотят отомстить за гибель своих детей. Жизнь каждого своего сына они оценивают смертью не одного человека. Их печаль велика, ярость наполнила их сердца, и мне не достучаться до них. Я понимаю, что война лишь умножит боль, но и остановить тех, кто столько потерял, не в моей власти. Единственное, что я могу сказать — мне жаль, что это коснулось именно тебя. Но других вариантов у нас нет.
Риль облизала пересохшие губы. Все ожидаемо, ей ещё раз показали глубину той ямы, в которую она ухитрилась попасть.
— Боюсь, у меня для тебя плохие новости, — дракон откинулся на спинку стула. Да, давай, добивай уже, чтоб не мучилась, — Совет дал тебе только две недели на поиски похитителя. Через две недели мы начнем войну.
Риль сглотнула тугой ком, внезапно образовавшийся в горле. И это ожидаемо. Так какого, хвост им в глотку, они тянули с принятием этого судьбоносного решения?!
— Понимаю, это слишком мало, — дракон без труда прочитал все эмоции на лице девушки. Та была слишком потрясена, чтобы что-то скрывать, — но я обещаю, что мы начнем боевые действия с мага, который первым появится рядом с нашими землями, первым, и ровно через две недели. Есть шанс, что им окажется нужный нам маг.
Вот тут Риль действительно стало плохо. Она была абсолютно уверена, что брат с командой никуда не делись, и будут пытаться отследить её перемещения, и как-то помочь. А значит, первым через две недели погибнет кто-то из его команды или он сам. Во рту пересохло, а сердце отстукивало похоронный ритм. Плохо, как же все плохо.
Из тумана отчаянье её вырвал спокойный голос дракона. Тот не стал утешать или оправдываться, но в глубине его зрачков сочувственно трепетали языки пламени.
— Боюсь, у меня к тебе будет ещё одна просьба, — Ильрандор откуда-то, практически из воздуха, достал браслет — белое золото было украшено россыпью чёрный блестящих камней. Красиво, но Риль смотрела на украшение, как смотрят на ядовитую змею, внезапно оказавшуюся прямо под ногами, — твоя свобода на две недели, — он приглашающее подбросил браслет на ладони.
— Свобода? — девушка недоверчиво покосилась на подарок.
— Мы готовы предоставить тебе любую помощь, в пределах разумного, конечно, но условие невмешательства твоего народа остается основным. Браслет позволит нам быть уверенными, что ты не сможешь ни с кем связаться из своих.
— Красивый блокиратор, — не могла не поддеть его Риль.
— Он не только блокирует, но и защищает, — дракон никак не прореагировал на её поддевку, — но у меня к тебе будет ещё одна настоятельная просьба — покидать Гнездо только в сопровождении одного из моих сыновей. Им ты можешь доверять полностью. Поверь, дочка, позволь мне так тебя называть, — Риль машинально кивнула. Да, хоть табуреткой, ей сейчас все равно, — твоя безопасность для нас очень важна. Прошу, одень его сама.
А у самого взгляд такой внимательно сочувствующий, что сразу захотелось поверить, да не просто поверить, а довериться, а может даже и поплакаться на плече. Как же непросто иметь таких союзничков, что норовят ради твоего блага нацепить на тебя строгий ошейник, ну или браслет, как ни назови, суть от этого не меняется.
Риль резким движением почти выхватила браслет из руки дракона, и защелкнула на своём запястье. Белый метал неприятно холодил кожу, а на душе, а на душе царил настоящий холод.
— Ну, надо же, безопасность ему важна, тоже мне, папочка выискался на мою голову — кипела Риль, в раздражении меряя шагами свою комнату. Она слабо помнила, как сюда добралась, как бросилась на кровать, но глаза остались сухими. Внутри было пусто, только сердце подавало признаки жизни, разгоняя боль по телу.
Дура, тупость наивная, честно играть вздумала… А теперь, все будет, ох, как весело. Надо было плевать на обещания и сразу все рассказать брату ещё там на скалах. Тогда хоть она смогла бы их предупредить. А сейчас уже поздно. Драконы все точно просчитали. Риль не выдержала бы, нашла способ сообщить своим о грядущей войне, вот крылышки ей и подрезали. Можно, конечно, создать магического вестника, пусть убогого, но летающего. Да только скорость у него будет не больше, чем у обычной птицы. И брат, наверное, на месте не сидит. Аккурат через две недели его вестник и найдет: «Здравствуй, братец, у нас тут война небольшая намечается, как раз сегодня».
