Лис сочувственно шмыгнул носом.
— Сколько я проспала?
— Это вторая ночь
— Сутки? Ничего себе. Что же целитель вчера мне дал?
— Он еще раза три заходил. Проверял тебя, эликсиры какие-то вливал, — чуть виновато отозвался Лис.
Да, судя по тому, что повязок на мне уже не было, лекарь сюда точно наведывался.
— Я пытался остановить, да кто слугу послушает? А Вилмот твой со всеми требованиями соглашался. На радостях.
— На радостях? Почему? Нет, погоди, давай по порядку, — я попыталась сесть и невольно поморщилась: меня тут же повело в сторону. — Светлейший появлялся?
— Инквиз? Ага, был. Днем и вечером тоже. Стоял здесь, смотрел на тебя. Долго. Молча. Потом исчезал.
— И все?
— Все. Последний раз, правда, на меня так зыркнул… Нехорошо. Словно голову вскрыть хотел и в мыслях покопаться.
Я похолодела. Если Рэйнард догадался, что я метаморф, он станет преследовать не только меня, но и тех, кто мне помогал, прятал все это время. Моих знакомых. Друзей.
— Помоги встать.
Друг подскочил, поддержал, накинул на плечи халат. Так, опираясь на его локоть, я и добралась до ванной. Умылась холодной водой, внимательно осмотрела себя в зеркале. Хвала Озантару, личина не сползла — держится надежно. А то вчера, когда Стилс задел метку, мне на миг показалось, что я потеряла контроль над своей магией.
Метка…
Я быстро стянула с плеча ткань халата.
Королевский целитель недаром слыл сильным магом, поработал он на славу. Гладкая, ровная кожа радовала отсутствием не то, что шрама, даже маленького следа от него. Хотя нет. Под моим взглядом на руке вдруг проступила ажурная вязь, тонкая-тонкая, словно рисунок, паутинка, нанесенная бесцветными чернилами. Едва заметная — если не присматриваться, так сразу и не увидишь… Но все же.
— Вилф… — каркнула хрипло.
Мальчишка, дежуривший за дверью, влетел в ванную и тоже уставился на мое плечо.
— Что это?
— Полная засада, — откликнулась я мрачно. — Метка проявилась. Похоже, ранение подстегнуло и ее активацию, и взросление дракона. У светлейшего когти выросли. Я их видела. Он, между прочим, тоже успел на них полюбоваться.
— Что будем делать? — мгновенно подобрался Лис.
— Бежать. Немедленно. Пока все считают, что я тут сплю, обессиленная до такой степени, что до туалета доползти не могу.
— Ник, но ты, и правда… того… еле ползаешь. Куда тебе бежать?
— Это пока. Сейчас наглотаюсь чудо-снадобий нашего Крыса и стану как огурчик… Зеленая и вся в пупырышках.
Огурцы на Атросе не водились и Лис, конечно же, шутку не оценил, но он уже привык к моим странностям и уточнять не стал. Спросил только:
— А Вилмот? Вдруг заартачится?
— Уговорим, — пообещала уверенно. — У меня для «супруга» кое-какие аргументы имеются. Убедительные. Чему, ты говоришь, он там радовался? Тому, что я жива или сведениям, полученным в результате допроса? Пойдем-ка, побеседуем с моим благоверным.
И я, придерживаясь рукой за стену, направилась к двери в спальню Теренса. Пора будить «мужа». А то непорядок получается: с какой стати он там отдыхает, когда его «Белла» здесь страдает?
Но Вилмот не спал — нервно потирая руки, разгуливал взад-вперед по комнате и, увидев меня, тут же рванул навстречу.
— О, тебе уже лучше? Вот и славно. Вот и хорошо. А у меня тут такие новости… Такие…
Он порывисто схватил меня за руки.
Глаза оживленно горят, губы дергаются, пытаясь расползтись в счастливой улыбке — Теренс явно прибывал в каком-то лихорадочном возбуждении.
— Тебе уже известно, почему барон хотел меня убить? Вернее, Белару?
Я осторожно высвободилась. Его рваные, грубоватые движения, суетливое мельтешение вызывали невольное головокружение.
— Что? Ах, да, мне уже сообщили… Но не это главное. У меня теперь вся жизнь поменяется. Вся, понимаешь? Ну и у Беллы, разумеется, тоже.
Я опустилась на диван, кивком поблагодарила Лиса, который тут же протянул мне бокал с водой, сделала несколько глотков и велела Теренсу:
— Рассказывай! Только быстро и по существу. У нас совсем мало времени.
Теренс заговорил, то вскакивая, то снова усаживаясь в кресло напротив, возбужденно размахивая руками, и перебивая сам себя. А я с каждым сказанным словом все больше недоумевала, как я ухитрилась вляпаться в эту почти авантюрную историю, словно сошедшую со страниц старомодного детектива какого-нибудь земного автора?
Если оставить в стороне восторги и комментарии Вилмота, то суть сводилась к следующему
Отец Белары — да-да, тот самый, не оставивший дочери ничего, кроме крохотного наследства — оказался не тем, за кого себя выдавал. Не Уле Лолдом, скромным и небогатым торговцем, а Элиаром Норком, младшим сыном графа Норка, одного из самых богатых и влиятельных людей королевства Вагуа.
— Доверенный друг, а в молодости — личный наставник его величества, — с придыханием сообщил Теренс и многозначительно выпучил глаза. Так потешно, что мне стоило больших трудов не расхохотаться.
Так вот, этот самый Элиар, уж не знаю, по какой причине — Норк-старший об этом никогда не распространялся, в юности сильно повздорил с отцом. Был назван щенком, не способным без посторонней помощи задницу подтереть, лишен доли наследства и в гневе покинул родительский дом, на прощание от души хлопнув дверью.
Обычная ситуация. Со временем мужчины остыли бы и даже помирились, если бы не оказались такими упертыми. Причем, оба.
Младший уехал из страны, купил подложные документы на чужое имя, завел семью, ребенка. И никогда, никому — ни жене, умершей родами, ни ее вдове-сестре, которая помогала воспитывать Белару — не рассказывал ни о своем знатном происхождении, ни об оставшихся в Вагуа родственниках.
Скорее всего, он собирался добиться определенного положения и вернуться к отцу победителем, но теперь об этом уже не узнать. Элиар погиб во время одной из поездок, защищая свой товар от разбойников, и унес тайну с собой в могилу.
Норк-старший на долгие десятилетия словно забыл о непутевом младшем отпрыске. Не говорил о нем сам, а домочадцам запретил упоминать даже его имя. Но в последнее время вдруг смягчился, может, оттого, что остался совсем один. Жена умерла, а старший сын, так и не обзаведясь детьми, пару лет назад погиб в стычке с тхеирцами.
После смерти наследника граф Норк подал прошение об отставке, уехал в родовое имение и вел уединенный образ жизни, а потом неожиданно составил новое завещание. Все имущество и состояние переходило к младшему сыну, а если его уже нет на этом свете — к живым потомкам: сыну или дочери. Вернее, под опеку мужа девушки, с условием передачи наследства их будущему ребенку мужского пола. Более того, семейному поверенному было приказано разыскать Элиара или его детей во что бы то ни стало. Не жалея ни сил, ни средств.
