- Еб… - выругался Василий, подхватил Агафью на руки и побежал к саням.
Вслед ему неслись разноголосые причитания шереметевских челядинцев.
***
Шестерка гнедых, запряженная цугом, легко тянула по первому снегу позолоченный царский возок. Петр сидел на мягком, обитом лазоревой камкой сиденье и мучительно размышлял.
Кто мог подкупить несчастную Агафью? Шереметев? Вряд ли, зачем ему это? Сомнений нет, цель этих странных действий - настроить народ против него, Петра. Но как можно отрицать очевидное? "Чудеса" были, и десятки людей тому свидетели. Теперь, когда Агафья умерла, вражинам надо придумывать что-то новое. Нда, плохо еще работает Охранная изба, нужно поговорить с Шеиным.
За узким оконцем возка проплыли каменные стены строящейся по приказанию Петра стекольной мануфактуры. Царь усмехнулся: мог ли он думать во Франции, что когда-то будет возводить такое?
Он вдруг поймал себя на мысли, что прежняя жизнь кажется ему далекой и тусклой, словно сон. Так, может, реальность именно здесь, в Москве, а выдумка на самом деле - Париж? Но если он родился и вырос на Руси, откуда знает французский? И как объяснить, что он, ребенок, имеет разум взрослого, помнит историю на столетия вперед? А вдруг он на самом деле особенный? Божий посланец, которому даны изначально многие знания и умения?
Покусывая передними зубками пальцы, Петр лихорадочно обдумывал эту новую для него мысль. Да-а, интересненько… Одно дело притворяться даром небес, и совсем другое - им быть. Так, стоп! Хватит о глупостях думать, а то и не заметишь, как мания величия разовьется.
Впрочем, что бы ни было причиной его нахождения здесь, задача явно одна - развивать страну. Бог знает, сколько лет еще может понадобиться, чтобы поднять экономику Руси. А денег какая прорва нужна, и подумать страшно! Но он не отступится. Какие бы силы ни послали его сюда, они вскоре убедятся, что Петр от своих решений не отказывается!
- Тпрууу… - послышался голос кучера, и возок мягко затормозил.
Здесь, возле Колымажного двора, стоял новенький сруб с широкой трубой, который Петр называл про себя лабораторией, а местные величали Аптекарской избой. В ней работала часть иностранных ученых, приглашенных в Москву.
Все они выстроились перед крыльцом и легкими поклонами приветствовали государя. С завистью покосившись на их европейские костюмы, он поднялся по высокой лестнице, и через несколько минут уже осматривал "лабораторию". Проводил экскурсию невысокий сухонький ученый-голландец в синем колпаке и очках, прицепленных к переносице встроенной прищепкой.
Центральное место занимала огромная печь со смотровым окошком, вокруг на многочисленных столах размещались тигли, колбы, банки с разноцветными жидкостями, медные реторты, всех размеров аппараты для прокаливания, перегонки и дистилляции, песочные часы и даже сито. Не меньше добра лежало и на полках: какие-то камни, зерна, образцы земли, порошки. На одной из них, свободной от приборов, были сложены книги, на другой - целая гора свитков с записями результатов экспериментов.
Хотя среди ученых были и русские, все здесь выглядело по-европейски. Петр сразу почувствовал - хотя не смог бы объяснить, почему именно - этот родной для него дух запада, в котором четкость и методичность смешивалась с пытливостью и смелостью мысли.
На стене он заметил небольшую картину с видом города. Подойдя поближе, разглядел Собор Парижской Богоматери и толстые башни Консьержери. Глаза увлажнились, царь поспешил отойти и снова принялся разглядывать оборудование "лаборатории".
