— Да, сдох, как последняя тварь.
— Жаль, — Коррин сжал кулаки, вдох, выдох. Ну, почему она, почему его маленький Риленок? Как же тяжело ей пришлось тогда!
— Мы должны её вытащить, прямо сейчас. Сам видишь, сколько ей пришлось пережить. Может, хватит уже испытывать мою сестру на прочность?
— Ты предлагаешь, брать Гнезда штурмом? Для этого целая армия нужна будет. Или носиться над горами в поисках твоей сестры? Мы не знаем, где она. Связь с ней заблокирована. Я не меньше тебя хочу вернуть её домой живой и невредимой, но иногда, самым действенным способом помочь, будет просто ждать. Но просто ждать мы не будем. Пора потрясти наших мэтров. Один точно задолжал нам откровенный разговор.
После обряда Риль заставили поесть, почти насильно накормили шоколадом и напоили тягучим красным вином. То ли от него, то ли от потери крови, но голова у девушки кружилась знатно. Ужинали они в довольно милой комнате. Милая была и компания — парочка кровных братьев старалась вовсю, развлекая новоиспеченного асхалута. Ей клятвенно пообещали, что с Ластирраном теперь все будет хорошо, и завтра утром он проснется, как новенький. На ночь с ним останутся два целителя, присланных Советом, для контроля состояния дракона. Но исцелится тот самостоятельно. Мощный заряд энергии, полученный после обряда, без следа изгонит последствия магического удара.
Тревога за Ласти, переживания, сомнения поспешили ретироваться под натиском двух братьев. Зарран, положив руку на сердце, самолично пообещал отвезти её на скалы северного побережья драконьих земель, где обитали гронны, и помочь выбрать самого лучшего. Кэстирон тут же возмутился, сказав, что нечего вводить девушку в заблуждение. Пойдет ведь искать самого красивого, а птенцы у гроннов весьма неприятны на вид, разочарование будет полным. Выбирать нужно было того, кто откликнется на зов. Все просто. Зато потом, потом строгий график кормления, четко расписанный рацион. Это не курицу вырастить. Такую махину выкормить, ого-го, сколько еды нужно и сил. А кроме своего хозяина птиц никого и близко к себе не подпускать не будет. Так что и навоз самой, самой. Вот как будто ей сейчас мало забот. Хорошо, хоть договорились отложить поход за птенцом, те пока только вылупились. Ей ещё повезло. Гронны несутся два раза в год. Обряды обычно и проводят в эти отрезки времени, чтобы не рисковать, оставляя в связке только двоих.
Утром Риль с удовольствием обнаружила, что кто-то добрый принес в комнату несколько её нарядов из Гнезда. Да здравствует любимое домашнее платье и удобные туфли.
Поселили её рядом с комнатой, где лежал дракон, растерявший свою огненность и на время превратившийся в ледяного. Нужную дверь найти было просто. Вздохнув полной грудью, как будто воздух содержал в себе храбрость, шагнула в его комнату. Кроме Ластиррана в ней никого не было. Дракон дышал ровно и спокойно, да и кожа вернулась к естественной смуглости. Девушка села на кровать. Убрала прядь волос со лба. Непослушное сердце попыталось проникнуться нежностью, но было отправлено обратно, в грудную клетку. Ишь, самовольница. У неё не забалуешь. И все же девушка залюбовалась точеным профилем его лица. Хищная красота сейчас казалась почти ручной, даже немного беззащитной.
— Я умер, а ты мое прекрасное видение, — чуть хриплый голос Ластиррана вернул её к действительности.
— Нет, не умер, — опровергла его надежды Риль, но тут же язвительно добавила, — ты попал в ловушку и мы в плену у врага.
Дракон крепко задумался, пытаясь вспомнить события последнего дня. Потом заозирался вокруг.
— Ух, ты, поверил! — про себя искренне удивилась девушка. Судя по озабоченному выражению лица — да. Похоже, дракон не предполагал у неё наличия извращенного чувства юмора. Как же, ей следовало встать по стойке смирно и доложиться: «Доверенное мне ваше тело, по причине отсутствия у него мозгов, то есть сознания, доставлено в безопасное место и пребывает в целостности и сохранности».
— Не знал, что Цитадель является местом обитания врага, — на полном серьезе протянул дракон.
— Не является, я пошутила, — буркнула Риль. В ответ у Ластиррана вверх поползли брови. Удивился!? Хм, милый, это ещё не все. Ага, напрягся, значит, что-то почувствовал. Бросил на неё напряженный взгляд. Э-э-э, нет, дорогой братец, её щиты взглядом не пробить.
