Тут я замолчал на несколько секунд.
Я был первым кого Карлайл обратил и предложил стать его семьей. Это круто изменило его жизнь... и мою тоже. Хотя нет, не изменило. На тот момент моя жизнь была кончена, я умирал.
Я перешел к моему прошлому, к истории перерождения.
- Эпидемия испанки застала отца в Чикаго. Несколько лет он вынашивал одну идею и уже решил действовать. Раз не удалось найти семью, он создаст ее сам. Останавливало лишь то, что Карлайл не до конца представлял, как будет происходить перерождение. Лишать человека жизни, как когда-то поступили с ним, он не желал. Раздираемый внутренними противоречиями, он нашел меня, – Мой голос стал тихим. - Как безнадежно больной, я лежал в палате для умирающих. Мои родители скончались на руках Карлайла, поэтому он знал, что я остался сиротой, и решил попробовать.
И снова в комнате повисло молчание.
Я редко вспоминал прошлое. Зачем мучить себя, если ничего нельзя изменить и вернуть? Внутри меня бушевал ураган воспоминаний о последних днях человеческой жизни, я пытался их рассмотреть, как через плотный занавес, но от этого они четче не становились. Казалось, что вот-вот я поймаю что-то важное, но оно ускользало из моих рук и терялось в далеком прошлом.
Вот и вся моя история, хоть и с несчастливым концом. Хотя и это относительно. До недавнего времени, свое существование я воспринимал, как бессмысленное и бесконечное падение в бездну, пока в нем не появилась Белла. Так что теперь окончание моей человеческой жизни уже не кажется мне таким отталкивающим. Ведь это мне позволило встретить её.
Она стоила всех ста лет ожидания. Я никогда не питал надежды на нечто подобное. Этот дар судьба мне подарила явно не за молитвы и веру в светлое будущее.
Экскурсия по дому неразрывно переплелась с путешествиями по столетиям и судьбам его обитателей и задела слишком много воспоминаний.
- Остальное ты знаешь, - подвел я черту.
- С тех пор ты постоянно жил с Карлайлом? – она неотрывно смотрела на меня. И ее вопрос оказался точным, как выстрел снайпера. Она что интуитивно чувствует то, о чем бы я ей не хотел рассказывать.
- Почти – с неохотой признал я. Мне не нравилось направление ее вопросов. Решив прервать этот разговор, я обнял ее за талию и открыл дверь, предлагая выйти.
Белла явно не хотела покидать кабинет, она еще раз бросила взгляд на картины и только потом перешагнула порог и продолжила допрос.
- Что значит «почти постоянно»?
Я не любил вспоминать о том этапе своей жизни. В тот момент я думал, что поступаю правильно, ищу себя. Сейчас же я считал это ребячеством и полной безответственностью.
О как бы я не хотел говорить об этом, но скрывать от Беллы ничего не стану. Она должна знать обо мне все, и воспринимать со всеми светлыми и темными сторонами. Для нее я старался стать лучше во всем, но это не могло исправить ошибки прошлого.
- Ну, лет через десять после моего создания - или перерождения, называй, как хочешь, - у меня случился обычный кризис подросткового возраста. Постоянное воздержание, которое проповедовал Карлайл, меня совсем не устраивало, я бунтовал и некоторое время жил один.
- Правда? – с сомнением переспросила она. А где же страх, паника? Или она не поняла, что я говорил об удовлетворении истинной природы вампира, то есть об охоте на человека.
Я все еще пребывал в сомнениях. Она что не чувствует отвращения ко всему этому? Я же признал, что убивал людей и не раз, что этими самыми губами я пил их кровь, а руки, которыми прикасался к ней, с необъятной силой сжимали тело живой бьющейся, но обреченной жертвы.
Я устраивал настоящую охоту, как на сафари, только в каменных джунглях городов. Признаю, я никогда не охотился ради забавы, а только по сильной необходимости и голоду. И всегда относился к своим жертвам с сочувствием, не доставляя им лишней боли. Чаще всего оглушал, так что они даже не понимали, кто оборвал их жизнь. Но это не меняет сути вопроса – я убивал умышленно и неоднократно.
