Однако я по-прежнему была слишком зла и откровенно возмущена для того, чтобы бояться.
Думаю, именно из-за этой моей, в общем-то, неадекватной реакции Глун тоже беситься начал. А может быть, реакция стала только поводом? Он же всегда при виде меня бесится.
— Дарья Андреевна, — процедил профессор. — Вы с какой целью на мою лекцию явились?
Дико хотелось огрызнуться и показать куратору пару земных «базовых жестов», но… разум все-таки пересилил. Я не имею права вступать в открытую конфронтацию с Глуном. Только не сейчас.
Глубоко вздохнув, я попыталась придать лицу виноватое выражение. А когда поняла, что фокус не удается, применила стандартную студенческую фишку — уставилась в раскрытую тетрадь.
— Простите, — буркнула я. Голос, в отличие от мимики, повиновался очень даже неплохо. В нем звучало настоящее раскаяние.
Но куратора это не удовлетворило. Он резко наклонился, уперся руками в разделяющую нас столешницу и прошипел едва слышно:
— Если думаешь, что теперь тебе позволено все, то очень сильно ошибаешься. Веди себя прилично, поняла?
Я не поняла. Вот вообще. То есть смысл слов в принципе ясен, а вот все остальное… Нет повода для такой злости! Ну, подумаешь, отвлеклась, и что? Я же признала свою вину. Вот сижу вся вроде как несчастная и пристыженная, и даже губы кусаю.
И что означает это его «теперь»? Это намек на танец в храме, или он что-то другое в виду имеет?
Но переспросить я, разумеется, не могла. Да и не хотела, потому что свидетелей вокруг море, а я и без того в центре внимания. Поэтому произнесла единственное, что было уместно:
— Простите. Такого больше не повторится, господин куратор.
— Лорд! — рыкнул Глун.
А я вздрогнула, и даже пелена застилающей разум злости спала.
Черт! Что я творю? Совсем с ума сошла, да? Злюсь на человека за то, что он, может быть (и то совсем-совсем не факт), снится не только мне? Ревную… О боже, да как можно быть такой дурой?!
— Простите, — в третий раз повторила я. — Простите, лорд куратор, впредь я буду очень внимательна.
Вот после этих слов я решилась поднять голову и взглянуть на Глуна. А тот резко отстранился, окинул меня откровенно уничижительным взглядом и молча отошел. Но я вдруг очень четко осознала — это не конец. Это лишь начало.
Увы, я не ошиблась.
Куратор и раньше, что называется, дышал «не слишком ровно», а теперь я превратилась в полноценного «любимчика».
Глава одиннадцатая
— Итак, господа студенты, продолжим, — сказал Глун, направляясь обратно к кафедре. — Как совершенно верно отметила Маришка, формула — это способ описания магического процесса. И мы рассматривали формулы простейших заклинаний, чтобы понять принцип их построения и воздействия. Но это был косвенный принцип. А теперь нам с вами предстоит понять и принять основной, то есть главный, принцип стихийной магии.
Профессор Глун добрался-таки до прежнего места и развернулся к нам. Опершись руками в края кафедры, он чуть наклонился вперед, и в этом движении таилось нечто хищное и опасное.
— Но прежде чем мы перейдем к теме сегодняшней лекции, я хочу услышать ответ на еще один вопрос, — произнес он. — Что такое магия? Даша!
Я вздрогнула — да-да, опять. И так как вероятность слуховой галлюцинации исключалась, прокашлялась и ответила:
— Однозначного определения магии не существует. Каждый раздел науки трактует данный термин по-своему. — Я выдержала паузу и, так как наводящего вопроса не последовало, а взгляд синих глаз по-прежнему был направлен только на меня, продолжила: — В рамках данного предмета уместнее использовать следующее определение «Магия — это совокупность природных потенциалов, при управлении которыми человек способен получить тот или иной результат».
По губам Глуна скользнула холодная улыбка, которая не сулила ничего хорошего. Но я твердо решила не теряться и не отступать. Не зря ведь столько времени над учебниками сидела! Я реально пыталась разобраться — не для галочки, а потому, что мне это действительно было необходимо.