То один, то другой алхимик подходил к царю и объяснял, что именно он делает и чего пытается добиться. Но у Петра была своя цель. Он примерно представлял себе историю прогресса и был уверен: если ученых немножко подтолкнуть, навести на правильные мысли, то они смогут делать открытия гораздо быстрее и раньше. Последние месяцы он собирал воедино воспоминания, все то, чему его учили в школе, и теперь, ходя вдоль длинных столов, вникал в объяснения алхимиков и исподволь подкидывал идеи - авось хоть что-то, да сработает:
- Отчего ж не перегнать его, герр Мейер, с кислым спиртом[36]?
- Я б попробовал сюда добавить квасцы, синьор Кавалли.
- А не пытались ли прокалить сие с сернокислым железом[37]?
Ученые слушали, кивали и спешили записать идеи царя. Они никак не могли взять в толк, как столь юный правитель может все это знать. А Петр в голове прикидывал, хватит ли его советов вкупе с тем, что уже сделано, для создания хоть какого-нибудь азотного удобрения. Низкая плодородность почв превращала крестьян почти в нищих, и одной из первых задач он считал повышение урожайности.
За последнее время он разработал целый план, в который входило и повышение урожайности, и создание удобрений, и улучшение сельскохозяйственных орудий, и селекция, и выращивание пока малоизвестных на Руси овощей, типа картофеля и томатов. Петр чувствовал, что все это было жизненно необходимо для его народа. Мало того, что люди живут в нищете, так их еще и мало. За годы смуты население Руси ой как поубавилось, а для развития промышленности, освоения Сибири и других дел рук требовалось много. И если семьи, в которых обычно не меньше десятка детей, будут нормально питаться, если появятся хоть какая-то гигиена и медицина, то за одно поколение численность населения может раз в пять увеличиться. По части врачевания шаги он уже предпринял, теперь бы накормить всех…
- Господа, мне надобна ваша помощь, - сказал царь как бы между делом. - Прошу вас завтра в полдень быть в Теремном.
"Чудо будем делать".
Часом позже Петр в сопровождении Васьки и нескольких царедворцев попрощался с алхимиками. У двери он обернулся к сухонькому ученому в синем колпаке и с улыбкой сказал:
- Кстати, герр Янсен, коли вы закрепите на очках легкие гнутые дужки, дабы держались на ушах, станет куда как удобнее.
Голландец изумленно похлопал глазами, а Петр, величественно кивнув, вышел на крыльцо. Он с удовольствием вдохнул морозного воздуха и вдруг услышал громкий крик.
Возле его возка в грязи, едва прикрытой свежевыпавшим снежком, сидел полуголый нищий в лохмотьях. Глаза его горели каким-то болезненным огнем, спутанные лохматые волосы топорщились вокруг головы диким ореолом.
- Дияволово семя! - завопил он, тыча пальцем в царя. - Предстатель сатаны! Спасайте, спасайте святую Русь!
Петр отпрянул, едва не поскользнувшись на лестнице. Ничего себе! Это что, бред одинокого сумасшедшего, или такие слухи в народе ходят? Твою ж мать, только этого не хватало!
К бродяге ринулись рынды; тыкая бердышами, они заставили его отползти в сторону. Покраснев и злясь на себя за это, Петр сбежал по ступеням и юркнул в возок. Он тронулся, набирая ход, а вслед ему неслись истошные вопли убогого.
[32] Из Западной Европы.
[33] Верхняя женская одежда.
[34] Не вру, не сочиняю.
[35] Здесь: маленький ларец.
[36] Соляная кислота.
[37] Соль серной кислоты.
Глава 33
Давно в Соборной церкви Успения не было такого великолепия. Священнослужители, облаченные в праздничные ризы, сидели рядами на обитых сукном скамьях, гордо и прямо держа спины. В их блестящих крестах, золотых нитях одежд, в драгоценных камнях, усыпавших митры и посохи, отражался свет тысяч свечей, расставленных в три огромных паникадила. Напротив, у алтаря, разместился Петр на Мономаховом троне, который он про себя величал "будкой". Позади него застыли рынды, сбоку стоял Василий, отказавшийся покидать государя в трудный момент.