Погрузившись в воспоминания, я молчал.
В те времена я старался не привлекать внимания, и охотился незаметно по ночам и только тогда, когда жажда становилась невыносимой, когда появлялось чувство, что голод подчиняет себе не только тело, но и разум. С одной стороны – это тренировало силу воли, а с другой - было опасно. Я нечаянно мог сорваться при свидетелях. Так почти и произошло один раз, пока я жил в Детройте.
Я тогда не охотился больше двух недель, сильно ослаб и был изнурен жаждой, но воспитывал контроль над своей сущностью и сдерживал себя. Был день и в мою квартиру, где я жил, ветер принес запах свежей крови. Я не помню, как оказался на улице, скорее всего, выпрыгнул в окно и не соображал, что делаю. Мной полностью завладела жажда.
Мне тогда повезло, и ветер быстро сменил направление, я потерял ориентир и пришел в себя в небольшом тупике. Там я заметил бездомного, рывшегося в мусорных баках. Разум подсказал, что его точно никто не будет искать. Посторонних мыслей вокруг нас не было, значит, не было и свидетелей. Я быстро осушил его и спрятал тело под мусором.
Потом, вспомнив, что заставило меня выйти на охоту, я отправился на поиски запаха крови и по скоплению взволнованных мыслей нашел место происшествия. В квартале от моей квартиры произошла авария, и было ранено несколько человек. Вокруг нее уже собралась толпа зевак. И я с содроганием представил, что добрался до источника крови и осушил раненных прямо на глазах у свидетелей. Тогда моя сущность была бы раскрыта и, несомненно, вся бы эта история отразилась в печати.
Закон оказался бы нарушен, и последовала кара в лице Вольтури. Я был бы мертв в течение нескольких дней.
Я вернулся в реальность. Белла терпеливо ждала моего ответа, но я хотел узнать ее соображения на вопросы, которые интересовали меня:
- Неужели это тебя не отталкивает?
- Нисколько.
- Почему?
- Ну… у меня тоже были подростковые проблемы. - Я расхохотался, вот это да, ничего себе сравнение, где же она видит связь. Логика Беллы опять поставила меня в тупик.
- Ты хоть понимаешь, какой необычный у тебя характер?
В молчании мы поднимались на третий этаж, в мою комнату и я сомневался, стоит ли продолжать этот разговор. Белла имеет право знать все и выбирать, напомнил я сам себе и посмотрел на нее, стараясь прочитать ответ в ее глазах, но она опустила их, и я продолжил.
- У меня было преимущество. С момента моего перерождения я научился читать мысли живых существ: и людей, и себе подобных. Именно поэтому я не мог оторваться от Карлайла - в нем было столько искренности и убежденности в своей правоте!
- Лишь через несколько лет я вернулся к отцу и вновь принял его мировоззрение. Теоретически я не должен был испытывать угрызений совести. Читая мысли своих жертв, я мог отпускать невинных и уничтожать только злых. Однажды я убил черного парня, который преследовал девушку, желая над ней надругаться. Убийство компенсировалось спасением невинности, и мне было не так плохо.
Сожаление о тех временах накрывало меня с головой. Белла молчала, а моя исповедь лилась дальше.
- Однако со временем я разглядел в себе монстра! Цена человеческой жизни слишком высока, и убийству не может быть оправданий! Я вернулся к Карлайлу и Эсми, и они приняли меня с распростертыми объятиями.
Но вина за жертвы тех лет, лежала на мне как камень. И что бы я не делал, как бы не старался искупить эти грехи, ничего изменить было нельзя.
Да и сейчас я не слишком себя правильно вел. Вот и Белла могла присоединиться к числу моих жертв. Рано или поздно, так или иначе, Элис видела это, лишь время оставалось неопределенным. Возможно завтра, а возможно через год. Я убью ее, поддавшись голоду, или убью ее душу и обращу в вампира, поддавшись эгоизму.
Я быстро взглянул на Беллу, но она не заметила моего молчания. Ее взгляд, блуждавший по обстановке, казался отрешенным и далеким отсюда. Что же заставило ее задуматься? Может, она пытается представить мою охоту? Или раздумывает об опасности находиться рядом со мной?
