Магистр расслабился, в глазах даже появилось что-то вроде одобрения.
— Боюсь, тебе не хватит сил сотворить подобную вещь, да и знаний маловато. Но я тебя поздравляю, радость моя, — тепло улыбнулся мне мужчина, а я никак не могла понять с чем. — Ты сейчас совершенно самостоятельно додумалась до способа изготовления родовых артефактов.
Я, уже не особо держа лицо, хлопала полными удивления глазами, глядя на довольного магистра. Потом нахмурилась, пытаясь сосредоточиться.
— Как-то слабовато получается, — все-таки возразила я. Вспомнив, что за нами наблюдают, медленно вернула на лицо порхающую улыбку, но вот голос неуверенность не покинула. — Я же привязываю к вещи магию одного конкретного человека? Той толики энергии, которую можно передать вместе, явно не хватит до мощи настоящих родовых артефактов.
— А вот тут есть свои тонкости, — пояснил магистр. — Создание такой вещи — очень сложный и трудоемкий процесс. Немногие когда-либо осилят такое, еще меньше — решатся, и уж совсем единицы способны создать более одного родового артефакта за всю жизнь. Поэтому мало кто знает секрет всей этой мощи.
Этого я не знала, кажется, мне такое и не грозит, с моим-то потенциалом, но сейчас меня грызла не практическая возможность, а чисто исследовательский интерес.
— В чем? — с горящими глазами придвинулась я еще ближе.
— Связывая с кровью одного, связываешь со всем родом, — выдохнул он мне в губы и легко поцеловал, тут же отстранившись.
А я осознала масштаб, вспоминая нелюбимых мной высших лордов. Главная ветвь наследников зачастую не так уж многочисленна, но там же столько ответвлений! Больше сотни людей, и все они связаны одной кровью, следовательно, в родовых артефактах — сила каждого. Пусть и малая часть, но когда ее собирают со стольких…
Следом возникла еще одна догадка. Смерть! Что происходит с магией человека после его гибели? Обычно магия постепенно растворяется в окружающем мире, возвращаясь в круговорот жизни, в такие же естественные источники, как тот, что у нас с Храном в подвале. Но если имеется кровная связь… Что, если вся оставшаяся в теле энергия перетекает по ней? Тогда силы подобного артефакта возрастают многократно.
Осененная этой мыслью, я снова подала голос.
— А после смерти кого-либо… — только начала я, как тут же была прервана еще одним легким поцелуем.
— Ты даже слишком умненькая, — прошептал Дамиан, практически не отрываясь от моих губ. — Знаешь, сколько лет потратили лучшие умы на то, чтобы догадаться? — В его взгляде, мне казалось, сквозило восхищение. Но я все еще не отошла от исследовательского ража. Это все просто невероятно, если бы не одно «но»: кровная связь таких масштабов…
— Это определенно магия крови… — Я даже не думала отстраняться. — И не просто магия, а наивысшего порядка. И это дико незаконно, потому что добиться разрешения на использование силы у всего рода невозможно. Следовательно, это еще и без согласия всех наследников крови… — И с ужасом пробормотала: — А если кто-то пожелает заполучить такую вещь? Могут вырезать весь род, чтобы зарядить маленькую вещицу колоссальным объемом магии.
— А вот теперь ты вычислила одну из причин, по которой эта магия запрещена, — оценил магистр. — Не думал, что ты зайдешь так далеко. И лучше не продолжай, кто знает, до чего еще успеешь додуматься. И пожалуйста, пообещай мне, что не будешь проводить экспериментов с собственной кровью, — слегка отстранившись, он строго заглянул мне в глаза.
Я поспешно закивала, обещая быть хорошей. Но один вопрос у меня все же еще остался.
— А откуда ты знаешь такие подробности? — насторожилась я.
— Мой отец артефактор, так что в этом деле я весьма осведомлен, — улыбнулся Бриар. — Но скорее в теории, в практике-то я никогда не был особо заинтересован.
Интересные вещи выясняются за сегодняшний вечер. И, похоже, теперь я знаю, кем изготовлено плетение на моих украшениях. Любопытный факт: судя по цвету потоков, его отец — тоже некромант! Некромант-артефактор? Ох, хотелось бы мне пообщаться с этим человеком, занятная, должно быть, личность. Люблю всесторонне развитых людей.