— Поясните данное определение. — Голос Глуна прозвучал ровно.
Ну вот, так и знала. Наверняка «валить» начнет. Впрочем, выбора нет — надо отвечать.
Сжав холодными пальцами краешек парты, я подчинилась.
— Магия — это совокупность природных потенциалов, — повторила я, собираясь с мыслями. — То есть, по факту, некий набор энергий. Энергии делятся по природному признаку, то есть по признаку стихии. Людей, способных управлять каким-либо видом стихийной энергии, называют магами. Благодаря направленному воздействию на стихию маги и достигают определенных, необходимых им результатов.
Я замолчала и мысленно благословила составителя учебника и собственный мозг, в котором содержимое этого учебника запечатлелось.
Вот только Глуну этого показалось мало.
— К какому результату? — уточнил он.
— Результат зависит от характера заклинания, — ответила я. — Это может быть разрушение, перемещение, блокировка — что угодно.
— Хорошо… — Увы, это прозвучало не как похвала, а как плохо прикрытая досада. — А что вы можете сказать о принципе универсальности?
Я нахмурилась. Что, простите?
Повисла пауза. Нервно закусив губу, я судорожно перебирала в голове прочитанные материалы из учебника, но так и не могла вспомнить ничего, хотя бы примерно подходящее под это название. Мою растерянность Глун, разумеется, видел, но помогать не спешил. Куратор молча стоял, одаривая снисходительным взглядом. Лишь когда тишина затянулась, со вздохом покачал головой и заговорил сам.
И вот когда он заговорил, стало очевидно, что дело не во мне. Глун задал вопрос, который касался нового материала — материала сегодняшней лекции. Но я все равно почувствовала себя дурой. Злость и смущение отступили, на их место пришла обида.
Зачем он так со мной? Почему?
— Итак, господа студенты, принцип универсальности! Вы о нем, безусловно, слышали, но в рамках нашего предмета мы будем обсуждать этот принцип максимально подробно. В чем он заключается? Кто-нибудь желает ответить?
Если кто-то и желал, то не признался — в аудитории царила тишина. Хмыкнув, Глун направился к доске. Быстро вычертив мелом четыре символа, которыми в теоретической магии обозначаются стихии, он вновь повернулся к нам.
— Четыре вида магии, — выдержав короткую паузу, вновь заговорил куратор. — Четыре вида магической энергии. Но! Как нам уже известно, магическая энергия — только двигатель, кровь, которая бежит по венам, заставляя сердце биться. А сами вены и есть наша универсальность.
Кто-нибудь что-нибудь понял? Лично я — нет.
А профессор тем временем продолжал:
— Если говорить языком науки, магическая энергия — это сила, которая приводит в движение магическую систему. А сама система, по большому счету, универсальна. То есть…
Глун снова повернулся к доске, подхватил мел и вычертил формулу, которая была мне хорошо знакома. Эта формула описывала огненный пульсар. Да-да, тот самый шарик, который я смогла вызвать без всяких расчетов и прочей математической гадости.
Потом куратор подчеркнул первую часть этой формулы и сказал:
— А теперь следите внимательно…
И принялся выписывать вторую формулу, практически идентичную. Разница между ними оказалась только в паре символов.
— Как, по-вашему, — Глун кивнул на вторую формулу, — что это?
Вступать в диалог с профессором по-прежнему никто не хотел, поэтому ему вновь пришлось отвечать самому.
— Это формула водного шара, — с усмешкой сказал он.
И вот теперь мы поняли. Получается, заклинания четырех магических направлений очень похожи, разница между ними заключается лишь в паре закорючек, которые всплывают в формулах. Ну и в энергии, которая приводит заклинание в действие.
Но что из этого следует?
— Что нам это дает? — будто подглядев мои мысли, спросил Глун. И тут же ответил: — Прежде всего, принцип универсальности подчеркивает равенство стихий. То есть мы — огневики, водники, маги воздуха и земли равны. Ну а в том, что касается практического применения, этот принцип важен только в высшей магии. Заклинания высшего порядка, к примеру, ментальные, телепортация и иже с ними, для всех четырех стихий совершенно одинаковы. Вопросы?
