Елена Звездная
Черная ведьма
Ведьмы выходят на тропу войны
С чего началась эта история? Так если припомнить самое начало, что с вопля сестер-блошек, дочерей почтенного торговца Блошича:
— Нам нужно приворотное зелье!
А я терпеть не могу делать приворотные зелья. Бесят они меня. И вопли оголтелых девиц бесят тоже. Меня вообще все бесит, я же ведьма, причем черная и потомственная, так что положение обязывает. Выдала девицам два пузырька с сильно действующим слабительным, заменив этикетки «Послабляющее» на «Привораживающее», и собственно дозу препарата увеличила втрое. А я чего? Я, между прочим, мужику пользу принесу, у него после такой дозировки не то что кишечник, но и мозги прочистятся, глядишь и узнает, что сестры Блошич не зря по вечерам в городском нарке прогуливаются, ох не зря. Достали уже вечно зелье противозачаточное требовать.
Но это оказалось только начало.
Часа не прошло, как в мою лавку, носящую весьма не прозрачное название «Лавка черной ведьмы», ломанулась толпа из остатков цветника нашего Бриджуотера. Кого тут только не было! И госпожа Данкан — почетная старая дева города, пережившая девицей три помолвки, десять сбежавших еще до сего акта кандидатов в мужья, и одного почти женившегося после принятия моего снотворного зелья священника, который у алтаря все же опомнился, никак высшие силы сжалились, вспомнил о своих обетах и сбежал. И сестры Невелис — все четверо в отца пошли, чем весьма гордился кузнец, но его могучесть, коренастость и волосатость на мой взгляд как-то не слишком смотрелись на девицах. Кстати не только на мой взгляд — мужская часть Бриджуотера придерживалась того же мнения, в результате сестры до сих пор в девках. Но всех затмила матушка Торникай, ломанувшаяся к торговой стойке, где устроилась, вывалив достоинство, выкормившее всех ее девятерых дочерей собственно на стойку, от чего за жалобно заскрипела, напомнив мне, что пора бы и ремонт сделать. Кстати, жалобно скрипела не только стойка, пол тоже отозвался надсадным стоном, от чего вся толпа сделала синхронный шаг назад, обоснованно опасаясь провалиться подпол, а о моем подвале ходили страшные слухи, соответственно туда никто не хотел. Кроме, похоже, матушки Торникай.
— Уважаемая госпожа ведьма, — начала она без предисловий глухим колоритным басом. Кстати, дочерям передался такой же, в смысле характер, ничего удивительного, что от них даже портовые грузчики улепетывали.
— А сварите-ка мне зелье — выдала Торникай.
Скривившись так, словно на завтрак у меня были кислые лимоны, а вовсе не два хрустящих пирожка с ягодами, решительно ответила:
— Не сварю.
— Это еще почему? — возмутилась почтенная.
Хороший вопрос, очень. Глубоко вдохнув, со всем почтением ответила:
— А потому что, госпожа Торникай, зелье для похудения не запивают пинтой пива три раза в день, заедая все это пирогами с мясом, жаренными ребрышками и цельным тортом со взбитыми сливками!
Мадам поморщилась, после махнула рукой, которая сделала бы по объему честь любой мужской ноге, в смысле бедренной части… да что зам мужской — упизанные быки могли смело завидовать подобным объемам конечностей, и выдала:
— Ну что вы, госпожа ведьма, это все дело прошлое, а я и так хороша!
Угу, погаваривают господин Торникай спать предпочитает на чердаке, и не спускается с него на первый этаж, пока госпожа Торникай бродит по второму, так как опасается, что не выдержит пол. и рухнет прямо на несчастного мужика, коей по объему раз в пять меньше супруги. Жаль его, если честно, частенько он ко мне за успокоительным захаживает, сядет в сторонке и вздыхает так жалобно…
— Приворотное мне нужно! — рявкнула матушка Торникай так, что я, задумавшаяся о ее бедном муже, вздрогнула от неожиданности.
Демонстративно прочистив ухо, глянула на мадам, и прямо спросила:
— Так, в город новый холостяк приезжает, да?
У госпожи Торникай согласно затряслись все три подбородка. Остальная толпа тоже радостно и возбужденно закивала.
— Один? — уточнила я.
Кивки усилились.
Кто мне скажет — где логика?! Мужик то один, а их тут уже штук двадцать в мою лавку набилось, и вот вопрос делить они его как будут?! Короче мужика уже жалко. Потом припомнила сестер Блошич, собственно выданное им слабительное и… мужика стало еще жальче. С другой стороны слабительные у меня безвредные, а лишнее прочищение желудка еще никому не мешало, так что… И в конце концов я злая ведьма, так что никаких угрызений совести!