— Я надеюсь, нет нужды просить держать эти сведения в тайне? — внимательно глянул на меня Бриар.
— Конечно, нет, — кивнула я, кривя душой, ведь Храну я точно расскажу все.
— Ты уверена, что не хочешь перейти на артефактора? Кажется, тебе это действительно интересно!
Вновь этот провокационный вопрос. Даже если и хочу, не пойду. Я в ВПМА поступала не от балды, а с определенными целями, которые, к сожалению, все еще не достигнуты. Эта мысль вернула меня с небес на землю.
— Нет, я не могу перейти в другой университет, — твердо заявила я, снова разворачиваясь к сцене.
— «Не могу»? — Естественно, он не пропустил эту маленькую оговорку. — Или «не хочу»?
— Какая разница, исход один, — пожала я плечами, продолжая безмятежно улыбаться в сторону сцены. — Сейчас я определенно нахожусь на своем месте и менять его не собираюсь.
— Подумай над этим серьезно, — настоял он, притягивая меня к себе и заставляя откинуться спиной ему на грудь. — Мне кажется, тебе будет интереснее и проще работать.
— В каком смысле? — насторожилась я: что-то не так в этой фразе! — Разве я плохо справляюсь с работой? По твоим же словам, наоборот, даже слишком хорошо.
— Справляешься, да. Но, боюсь, психологически ты долго не выдержишь. Сколько мы тебя откачивали после той девочки? — напомнил он, а я вздрогнула. — Дальше будет только хуже. Я отлично понимаю, что ты доучишься, наверняка получишь лучшие баллы, но работать по специальности долго не сможешь. Хотя нет, не так. Ты будешь работать до последнего, до износа собственной психики, пока не перегоришь. Не хотелось бы мне этого видеть.
— Мне не нравится, куда зашел наш разговор, — решительно заявила я. — Сейчас не время и не место, чтобы обсуждать такое.
— Ты всегда так делаешь, правда? — усмехнулся он. — Как только что-то тебе не по нраву, обрываешь и уходишь. Нельзя вечно бежать от всех проблем, нужно потихоньку учиться их решать.
— О-о-о, ты даже не представляешь, насколько я увязла в процессе решения собственных проблем, так что со временем разберусь и с этими, — немного раздраженно бросила я в ответ. — А у тебя должно хватать своих забот, не стоит еще замахиваться и на мои.
— Ах, простите, я, кажется, снова ступил на запретную территорию твоих личных переживаний, куда мне вход категорически запрещен, — процедил он сквозь зубы.
— Если мы сейчас продолжим, то разругаемся. — Я глубоко вдохнула, чтобы слегка успокоиться. — А нам еще последний акт отыгрывать, так что давай помолчим и попробуем насладиться этой ересью, — со сладкой улыбкой на губах предложила я и поспешила последовать своему же совету. Дамиан не возражал. В такой вот слегка напряженной тишине мы прослушали финальную арию.
Наконец в зале раздались громкие овации. Поверить не могу, это наконец закончилось! Боюсь, в оперу меня теперь потянет нескоро. И хотя окончание музыкальной пытки меня безмерно радовало, настроение в целом было безнадежно испорчено. Пока мы пробирались к карете в толпе, покидающей здание театра, я — уже без энтузиазма, но все же с должным старанием — восхищалась постановкой, актерами и вообще выражала восторг от просмотренного. Учитывая, что я почти ничего не видела, да и не вслушивалась особо, приходилось импровизировать, выдумывая общие похвалы. Но когда я уже завидела нашу карету и слегка расслабилась, решив, что вечер подошел к концу, меня подстерегла очередная неожиданность. На дверце обнаружилась парочка знакомых мне плетений, идентичных тем, которыми нас подслушивали в театре. Я смотрю, чья-та любознательность превышает все возможные границы? С другой стороны, может ли такое настойчивое внимание означать, что нами заинтересовались необходимые люди? Значит, нужно окончательно убедить их, что устранение баронессы неизбежно. Вот только как?
Все так же весело щебеча, я забралась внутрь, судорожно размышляя, что делать. Стоило карете тронуться, как Бриар одними губами произнес: «Продолжаем!» — подгоняя меня жестами. И вот тут мысль пришла. Немного сомнительная, потому как реакция на сказанное могла быть как исключительно положительная, так и крайне отрицательная. Рискнуть?