— Риль, — приподнялся на кровати дракон. Голос сухой, словно старое дерево под ветром скрипит, а глаза… глаза без пламени выглядели жутко. Надо же, она, оказывается, привыкла к игре огненных языков в его зрачках, а теперь их пустота пугала. — Риль, что ещё произошло?
Вздохнула, оттягивая момент признания. Потом собрала в кулак всю обиду, злость, усталость, припомнила вчерашний холод, его боль и… подняла щиты.
Ластирран отшатнулся, словно она его ударила. В глазах, наконец, вспыхнуло пламя, жадно заиграло, радуясь второй жизни, потянулось к девушке — согреть, прогнать боль, холод, обогреть, защитить. «Ты — моя!» — шептало пламя, такое теплое, такое восхитительно горячее. Непослушное сердце рвануло прямо в костер, но Риль уже опустила щиты. «Сгоришь, глупое», — шепнула она ему, пытаясь унять бешеный стук.
Глава 27
Риль позорно бежала. Сломя голову выскочила из комнаты, вихрем промчалась по коридорам. Встречные асхалуты лишь прижимались к стенкам, провожая девушку сочувственными взглядами. В цитадели только и было разговоров о новенькой. Большинство осуждали поступок младшего из Гнезда Рэгирмаф. Обряд не может быть проведен под принуждением, какими бы благими помыслами он не был прикрыт.
Риль была не далека от истины, когда считала, что почти каждому из асхалутов довелось пройти через многое в жизни. И грейфы, и люди не от хорошей жизни выбирали братство с драконами. Испив горькую чашу разочарований, вкусив боль предательства, погрузившись во тьму одиночества, они почитали за благо встречу со своим кровным братом, и ту новую жизнь, которую получали. Но при этом, каждый из них, повернись его судьба по-другому, предпочел бы остаться в своей родной семье, если бы та у них была.
А вот новенькая не выглядела счастливой, обретя новую семью. Да, и слухи ходили разные. Один страннее другого. Но Зарран быстро призвал всех любопытных к порядку, отправив самых языкастых патрулировать дальнюю границу.
Риль остановилась только, когда холодный ветер пронесся, вздымая подол платья, забираясь за шиворот и взлохматив волосы. Она стояла на стене. Цитадель действительно оказалась настоящей крепостью. Широченные высокие стены возвышались над океаном. Девушка подошла к краю, глянула вниз и невольно отшатнулась. Далеко внизу синела вода, вспарываемая белым буйством волн. Обитель асхалутов стояла на скалистом полуострове, выступающим в океан. С трех сторон он был окружен синим небосводом, и лишь за спиной возвышалась серо-чёрная скалистая гряда материка.
Холодный ветер отрезвил, привел в чувство, и Риль шагнула под защиту стены. Прижалась лбом к холодному камню. Не выдержав, со всей силы саданула кулаком по стене, ещё раз и ещё. Лучше было, конечно, побиться лбом об стену, но ходить потом с синяком на лице как-то странновато. Злость ушла, растворилась в камне, оставив лишь горечь во рту.
Ну, почему, почему, все так сложно? Почему вместо радости от свершившейся мести, она чувствует лишь отвращение к самой себе? «Потому что эмоции бьют иной раз больнее, чем кулаки», — в голосе совести слышался немой укор. Риль сжала губы, мотнула головой, прогоняя набежавшие слезы. «И пусть больнее, пусть он тоже помучается», — обиженная гордость вмешалась в спор. Вдох, выдох, вдох, выдох. Сердце недовольно сжалось, но обида была сильней. Риль гордо подняла голову. Волнения уступили место решимости. Время, вот, что сейчас важно. А девичьи переживания не счет. Все проходит, обиды, месть, радость, нежность — время отберет все, неумолимо продолжая своё бег.
Сегодня третий день, а она ещё даже с места не сдвинулась в своём расследовании. Последний раз вздохнула, растерла щеки, насухо вытерла глаза. Все, можно возвращаться. Обратный путь Риль проделала уже медленно, про себя не уставая удивляться необычности жилища асхалутов. Сразу видно, что женская рука не принимала участия в его обустройстве. Широкие коридоры из серого крупного камня с узкими окнами стояли без всякой отделки, зато с мощными, явно магическими светильниками. Обстановка в Цитадели была простой, в чем-то даже грубоватой, но при этом функциональной. Каждая вещь стояла на своём месте, принося максимальную пользу, а, не просто радуя глаз. В этом было даже какое-то свое, особое очарование.