— Так, — постукивая черными накладными ногтями по торговой стойке недобро начала я, — зелий приворотных у меня нет.
— Так свари! — возопила матушка Торникай, подаваясь вперед и жадно глядя на меня алчными до зятей глазенками.
Да, проблема. Они же так просто не свалят, да и к окрестным черным ведьмам не пойдут — Грехем из ума выжила, ну так зам возраст располагает, стольник разменяла уже. У Малины после последнего эксперимента по отращиванию волос клиентов нет а кому понравится, если на лысине начнет трава расти, да не какая-нибудь а ядовито-синяя, а к Люсинде побоятся, за только с мужем развелась, так что в ней явно конкурентку видят. Но и мужика жаль как-то, уж даже и не знаю с чего… Хотя нет, знаю вот как гляну на алчное выражение лунообразной морды госпожи Торникай, так тут же всех холостых жалко становится.
— Ладно, — я поморщилась, едва стойка опять затрещала, — сделаем так — ночью сварю зелье, утром приходите.
Столько радости было. А меня чужая радость бесит. Да вообще все бесит. Особенно трещина, оставшаяся на стонле, после ухода массы госпожи Торникай. Тьма, эта женщина становится онасной для окружающих, и собственно окружающие это уже понимают ничего удивительного, что как только мадам выходит на улицу, все извозчики стремительно исчезают, а потом на нару с лошадями перепугано из-за деревьев и углов домов выглядывают.
А так больше проблем не было — слух о том, что приворотное только к утру сготовят, видимо по всему городку расползся. Так что заходили старички Варовски, взяли капель для зрения, им ювелирам зрение нужно отменное. Ближе к вечеру заскочил купец Оргун, взял мужского зелья — видать опять супруга за город укатила… Мужик так радовался, так радовался, ручку пытался поцеловать… нет, не скажу ему, что госпожа Оргун этих зелий втрое больше с собой набрала, да ко всему прочему еще и противозачаточного пять пузырьков.
Ночью «варила» приворотное. Оно ж как — жителям городка подавай в основном специфичные зелья, а у меня, между прочим, специализация по витаминным. И мужика жаль. Так что пол ночи я рисовала этикетки вроде «Неземная страсть», «Феерия Любови». «Страсть с первого взгляда» и тому подобное, а после быстренько, г де-то за полчаса, наклеила их на пузырьки с витаминными
настойками. А что — и вреда никакого, и эффект глядишь какой-никакой будет. В конце концов от витаминов еще никому плохо не было, а тут и для красоты, и для крепости ногтей, и для сияющей здоровьем кожи, и для волос — был у нас мужик, станет красавец!
В итоге утром едва не проспала рассвет, вставать было лень. Но у меня всего одно увлечение, и мне вовсе не хочется, чтобы о нем кто-то знал. Встала, потянулась и пошла одеваться. Из лавки вышла, как и всегда в полной тишине — город еще спал, фонтаны спали, фонарщики гасили фонари. Кстати вот сейчас, когда фонтан на центральной площади не работал, мне была видна городская мэрия. Точнее даже так — моя лавка находилась как раз напротив мэрии, но фонтан всегда закрывал обзор. Собственно, благодаря ему у меня и лавка в таком месте. У нас как — раз ты черная ведьма, изволь пожаловать на окраину города, а то и вовсе за городскую стену, черных никто не любит. Но два года назад я получила наследство от двоюродного дедушки, который в Бриджуотере был аптекарем. Довольно неплохим, кстати, раз сумел купить дом, выходящий на центральную городскую площадь. Дедушку Гэбриэла я не помнила, но наследство пришлось весьма кстати — я как раз закончила магистериум и искала куда бы податься. Бриджуотер в данном плане был идеален — портовый городок на окраине королевства, население, где все друг друга знали и доходное место для моей лавки. Так что по приезду, я сменила вывеску «Аптека» на «Лавка черной ведьмы», лично выкрасила здание в черный цвет, дабы соответствовал, накупила у местной ребятни трупики летучих мышей, у чучельника чучело черной кошки, над вывеской изобразила зеленые кошачьи глаза и оказалась вполне довольна новым местом жительства. Недовольным был мэр, прискакавший в одном ботинке в тот же день, как я закончила малярные труды и выразивший свое возмущение.
